Где тебя нет (СИ)

Лука отрывается от разглядывания пола и нежно, почти невесомо целует Рамоса в уголок губ.

Серхио очень трудно себе признаться, но горячий, почти животный секс с Модричем вызывает в нём столь же сильную бурю эмоций, сколь и робкие поцелуи на пару с тёплыми объятиями.

Раньше у Рамоса такого не было. Ни одну из своих многочисленных любовниц Серхио не хотел трепетно целовать в макушку или держать за руку.

Рамос никогда не покажет этого, не скажет, не поведает огромному миру вокруг, что с ним происходит. Но в самых недрах своей души он знает — Лука чертовски особенный. Неповторимый. Незаменимый.

Модрич стоит перед ним, такой покорный, смиренный, ловит каждый взгляд, каждый вздох, каждую эмоцию.

Организм Луки тоже требует разрядки, но Модрич и не думает прикасаться к себе, не смеет делать что-либо без разрешения Серхио. Не сегодня. Не сейчас.

— Тебе это нужно, позволь, — Рамос ловко проникает ладонью под резинку боксеров, словно читая мысли Луки.

Модрич извивается, когда рука Серхио проводит по всей длине члена, сжимая у основания, придавая чувствам стократ большую окраску. Рамос — искуситель, он знает, как заставить Луку молить о продолжении.

— Прошу, Серхио, — Модрич закусывает губу и опускает голову Рамосу на плечо, втягивая терпкий аромат чего-то приятного и едва заметный — парфюма.

Рамос медленно ласкает Луку, искушает.

— Как ты сказал? — Серхио останавливается, когда ощущает, что Модрич почти достиг пика.

— Прошу, — Лука знает, что именно он должен сказать, — прошу, папочка.

И Рамос не может не дать Модричу то, что ему так необходимо. Серхио совершает ещё пару размашистых движений, и Лука кончает, пачкая ладонь Рамоса. Тяжёлое дыхание Модрича смешивается с нездоровым сердцебиением Серхио.

Это — тотальный пиздец.

Серхио мягко отстраняет от себя Луку, бессознательно задерживая свои ладони на нём немного дольше, чем полагается. Возвращается в гостиную и наконец-то позволяет себе расслабиться, ложась на живот и вытягиваясь в полный рост на весь диван. Ему слегка хочется спать, снова спать — но это вполне естественно, ведь организм получил такую необходимую сейчас разрядку и наконец-то угомонился.

Модрич выходит через пару минут, почти смущённый произошедшим. Не показывая на лице каких-то эмоций, которые могли бы описать его отношение к Рамосу, он скептически оглядывает подтянутое тело и приземляется на ковер, поворачиваясь лицом к телевизору. Упорно смотрит на бегающие картинки, хотя чувствует пристальный взгляд, мягко жгущий волосы где-то на затылке.

— Так не терпится получить продолжения? — сыто улыбается Серхио и подкладывает руку под подбородок, устраиваясь поудобнее. Другой аккуратно дергает Модрич за прядки волос, поддразнивая. Лука в знак протеста легко мотает головой, а потом всё-таки отвечает:

— Рамос, много чести.

— Надо же, — истинное восхищение сквозит в словах, — у тебя ещё и остаётся гордости шутить?

— Нет ничего постыдного в том, чтобы порадовать кого-то, кто тебе не безразличен, — меланхолично замечает Лука, пытаясь донести до Серхио скрытый смысл сказанного, но, к сожалению, беспросветно — Рамос его даже не слушает, а закрывает глаза и бешено треплет хорвата по макушке, как домашнее животное. Домашнее животное, кстати, до ужаса возмущено и пытается вывернуться головой из-под сильной руки. Модрич не может удержаться, — я знал, что ты гормонально сбившийся придурок, но не думал, что настолько — извращенец.

Серхио лениво смеётся.

— Папочка? Да что у тебя вообще в глупой маковке творится, если ты до такого додумался? — укоряет Лука.

— Я знал, что ты всё равно не поймёшь, не дорос ещё, мелкий, — в Серхио летит диванная подушка, до этого сиротливо лежащая на полу. Модрич охвачен праведным гневом.

— Эй! — возмущённый вопль, злой взгляд снизу вверх; Рамос довольно щурит темно-карие глаза, упиваясь деланной обидой в медовых напротив. — Я ниже лишь на пару сантиметров!

— Да ты не только ущербный, а ещё и с невероятно убого развитым внутренним миром, — Серхио легонько хватает его за шею теплыми пальцами, Модрич ускользает сквозь них и вновь поворачивается, злясь на происходящее, — ты хоть представляешь, что смотришь? Видел главного героя?

— Что в этот раз не угодило твоему непомерному альтер-эго? — цедит Лука и совершенно не хочет слышать ответ.

— Там весь состав актеров ебанулся на голову. А рекламу к этой продажной ссанине видел? Лично я ничего щепетильного не почувствовал. Надо же!.. «Сегодня все актеры этого фильма, которые стесняются своей улыбки, опозорятся по полной…»

— Рамос! — рявкает Лука и поднимается с пола. Серхио смеётся и думает, что если маленький хорват захочет, то действительно повесит его на шторах, как настенное украшение. В гневе он выглядит довольно неприлично. — Если ты внутри — чёрствый чурбан с эмоциольным диапазоном чайной ложки, то меня это никак не ебёт. Нахуй иди, — огрызается, скидывает ноги Серхио с дивана и валится рядом, больно толкая в бок.

В чём-то Рамос прав — Луке совершенно наплевать, что там крутят по ящику, он даже не в курсе, зачем смотрит эту еботню, не помнит название, но отлично знает одно — если Рамос так и продолжит безнаказанно сосуществовать рядом с ним и неплохо функционировать, то Модрич пойдёт и выпорхнет ласточкой из окна. Заебал ведь.

Завязывается нешуточная словесная потасовка, в которой Модрич душевно называет Рамоса козлиной, долбоёбом и укурком в целом.

У Рамоса вопросов к происходящему нет — Модрич вышел на контакт, а это означает, что можно пользоваться безнаказанно предоставленной возможностью лишний раз облапать худое, сильное тело. Поднимается шквал воплей.

Серхио думает, что проводить день вот так — тиская маленького хорвата в объятиях и драке — оказывается, очень приятно.

***

— Марсело, — улыбается другу Лука, запрыгивая в машину. Внутри пахнет ментолом.

— Да не за что, — улыбается ему Виейра и, заводя мотор, спрашивает, — куда тебе?

— На работу, помнишь куда?

— М-м? Да, конечно. Ливень обещали, если что — позвони, я тебя до дома докину.

Лука смущённо улыбается.

— Нет, я… потом не домой.

— Правда? — друг подозрительно блестит глазами и улыбается. — Нашел девушку?

— Она… — Лука неловко чешет затылок, стараясь подобрать слова. — Она просто подруга. И я помогаю её сестре с домашней работой.

— Ага, — хмыкает Марсело, — понятно. Помогай.

Время пролетает незаметно, и Лука совершенно не помнит, как прощается с другом, вылезает из машины и идёт внутрь ресторана. Там, в раздевалке для персонала, его встречает крепкими объятьями Джессика и Лора.

Модрич не сразу замечает, что у неё ужасно заплаканные глаза и жалостливый взгляд.

========== 12. Как прекрасны были те цветы (часть 1) ==========

Иногда я ускользаю без слов, ничего не говорю,

Медленно теряю себя вновь и вновь.

Впитываю кожей блаженство бесконечное количество раз,

Я сдаюсь в плен своих желаний навечно.

Я растворяюсь в доверии,

Я буду с радостью петь,

Ведь в итоге я всё равно стану пылью —

Я в раю.

Depeche mode, «Heaven»

Не бойся терять, не бойся ничего.

Кто хочет стрелять — стреляет без предупреждения.

В изнеможении тело и руки дрожат.

Успокойся, это не ад.

Это только начало, мой брат.

Не срывайся, ведь все кричат.

Молча знай свою правду.

Нервы, «Знай свою правду»

***

Утром Серхио плохо настолько, насколько это вообще возможно.

Он совершенно не выспался, у него ужасно болит голова, и вообще ему кажется, что весь сегодняшний день будет чьей-то жестокой неудачной шуткой, потому что сначала ему надо на работу, потом на блядскую тренировку, а потом помочь с чем-то Пепе — друг орал благим матом в трубку, потому что Серхио что-то забыл, что-то недоделал, что-то недосдал — и вот у него уже просранный комок нервов, дикая усталость во взгляде и полное отсутствие желания жить. Серхио думает, что он вообще не спал этой ночью — он просто лежал, уставившись в потолок и рассматривая темноту над ним, потому что голова болела адски и болит сейчас, ударяет о черепную коробку ещё сильнее, чем обычно. С чем это связано, Рамос абсолютно не имеет понятия, поэтому сидит, не смотрит на включённый телевизор — тишины успел уже наслушаться, за восемь-то часов — и просто прожигает скатерть взглядом.