Где тебя нет (СИ)

Модрич не знает. Не имеет ни малейшего представления, если честно.

С головой окунувшись в мысли, Лука и не замечает, как в комнату заходит Рамос. На лице Серхио — довольная и загадочная улыбка. Быстрым шагом сокращая расстояние, Рамос приближается к Луке со спины.

Модрич вздрагивает и открывает глаза, устремляя взгляд в одну точку. Невозможно даже шелохнуться. Серхио запредельно близко.

— Ты ушёл так неожиданно, — Рамос подаётся вперёд и накрывает ладони Луки своими, аккуратно сплетая их пальцы, — я соскучился.

Модрич замирает, ощущает тепло тела Серхио, чувствует исходящее от него желание.

Адская смесь.

— Не стоит бежать от меня, Модрич, — горячее дыхание Рамоса опаляет, отрезвляет и возвращает в реальность, — я ведь всё равно тебя найду.

И, сказав это, Серхио одним резким движением разворачивает Луку к себе лицом. Модрич стоически держится, внешне не подаёт особых признаков волнения, на самом деле сгорая в тысячный раз.

Рамос берёт Луку за подбородок, заставляя запрокинуть голову и смотреть в глаза. Не отводить взгляд. Модрич всматривается в омуты напротив и теряет последние остатки здравого смысла. Просто подаётся вперёд, встаёт на носочки и целует Серхио. Медленно. Нежно. С особой лаской.

Рамос звереет на глазах, исходящая от Модрича инициатива порождает в голове ураган эмоций. И Серхио, решая не издеваться над Лукой с особенной страстью, отвечает на поцелуй.

Вплетает пальцы в мягкие волосы, притягивает Модрича к себе, целует глубоко, жарко, требовательно, оттягивая нижнюю губу, кусая.

Лука стонет в поцелуй, нерешительно оглаживая сильную спину Рамоса, перемещаясь на плечи. Модрич очень хочет ощутить всего Серхио целиком, без остатка.

Жадно втягивая носом воздух, Лука спускается ниже, просовывая руки под домашнюю футболку Рамоса.

Модрич перемещается на торс Серхио, кончиками пальцев исследуя горячую кожу. Касаться Рамоса вот так, абсолютно беспрепятственно — подарок небес.

Серхио определённо нравится происходящее, и он, разрывая такой необходимый сейчас поцелуй, поднимает Модрича под бёдра и усаживает на столешницу.

Теперь их лица располагаются на одном уровне.

— Серхио, я… — Лука хочет что-то сказать, но Рамос не позволяет, нежно прикасаясь губами к тонкой коже на шее, проводя по ней языком.

— Нет, молчи, не говори ничего, — Серхио заглядывает в огромные глаза Модрича и видит в них безумие, — просто доверься мне. Почувствуй.

И Лука слушается, расслабляется и отдаётся в умелые руки Рамоса. Шумно выдыхая, Модрич откидывает голову, открывая Серхио ещё больший доступ.

Рамос наслаждается беззащитностью Луки, сейчас он полностью подчинён. Его шея — в плену губ Серхио. Его ноги — скрещены за сильной спиной. Его руки — под футболкой Рамоса, исследуют каждый миллиметр желанного тела.

Модрич не может сдержать шумного вздоха, когда Серхио втягивает фарфоровую кожу, оставляя на ней бордовую отметину.

Это заводит ещё сильнее.

У обоих уже крепко стоит, организмы нещадно требуют разрядки, и Рамос решает не медлить.

— Встань на колени, — Серхио аккуратно приподнимает Луку, сжимая мягкие ягодицы, и ставит его на пол.

Трясущимися руками Модрич вцепляется в накаченные плечи и заглядывает в тёмные глаза Рамоса, ища в них поддержку.

Серхио улыбается, проводит большим пальцем по щеке Луки, даря нежные прикосновения, от которых внутри разливается сладкое тепло.

— Будь умницей, детка, — Рамос прижимает Модрича к себе, ладонью пробираясь под резинку домашних штанов, оглаживая, а затем царапая тонкую кожу, — сделай папочке приятно.

Твою мать.

Услышав последнюю фразу, Лука чуть не давится воздухом.

Это так интимно. Так пошло. Так возбуждающе.

Сказанное Рамосом производит нужный эффект, и Модрич неторопливо опускается на колени и смиренно опускает взгляд.

Я весь твой, Серхио. Делай со мной всё, что хочешь.

— Прекрасно.

Рамос расстегивает ширинку, спуская домашние штаны до колен, и стягивает с себя боксеры, вынимая истекающий естественной смазкой член.

Лука тянется вперёд, аккуратно касаясь подушечками пальцев внутренней стороны бедра Рамоса.

Кажется, что сейчас нет ничего правильней происходящего в этой комнате. Модрич уже стоял на коленях перед Серхио, уже делал ему минет, но тогда всё было по-другому.

Это было так недавно, но одновременно так давно.

— Открой ротик, — Лука беспрекословно подчиняется, обнажая ряд белых зубов. Его плечи едва заметно подрагивают, а сам Модрич неловко ёрзает, стараясь унять болезненное напряжение в члене.

Рамос касается нижней губы Луки, оттягивая её. Модрич обхватывает палец Серхио губами, начиная медленно посасывать его. Через пару мгновений Лука подключает язык, аккуратно облизывая.

— Хороший мальчик, — Серхио ухмыляется, вынимает палец и приставляет член к губам Модрича.

Лука понимает, чего от него хотят, и открывает рот, медленно заглатывая.

Рамос издаёт гортанный стон, когда Лука начинает неторопливо обводить языком головку, задевая уздечку. Кажется, что от таких неумелых, но до безумия возбуждающих ласк Рамос готов кончить в эту же секунду.

Модричу хочется доставить Серхио неземное удовольствие, поэтому, убедившись в собственной готовности, Лука одним резким движением насаживается до упора.

И тут же сходит с ума.

Слёзы непроизвольно текут из глаз, воздуха становится невыносимо мало, а желание отстраниться растёт в геометрической прогрессии.

Но Серхио не позволяет. Он насильно притягивает Луку к своему паху, надавливая, не давая возможности отпрянуть. Модрич давится, ему невероятно тяжело, но он держится. Стоически держится.

— Ну, детка, — Серхио подаётся вперёд, начиная размеренно входить в узкое горло Луки, — ты же не хочешь, чтобы папочка был разочарован?

Эти слова отрезвляют, бьют по затуманенному сознанию Модрича, заставляют мигом прийти в себя.

Нет, он абсолютно точно не хочет, чтобы Рамос был разочарован в нём.

Поэтому, собрав всю свою волю в кулак, Модрич начинает самостоятельно насаживаться на член Серхио, заглатывая до основания.

Боже, как же больно. Боже, как же приятно.

По подбородку Модрича течёт слюна, смешанная с предэякулятом Рамоса. Лука давится, рефлексы берут своё, но всё равно стремится доставить Серхио удовольствие, отбрасывая собственный комфорт и атрофированное чувство достоинства в дальний угол.

Рукой Модрич помогает себе, проводя по всей длине члена Рамоса, спускаясь к яичкам.

Серхио сносит крышу. Он срывается на бешеный ритм, с каждой секундой всё активнее входя в Луку.

Хлюпающие звуки заполняют маленькую комнату, Рамос чувствует, что он уже на грани. Поэтому, решив, что от ситуации нужно брать всё, Серхио зажимает Модричу нос, абсолютно перекрывая доступ кислорода.

Это действие, конечно, должно было испугать Луку или, как минимум, заставить предпринять хоть что-то, запротестовать. Но здравость давно покинула Модрича, поэтому он, как умалишённый, продолжает вбирать в себя член Рамоса, втягивая щёки, создавая ещё более тесный контакт, хотя, казалось бы, куда теснее.

— Да, детка, ты просто чудо, — Серхио на грани, чтобы кончить, ему не хватает одной маленькой детали.

Вторую руку, до этого момента остававшуюся непричастной к происходящему, Рамос располагает на шее Модрича, плавно, но ощутимо сжимая, слегка надавливая на кадык.

Теперь Серхио может ощущать, как его член ритмично трахает глотку Луки.

Это просто невозможно описать словами.

Последний раз входя до упора, Рамос бурно изливается в рот Модрича.

— Ты был великолепен, — Серхио убирает руку с шеи Луки и перемещает её на макушку, едва заметно прижимая.

Модрич и без слов понимает, что ему нужно сделать. И он делает. Сглатывает всё до последней капли, абсолютно не стесняясь. Это — приятно. И это — правильно. Порочно, но, чёрт возьми, правильно.

— Папочка очень тобой доволен, — Рамос наконец позволяет Луке отстраниться, и тот медленно поднимается на ноги, слегка пошатываясь. Серхио тут же обхватывает Модрича за плечи, не давая возможности рухнуть.