Две души Арчи Кремера (СИ)

Арчи уже сидел одетый и поджидал его. В майке, в джинсах, но босиком, пока еще полностью лысый; сидел на стуле и ждал его. Пифий поманил его за собой и повел в комнату, которую решил использовать как столовую.

– Здесь есть камеры? – спросил он, когда Пифий уселся.

Тот замер. Огляделся.

– С чего такие вопросы? – полюбопытствовал он.

– Я могу попросить о том, чтобы немного времени провести без них?

– Если ты пообещаешь, что не оторвешь мне голову или не переломаешь руки-ноги, я могу это устроить.

Арчи округлил глаза и нахмурился.

– Ситуация такая. Ты просишь отключить камеры, а мы с тобой вдвоем остаемся в изолированной комнате. Учитывая, что я – первый человек, который с тобой говорит после пересадки, после того, как ты очнулся в новом теле, я могу оказаться объектом, на котором сконцентрировалась твоя ненависть.

Арчи недоумевающе заморгал.

– Бред какой, – пробормотал он. – Это неправда… вообще неправда… ничего такого. Просто…

Он молчал и глядел на стол.

– Просто я хочу немного времени провести, зная, что меня не наблюдают.

– Арчи, тебя буду наблюдать я, – усмехнулся Пифий.

Арчи прищурился и поднял брови.

– Это не сеанс терапии, но я не смогу не собирать сведения о тебе и анализировать их. Так что наблюдатель в любом случае остается.

– Вы сидите здесь лично. А не через камеру.

Пифий кивнул и встал. Затем вышел из комнаты – небольшой совсем комнатки с огромным окном и минимумом мебели, которая располагалась недалеко от лаборатории, но при желании могла сойти за изолированную комнату. Вернулся и сказал:

– Все отключено. Хочешь открыть окно? Давай-давай, не ленись. Я стар и немощен, ты молод и здоров. А на улице свежо и здорово.

Арчи посмотрел на него раз, другой, словно сомневаясь, верить ли, затем пошел к окну, неловко взялся за ручку, повернул ее, открыл окно.

– Это мог сделать компьютер, – сказал Арчи, усаживаясь.

– Мог. Но он отключен.

Арчи слабо улыбнулся.

========== Часть 12 ==========

Арчи удивлял Пифия Манелия, причем каждый день по-разному, а иногда и в течение дня из-за нескольких совершенно разных поводов Пифий обнаруживал себя в состоянии, которое сам он никогда не назвал бы растерянностью – не мог он ее испытывать, по определению не мог. И тем не менее, ощущения были слишком похожими, хорошо, что он ими не делился ни с кем. Во-первых, он сам очень близко был знаком с прежним Арчи Кремером и все никак не мог привыкнуть, что вот этот парень, сидящий перед ним, – это тот самый. Круглоголовый, безволосый, круглоглазый Арчи Кремер, маленький, худенький, горбатый Арчи, пучеглазый, водянистоглазый, смирный и смиренно глядящий на мир Арчи Кремер. Теперь в нем было роста чуть ли не на сорок сантиметров больше. Теперь у Арчи были широкие плечи, красивая, правильной формы голова, красивые, ярко-синие глаза, очень выразительное лицо: скульпторы постарались на славу, взяли за образец внешность Арчи и откорректировали ее, затем все это было обработано биотехниками, и в качестве триумфального венца генетики внесли свою лепту, не поленились создать волосы, соответствовавшие генетическому профилю Арчи и даже включавшие протеины, которые могли бы создаваться организмом Арчи. Вещь совершенно ненужная, но тщеславие, раздери его комар, профессиональная гордость. Кукла уже была почти совершенной, так почему бы ей не быть совершенной даже в мелочах?

Кожа с волосами была вживлена на голову Арчи, когда он спал. Пифий был против, но стервец Манукис сказал Зоннбергу: «Это что, Арчи нужно будет заставить перед зеркалом вертеться?». А зеркала по настоятельной рекомендации Пифия в лаборатории отсутствовали. Так что Арчи спал, Арт застыл в позе, максимально удобной для нехитрых манипуляций, затем полчаса усиленной интеграции, и ни одна сволочь не смогла бы определить, где был шов.

Вообще кожа Арчи обладала невероятными способностями регенерации, если это слово применимо к биополимеру. При поступлении необходимых для функционирования веществ любые повреждения устранялись самой кожей даже без обращения к искину, с сохранением прежних свойств. После того, как Манукис отступил в сторону и сказал: «Вуаля», – а Арт провел проверку функционирования нового участка кожи, Зоннберг повернулся к Пифию.

– И все, – сказал он, – и Арчи может насладиться своей гривой. И никаких причин для паники.

Степанов, сидевший в аппаратной, повернулся к ним и начал любопытством рассматривать то его, то Пифия.

– Это решение, основанное на тщеславии господ ученых, а не на заботе о душевном равновесии Арчи, – после паузы, затянувшейся, потому что слова подбирались с трудом, ответил Пифий. У него получалось звучать сдержанно и неагрессивно, хотя чувства, которые он испытывал, были далеки от отстраненно-созерцательных. Внутри у него клокотало что-то, отдаленно напоминавшее все то же тщеславие. И еще его профессиональная гордость была задета.

– Ну разумеется мы тщеславны, – самодовольно признал Ларри Степанов. – Иначе не были бы мы охотниками за государственными и частными наградами, грантами и сертификатами, ну и за всякими удовольствиями вроде возможности назвать новый продукт в свою честь. Эй, Пифий, разве ты был бы против, если бы новый алгоритм назвали бы Пифеотис, а?

– Ларри, то тщеславие, которое заставило вас выкрутить руки Зоннбергу и сделать по-вашему, в данном случае контрпродуктивно. И благодаря вашему своеволию я могу с изрядной долей уверенности сказать, что могу быть отброшен в отношениях с Арчи этак на пару недель назад.

Пифий сунул руки в карманы и подошел к окну.

– Тебя послушать, так Арчи будет не рад обнаружить на своей голове волосы, а не открытую всем ветрам сферу из прозрачного пластика, – легкомысленно возразил Степанов.

Пифий посмотрел на него, перевел взгляд на Зоннберга. Он развернулся к ним и учтиво поинтересовался:

– Скажите, господин Зоннберг, что является целью данной программы? Заполучить активно сотрудничающего человека внутри киберкуклы или латентно враждебный киберобъект, который чего доброго уверится в том, что его не хотят считать за человека?

– Пифий, ты, надеюсь, не пытаешься убедить нас, что из-за такой мелочи мы получим враждебный киберобъект? Какая чушь. Волосы выращены в прямом соответствии с пожеланиями Арчи, они отлично смотрятся на его голове, и какая разница, как они на ней оказались. Да хоть зубная фея помогла. Я начинаю подозревать тебя в истеричных настроениях.

– Дамиан, а ты никогда не задумывался, отчего я категорически против зеркал в лаборатории? – спросил Пифий, указав кивком головы в сторону зала, в котором все еще спал Арчи. – Потому что Арчи до сих пор ни на йоту не продвинулся на пути по отождествлению себя с этим телом. И дело не в том, что он не может этого сделать, дело в том, что он отказывается. Поверь, в таком состоянии когда он подойдет к зеркалу и увидит в нем это незнакомое лицо, он будет смотреть не на себя, а на что-то постороннее.

– И все-таки я считаю, что решение избежать ненужных переговоров и увещеваний по отношению к Арчи и полностью закончить формирование его нового тела без особой оглядки на его нежные чувства более чем закономерно. Я не вижу причин для беспокойства. Тем более эта вот заплатка стоит не один десяток тысяч, над ее созданием трудились две дюжины людей, и естественно они хотят видеть результаты своего труда.

– Мы хотели сделать Арчи сюрприз, и что в этом плохого? Будем считать это подарком к его недельному дню рождения, – развел руками Ларри Степанов.

– У меня идиотское желание самоустраниться и заслать тебя, чтобы ты был там, когда Арчи проснется, и чтобы ты объяснял, с какой стати на его голове помимо его знаний и без учета его пожеланий невесть откуда взялся этот кусок искусственного меха, – огрызнулся Пифий.

– Этот кусок искусственного меха создан в точном соответствии с пожеланиями Арчи. Не вижу никаких проблем, – обреченно вздохнул Степанов, усердно разыгрывая утомленность от мелочности Манелиа.