Две души Арчи Кремера (СИ)

– А разве я должен чувствовать себя иначе?

– Речь не идет о том, как ты должен себя чувствовать, Арчи Кремер, речь о том, как ты себя ощущаешь. Роботом? Или ты до такой степени боишься посмотреть на себя со стороны, что предпочитаешь представлять, строить гипотезы, но не оценивать себя самого?

Арчи дрогнул. Не физически, нет, его фигура и выражение лица оставались неподвижными, но что-то изменилось в очертании губ; он, кажется, задумался.

– Ты ощущаешь себя роботом? – чуть помягче спросил Пифий. – Потому что это – субъективное ощущение, которое определяет сам человек. Ты можешь чувствовать себя гниющим заживо, разваливающимся на части, мертвым, кишащим червями и быть при этом совершенно здоров.

Лиза Кремийон издала странный звук, словно пыталась подавить рвоту.

Арчи внимательно смотрел на Пифия.

– У всех этих отклонений есть названия. Ты можешь сам поискать их в базе данных. Я навскидку могу назвать несколько автобиографий людей с синдромом Котара, людей, описывавших свои конечности как самостоятельные объекты, людей, которые считали, что инопланетяне заменили их тела на биокиберобъекты и они теперь роботы. Но я повторяю вопрос: ты, Арчи, ты – ощущаешь себя роботом?

Арчи не сводил с него этого дурацкого устрашающего немигающего взгляда; но Пифий не мог сказать точно, на чем основано его убеждение, и при этом был уверен: Арчи внимательно слушал и пытался примерить на себя все, что сказано. Это не значило ничего, меньше всего – что он внезапно начал считать Пифия авторитетом. Но Арчи был внимателен. Так что Пифий ждал ответной реакции: ему очень хотелось определить наконец, подействовал ли его монолог. А еще ему хотелось узнать, сколько в Арчи осталось прежнего, той его прелестной характеристики – врожденной, наверное, вежливости, которая заставляла его делать вид, что он радуется каждому обращению к нему, отвечать на любые, пусть даже самые глупые вопросы, не показывать вида, когда ему что-то неприятно и вести себя предельно неконфликтно.

– Я не знаю, – ответил Арчи наконец.

Ответ Пифия оказался неожиданным.

– Я рад, – просто сказал он.

– Вот как? – вежливо улыбнулся Арчи.

– М-гм, – улыбнулся Пифий. – Если бы ты однозначно сказал, что ощущаешь себя роботом, мне было бы жаль, но я бы вынужденно поверил в это. Если бы ты не менее однозначно сказал, что ты – человек, я бы невероятно удивился и подверг тебя бесконечным тестам, потому что в этой ситуации такой ответ значил бы бесконечные проблемы в первую очередь для меня как психолога, и для тебя, потому что значило бы какие-то глубинные проблемы. Но ты не знаешь, Арчи. Так что есть шанс, что ты будешь изучать себя, чтобы ответить на этот вопрос. И в первую очередь – себе самому. Это – здорово.

Он помолчал немного, пытаясь определить, что Арчи думает, прикинуть, что он может думать, а затем продолжил:

– На самом деле ты можешь и должен питаться человеческой пищей, хотя твой новый организм настолько хорош, что способен переработать и некоторые виды нечеловеческой. Кроме того, время от времени он может переключаться на всякие разные штуки вроде электричества. Но твой мозг, Арчи, всегда нуждался и будет нуждаться в обычном питании. И кроме того, мне кажется, что ребята из как минимум двадцати лабораторий с нетерпением ждут возможности узнать, как работают твои рецепторы, секреторы и прочая фигня и можешь ли ты чувствовать вкус пищи и переваривать ее без особых проблем. Мне, кстати, тоже очень интересно. Итак, Арчи Кремер, проверим? Тебе самому не любопытно?

– Лиза, скажи-ка, где мы можем по… – Пифий прикусил язык – хотел было сказать «позавтракать», но озадачился: время указывало на очень поздний обед. Арчи проследил за ним взглядом. – Ого, – восхитился Пифий. – Подумать только, мы с тобой занимались больше семи часов кряду. Нам непременно нужен перерыв. Скажи-ка, ты чувствуешь себя достаточно уверенно, чтобы пообедать в компании нескольких людей, или предпочел бы ограничиться моей компанией?

– Одному нельзя? – угрюмо спросил Арчи.

– Можно, но я бы предпочел быть рядом.

– Почему? – хмуро произнес он.

– Потому что у тебя перед глазами будет человек, совершающий какие-то обычные бытовые движения. Ты можешь использовать их в качестве основы.

Арчи нахмурился.

– Что-то я не понимаю.

– Что-то около восьмидесяти процентов движений, которые человек совершает, – неосознанные, рефлексы, проще говоря. Ты не задумываешься о том, последовательность каких движений лежит в основе каких-то жестов. Вообще забавная штука. Человеческий мозг не забывает ничего, то есть вообще ничего, все клетки твоего мозга несут какую-то информацию, которую ты когда-то усвоил. Беда в том, что пути к этим клеткам могут ослабнуть за бездействием или как-то иначе не функционировать. В твоем случае все усложняется еще и тем, что очень многие пути к клеткам в твоему мозгу созданы заново. Их нужно проверять и активировать. Ты можешь учиться этому сам методом проб и ошибок, а можешь усваивать на основании визуального опыта.

– А сам Арт?

– Ну он-то тем более может, – мгновенно отозвался Пифий с оттенком пренебрежения. – Но тебе самому не интересно научиться пользоваться твоим телом?

Арчи хмыкнул и отвернулся.

– Еще раз повторяю: твоим телом. Это не шутка, Арчи, не насмешка, не попытка поддержать твой упавший дух. Это действительно твое тело. Ты и только ты – его хозяин. Арт – это твой помощник. Даже раб. Но хозяин – ты.

Это был очень хлипкий аргумент, и Арчи выглядел, как человек, жаждущий возразить и способный подобрать не менее тридцати вариантов ответа, наверное. Но он промолчал – вполне в духе Арчи Кремера. Это не значило, что Пифий одержал победу, и только отчасти значило, что Арчи принял к сведению его слова. Что творилось в его голове, знал, наверное, только он сам и отчасти Арт. Но Арчи предпочел сделать вид, что согласен.

– Ну так как? Мы обедаем вдвоем, или ты хочешь пригласить еще кого-то на обед?

– Вдвоем, – буркнул Арчи.

Пифий улыбнулся и кивнул. Он повернулся к Лизе и глазами указал на дверь. Она согласно кивнула и исчезла за ней.

– Сейчас Игорь, Октавия и Леонора еще раз проверят, как идут всякие процессы, а Лиза принесет одежду. Нормальную одежду, а не эту робу. Мне побыть здесь?

– Вы спрашиваете у меня разрешения? – сардонично спросил Арчи.

– Я бы не назвал это «спрашивать разрешения», – улыбнулся Пифий. – Просто оказать поддержку.

– Не нужно, – бросил Арчи.

– Отлично, – произнес Пифий и похлопал его по плечу. Арчи покосился на его руку, но промолчал. Пифий неожиданно вскинул палец, словно ему внезапно пришла в голову одна мысль. – Как ты ощутил это движение?

Арчи снова покосился на свое плечо. Задумался, а затем признался:

– Вроде как обычно.

– М, здорово. Ну-с, ладненько. Я – переодеваться.

Прямо за дверью Пифия окатила волна восторгов. Люди, задействованные в процессе, внимательно следили за поединками Арчи и Пифия, наконец увидели то, о чем Пифий предупреждал их: что Арчи может отказаться сотрудничать; увидели и другое – Арчи все-таки передумал. Степанов, скорее всего, прочитал кратенькую лекцию о рефлексах, а Гужита своим слегка гундосым голосом описал, что за коварная штука эти рефлексы. И кто-то начал требовать присутствия на все том же обеде. Пифию пришлось объяснять, что Арчи не тот человек, чтобы хорошо чувствовать себя в большой компании, особенно после такого испытания, которому его подвергли, но когда его карантин закончится полностью, следует непременно устроить вечеринку в его честь. Пышную вечеринку со многими и многими приглашенными.

Личный юнит сообщил Пифию, что Дамиан Зоннберг заседает в своем кабинете, но внимательно следит за кампанией Пифия, одобряет ее, восхищается ловкостью имярек и предлагает поужинать в каком-нибудь ресторане по его усмотрению и за счет проекта, чтобы лицом к лицу высказать восторг и обсудить кое-какие бонусы. Пифий мгновенно отправил текстовое сообщение: «Пошел ты»; и Зоннберг мгновенно прислал ответное с парой предложений. Пифий нервно засмеялся и согласился на второе. Затем привалился спиной к стене и перевел дух. Он начинал становиться параноиком. И проводить часы под взглядом Арчи, который – взгляд – по заверениям кибероптиков мог изучать его послойно, проводить биохимический анализ тканей, определять температуру тела, кислотность кожи и кто знает, что еще, – оказывалось для Пифия все сложней. И при этом он упивался своей возможностью так плотно изучать первый полный симбиоз человека и искина.