Дожить до рассвета (СИ)

Когда он открыл глаза, не различая ничего в непроглядной тьме, то сразу же ощутил невероятный, сильный и сводящий с ума холод. Бетонный пол буквально обжигал, а тухлый запах разлагающейся плоти неприятно бил в нос и заставлял морщиться от омерзения. Не сразу Грэм сообразил, что из одежды на нём лишь трусы, из-за чего контакт голой кожи с бетоном становился настоящей медленной и мучительной пыткой.

- Уилл! – Алана обеспокоенно обхватила его лицо руками, и Грэм моргнул, увидев, что на девушке было лишь нижнее бельё, а на её запястьях красовались кандалы и цепи.

Вся его группа (за исключением солдат, растасканных вендиго) была пристёгнута такими кандалами к стене по периметру холодной бетонной комнатушки, и лишь Беверли, подобно собаке, сидела на короткой цепи, крепящейся к ошейнику, а руки её были связаны за спиной. Раздеты были абсолютно все, что в условиях такого холода могло привести к самым фатальным последствиям.

- Я убила одного из них, - пояснила Беверли в ответ на недоумённый взгляд Уилла. – А они посадили меня на цепь, как собаку, не удивляйся.

- Мы в плену? – спросил Уилл тихо, дёргая свои цепи. – Давно?

- Несколько часов, и наша охрана убита, - тихо ответила Алана, помогая Уиллу приподняться. – Им хватит их… как еды. И возможно, они позволят нам умереть от холода… - сорвалась девушка на шёпот.

Уилл обнял подругу, в которую когда-то был влюблён, и осмотрелся уже внимательнее: Беверли выглядела слишком дерзкой и довольной, - неудивительно, она не хотела показывать слабость своим врагам даже перед угрозой смерти; Алана же была обеспокоеннее и дрожала от холода бетонного пола. Зеллер и Прайс, непривычно мрачнее самых мрачных туч, молчали, а вот Чилтон дёргался, и это раздражало остальных. Уилл терпеть не мог Чилтона за слабость: сейчас им всем было страшно, но каждый старался держаться и подбадривать своим видом других, а не срываться на истерики.

Когда глаза привыкли к темноте, Уилл различил впереди решётку. За ней иногда мелькала чья-то тень, а холод становился всё более и более невыносимым. Грэм понимал, что они лишь животные, приготовленные для убоя, и судьба каждого из них вряд ли будет хоть немного гуманной и лёгкой. В чём-то Алана оказалась права: умереть от холода было не самой страшной перспективой.

Где-то вдалеке раздался пронзительный вопль. Алана вздрогнула всем телом, и Уилл крепче прижал её к себе. Беверли вскинула голову, щуря глаза и стараясь что-то различить в темноте. Сомнений не было: кричал человек и кричал от безумной боли. Вопль повторился, вызывая дрожь ужаса и страха у каждого пленника.

- Что это было? – едва слышно прошептал Зеллер, и даже от самодовольства Беверли не осталось и следа.

В повисшей напряжённой тишине раздался тихий противный скрип. Каждый из пленников внимательно прислушивался, стараясь дышать тише и не издавать ни единого лишнего звука, а скрип становился всё более и более отчётливым. Чтобы это ни было – оно приближалось. Мимо камеры неспешно прошёл один из вендиго, везя на кушетке лежащего лицом вниз человека, в котором можно было узнать одного из солдат. Кожа на его спине была срезана и распахнута в виде крыльев, а в обезумевших глазах освежеванной жертвы затаился ужас. Человек вздрогнул, словно попытался поднять руку, а губы его дрогнули в едва разборчивом: «Помогите». По щеке пробежала слеза, вряд ли способная передать всю боль жертвы страшнейшей пытки.

- Он же живой… - едва слышно прошептал Зеллер, после чего камеру наполнил душераздирающий вопль Аланы.

Уилл крепко обнял подругу, закрыв ей рот ладонью, и ему потребовалось немало сил, чтобы удержать её на месте. Как и следовало ожидать, вендиго обратил свой пустой и лишённый всяких эмоций взгляд на пленников.

- Он был плохим человеком, - сказал он, отвернувшись. – Я видел это. А теперь он стал ангелом и вознесся. Успокойте женщину.

С тем же противным скрипом колёс он удалился, скрываясь в тени.

После этого на несколько часов наступила тишина. Пленники тряслись от холода, кости ломило так, что казалось, одного лёгкого щелчка хватит, чтобы сломать ногу или руку пополам. Уилл уже даже не ощущал страха: рассудок был задурманен болью и мыслью, чтобы всё это скорее закончилось.

Но вместо этого скрипнула решётка, отворяясь и словно желая пригласить пленников выйти на волю. Каждый из них вскинул голову, устремив взгляд в темноту пространства и не различая даже тени за иллюзорной свободой. Тихие шлепки босых ног по полу быстро разрушили иллюзию бесстрашия, а когда гибкая и крадущаяся тварь вползла в камеру, страх стал практически безумным, а горячие слёзы Аланы окропили грудь Уилла, который отполз, насколько позволяли цепи и утянул подругу следом. Страшной пугающей тварью был вендиго. На голове у него был надет полупрозрачный чулок, и, не вставая с пола, визитёр приподнял его, обнажая кривые вставные жёлтые зубы. В любой другой ситуации это могло бы показаться смешными, но сейчас подобная издёвка внушала лишь отвращение и ужас от неизвестности и непонимания насколько тварь безумна.

- Я слышал, вы были столь неразумны, что отказались от переговоров? – насмешливо, даже ласково спросил вендиго. – И кто же из вас был столь недальновидным?

Он осмотрелся, и взгляд его упал на Чилтона, мгновенно перепугавшегося и сжавшегося. Уилл нахмурился, едва ли понимая о чём речь, но представляя, что в то время, пока он был в отключке, один из «экспертов по вендиго» мог отказаться от переговоров, обрекая всю группу на верную и мучительную смерть. Переговоры были запрещены законами людей, только Грэм наплевал бы на любые из них: их всех не случайно заманили в лес с помощью руки Мириам Ласс, вендиго хотели говорить. И отказывать им в этом было очень и очень глупо.

– Ты, - решительно произнёс вендиго, указывая на Фредерика.

- Я … я … - затараторил Чилтон дрожащим голосом. – Я просто сказал, что нас не бросят! Джек пошлёт за нами подмогу!

- Значит, вы не понимаете всю сложность ситуации, - ласково прошептал дикарь. - Мы хищники. Мы верх цепочки эволюции. Меня называют Драконом даже соплеменники, так ответь мне, человек, логично ли перечить мне?

- Драконом?.. – с губ Фредерика сорвался нервный смешок.

Роковая ошибка заключалась в этом непочтительном случайно смешке: Дракон моментально преодолел разделяющее их расстояние, упираясь руками в стену с двух сторон от головы пленника, и перекаты сильных мышц на его спине выглядели поистине пугающе, как и огромная татуировка в виде дракона, которая, казалось, оживала от этих перекатов.

- Я есть Дракон! – провозгласил вендиго, вскидывая голову и создавая раздражающее угнетающее эхо.

Внезапно он припал к губам Чилтона в поцелуе, пугающем и мерзком, а в следующую секунду раздался приглушённый вопль Фредерика. Дракон энергично двигался над Чилтоном, кусая и терзая его губы, а когда отстранился, куски кожи потянулись следом, обнажая безгубый и изуродованный рот вопящего человека.

От ужаса Алана тихо дрожала, а Беверли даже перестала кричать ругательства в адрес безумного вендиго. Уилл и вовсе словно отключился, не воспринимая происходящее и желая защититься от картин бессмысленной и жестокой пытки. Да, он не любил Чилтона, но никогда не желал ему такой судьбы. Однако защитная реакция мозга отключилась, как только Уилл услышал звук чиркающей спички, а в нос ударил запах бензина. Ясновидящий проморгался, видя, что Чилтон вопит, с ног до головы облитый чем-то по запаху похожим на бензин, а дракон возвышается над ним со спичкой в руках.

- Остановись, остановись! – кричала Алана, давясь слезами. – Мы будем говорить, будем, будем! Прошу! Я тоже специалист по вендиго!

В камере стоял жуткий гомон от криков и просьб не делать этого. Шум сводил с ума, как и сцена будущей страшной казни, которую пришлось бы наблюдать всем запертым в темнице. Однако внезапно за спиной Дракона возник невысокий полный мужчина с коварной улыбкой на губах. Он дунул, задувая огонёк, хотя ростом был головы на две ниже Дракона.