Ри (СИ)

От омеги пахло карамелью и недавно съеденной клубникой.

— Я люблю тебя, Кар, — шепнул Ри мужу, наклоняясь и сближая лица. — Береги себя, пожалуйста. Когда тебе плохо, мне темно.

Губы накрыли губы, и супругов затопило теплом. Обоим стало невыразимо спокойно и уютно…

Скрипнула, распахиваясь, дверь, и мяукающий, хрипловатый голосок возвестил:

— Господин! Аша привел вашего брата! Господин Бобра велел!

Застигнутные врасплох Ри и Кар шарахнулись друг от друга и в едином порыве уставились на явление.

— Не Бобра, а Бабра! — рявкнул первым опомнившийся Кар, гневно зыркая на рыську и прячущегося за его спиной Лэ. — Это раз. Два — тебя стучаться, вообще, учили, нахал?! Вламываешься как к себе домой!!!

Знал бы омега, к кому обращается, выбрал бы тон помягче. Не знал, увы. Реакция рыжика последовала незамедлительно: позеленел мордашкой, бухнулся на колени и, согнувшись в три погибели, уткнулся лбом в пол, руки, скрещенные в запястьях, за спиной. Испуганный же криком Лэ метнулся к Ри.

— Не отдавай меня им! — залепетал, становясь белее мела и хватая брата за предплечья. — Я не хочу! Не хочу!

Пораженный представлением мэсс Кар лязгнул зубами и подскочил в сидячее положение, откидывая одеяло.

— О Господи! — воскликнул он, бледнея не меньше Лэ. — Ри! Что тут происходит?!

«Ничего особенного, — мог бы ответить мужу Ри, — так, война за разумы», — но промолчал — занимался отрыванием от себя брата. Брат отрываться не желал — мертво вцепился скрюченными пальцами в рукава халата и подвывал, умоляя о защите.

От порога альфочке вторил Аша — горестными, задушенными всхлипами. И гиенка, и рыська боялись-боялись-боялись — шума, мэсса Кара и, конечно  — наказания.

Чуть-чуть поборовшись с Лэ, отчаявшийся освободиться по-хорошему Ри плюнул на приличия — а кого стесняться-то, в трусах, не голый — скинул халат и крепко обнял однопометника.

— Лэ, не дури, — взмолился, гладя его по напряженной в струну, дрожащей спине. — Не бойся, глупый. Это же мэсс Кар, мой муж, вы столько лет знакомы…

Лэ скулил, уткнувшись брату носом в шею, трясся крупным трясом.

— Не отдавай, — бормотал, моча шею Ри слезами. — Не отдавай…

Не выпуская бедного из кольца рук, Ри покосился на лежащую на подоконнике и недоступную на данный момент мобилку.

— Кар, — попросил мужа негромко. — Вон телефон, видишь? Встань, только плавно, и возьми его. Набери Гого или Бабру, номера вбиты в память. Прямо немедленно. Я с ними двумя сразу не справлюсь.

Мэсс Кар встал плавно, как велел Ри, но вместо окна пошел к распростертому у порога рыське. Присев рядом с ним на корточки, омега доброжелательно спросил:

— Как тебя зовут? Аша?

Рыжик поплотнее уткнулся лбом в пол, молчал, старательно демонстрируя подчинение. Бедный разрывался между страхом перед наказанием и желанием ответить Господину, не понимал, что ему можно и чего нельзя. По идее, нужно было отвечать, раз интересуются, да еще столь спокойным тоном, и до сих пор не бьют…

— Да, Господин, Аша, — наконец решился шепотом, мелко вздрагивая напряженными за спиной руками. — П-простите, Господин…

Кар внимательно выслушал омежку и вздохнул.

— Аша, а почему ты в этой позе? Тебе разве так удобно? — выдал он. — Может, выпрямишься и на меня посмотришь?

Не меняющий положения тела рыська сдавленно мяукнул и задумался. Юноша прекрасно помнил сказанное хозяином Боб… Баброй «в нашем доме не принято кланяться» и его запрет на поклоны. Но тут — совершенно незнакомый Господин, неизвестно как относящийся к поклонам… И голос у Господина резкий. Был. Сейчас — приятный и музыкальный.

Страх перевесил, и Аша остался коленопреклоненным: ведь приказа вставать не поступало. Поэтому не видел выражения лица рассматривающего его омеги и, соответственно, не заметил исказившей черты того страдальческой гримасы.

— Ри, — Господин загудел над ухом негромко, бархатно, с отчетливо различимыми нотками растерянности. — Аша здесь раб, что ли? А чей именно? Гого? Не знал, что Гого держит рабов… Ну новость… Потрясающе…

«Похоже, разозлился. — облился холодным потом Аша. — Но на кого? На меня или на Господина Гого?»

Господина Гого, на данный момент, рыська считал вполне хорошим хозяином, другом хозяина Боб…тьфу, приклеилось — Бабры: шакал не кричал, не бил ни его, ни Шая, улыбался приветливо при редких встречах. А муж Господина Гого — имя Аша забыл — подарил им с братом одежду для дома, абсолютно новую, с ярлычками, хоть и простенькую, и пообещал купить попозже одежды понаряднее. А еще… еще Господин Гого и Господин муж Гого ни разу не пытались схватить или облапать рысек. Иногда мимолетно трепали по плечу или по щеке, как когда-то, в иной и минувшей, свободной жизни делал папи. Странные хозяева альфы… Или Аша их не привлекал как омега? От обилия столпившихся в кучу, толкающихся локтями господ и хозяев рыжик всхлипнул, запутался в размышлениях и сдался — немножко расслабился. Ощущение внезапно легшей на макушку чужой гладящей теплой ладони опять заставило бедняжку замереть и внутренне поджаться.

Крупный Господин, определенно связанный с Ри — эээ, тоже, вроде, не злым — запахом, пах омегой, но за два года в борделе Аше встречались разные омеги, увы. Некоторые из тех омег вели себя совершенными альфами и творили с Ашей отвратительные, причиняюшие невообразимые муки, грязные вещи…

Короче, рыська забоялся-забоялся-забоялся. Стиснув челюсти до зубовного скрежета, чтобы не замяукать от ужаса малым котенком, он привычно стукнулся лбом о пол и застыл согбенным изваянием.

И снова голос омеги Господина, сдержанный, тихий, наполненный состраданием и искренним возмущением:

— Ри, кому принадлежит котенок? Изувечу сволочь!

Остатком затопленного паникой разума рыжик сообразил — увечить собираются не его, загнал подальше в горло жалкий стон и вдавил лоб в плитку пола с утроенным рвением. Господин омега сердился, факт. Но — не на Ашу. На Господина Гого, кажется. Значит, Аша не виноват и не будет наказан. Облегчение…

Юноша все же заплакал, беззвучно и безнадежно  — достиг верхней планки выносимости страха. Ожидание драло звенящие нервы острыми когтями, вступив в жестокую схватку с волей и привитым прошлым хозяином долгом идеально вышколенного постельного раба.

«Карцер! — выли едва ли не кипящие мозги рыжика, перед его зажмуренными глазами яркими картинками вспыхивали отдельные, самые ранящие, самые пугающие воспоминания „общения“ с клиентами. — Плети! Жажда! Свяжут… Дыбы… Наручники… Кляп…»

Он сумел не разреветься. Чудо. И молился в душе страстно, сбиваясь и глотая слезы — поскорее бы решилось. Абсолютная неизвестность пугала куда больше карцера и порки.

— Ри, кактусенок. — низкий, насыщенный модуляциями голос Господина омеги дрожал. — Кто хозяин котенка?! Ты онемел, нет?! Обрати на меня уже внимание, пожалуйста!

Ответом послужила прерываемая тоненьким скуляжом Лэ тишина и неясные шорохи — словно кто-то возился и боролся. Страшно до судорог, не вырвать бы завтрак, тогда точно накажут…

====== Глава 20 ======

Ладонь Господина омеги поддела Ашин подбородок, вынуждая рыжика приподнять голову.

— Посмотри-ка на меня, — велел Господин омега.

Аша подчинился и замер, не смея ни моргнуть, ни вытереть слезы со щек. Некоторое время Господин омега, покусывая губу, изучал лицо рыськи через прищур, потом спросил:

— Боишься меня?

Аша коротким взмахом ресниц подтвердил: «да, боюсь» и сглотнул набегающую в горло соль.

— А почему боишься? Я разве давал тебе повод для страха? Кричал на тебя, бью? Ну, голос чуть-чуть повысил вначале, каюсь — но ты очень неожиданно ворвался, напугал меня. Прости, — Аша удивленно приоткрыл рот, а омега закопался по карманам — что-то искал. Вытащил скомканный носовой платок.

— На, — предложил, усаживаясь у порога и откидываясь затылком на дверной косяк. — И давай ко мне садись, хватит пол коленками протирать. Так удобней разговаривать.

Аша подчинился с едва слышным благодарным вздохом, распрямил затекшую спину. Сидеть было, без сомнений, куда мягче, чем стоять коленками на твердом каменном полу!