Annularis (СИ)

— Ты… меня не хочешь, — не слишком твердо отозвался Аллен, комкая в пальцах его рубашку на груди и все еще стараясь отстраниться.

— А вы в этом так уверены? — под кожей что-то как будто жгло. И на коже — тоже. Как будто пролил разбавленной кислоты на ладони — они горели.

Ему хотелось этого мальчишку. Вот таким: немощным, беспомощным и испуганным. Чувство собственной власти пьянило. Судорожная дрожь и остервенелые попытки вырваться возбуждали, и Тики вдруг понял, что уже прижимается носом к нежной коже на шее, а Уолкер всеми силами упирается ему в грудь и живот, но ничего у него не выходит.

Матушке Лу можно было быть благодарным лишь за одно — за вживлённые нано, которые позволяли развивать огромную скорость и использовать сокрушительную силу. Потому что как бы сильно мальчишка ни пытался вырваться, у него ничего не получалось.

— К-конечно! — задушено воскликнул он таким жалобным и потерянным голосом, что Тики даже заслушался. Аромат, мягкий, сладкий, с нотками озоновой свежести, что так нравилась Микку, обволакивал его с ног до головы. — Это просто химия, Тики! Ну п-пожалуйста, отпусти меня, прошу тебя! — но парень даже и не подумал, лишь лизнул бьющуюся на шее жилку, вызвав испуганный полувскрик и новую порцию попыток вырваться. — Не хочешь по-хорошему, значит…

Аллен стремительно ударил его кулаком в солнечное сплетение, но Тики лишь плотоядно усмехнулся, чувствуя себя просто потрясающе — в нём проснулось что-то новое, сильное и мощное, подавляющее и подчиняющее. Он хитро ухмыльнулся, поймав удивлённый вздох мальчишки, одним резким движением распластал его на столе, заведя руки над головой, и навис над ним.

Уолкер, лихорадочно осматриваясь по сторонам и кусая дрожащие губы, судорожно всхлипнул и зло пнул его ногой, но Микк, довольно ухмыльнувшись, прижал колени Аллена друг к другу и навалился на них, лишая любого движения.

— Нет-нет-нет, Тики, ну п-пожалуйста, тебе это просто кажется, ты на самом деле не хочешь меня, успокойся же, — нервно пробормотал мальчишка, облизывая искусанные губы и еле сдерживая всхлипы, лихорадочными вздохами пробивающиеся сквозь сбитое дыхание.

— Не уверен, — пробормотал парень себе под нос, мягко касаясь губами пылающей кожи мальчишки и чутко вслушиваясь в его реакцию.

Он никак не мог понять, хочет Уолкер этого на самом деле или нет. Тот упирался — и кусал губы, едва сдерживая всхлипывающие стоны. Говорил, что это просто химия — и очаровательно краснел, явно совершенно не представляя куда себя деть.

Тики сам не знал, куда ему себя деть. Он чувствовал, как внутри него все полыхает, он чувствовал свою власть над Уолкером.

И — хотел его ласки. Хотел его искренности. Хотел взаимности в ответ сам не зная на что.

— Не надо, Тики… — капитан царапнул пальцами его грудь… И обнял. — Ну че-е-рт…

— Вы себе сами противоречите, капитан, — зашептал ему на ухо парень, упиваясь этим ошеломляющим запахом, окутывающем всего Аллена.

— Н-неправда… — Уолкер всхлипнул, цепляясь за него и загнанно дыша — так, словно долго куда-то плыл.

Он мелко дрожал, так, будто его лихорадило, бессильно мычал, мотая головой из стороны в сторону, и подавался бедрами вверх, ёрзая на месте.

— Мы потом будем очень жалеть, Тики, — красными от скопившихся слёз глазами взглянул на него Аллен. Весь растрёпанный, румяный, тонкий и неожиданно хрупкий. — Пока ещё не поздно, прошу, от-тпусти меня, — задушенно выдохнул он с мольбой в голосе.

— Можете хоть проклясть меня, капитан, но я не буду жалеть ни секунды, — Тики смахнул со лба мальчишки челку и самыми кончиками пальцев погладил шрам, спускаясь хаотично по его линиям вниз — от лба до скулы — и едва ощутимо поцеловал алую звезду. Он не знал, правильно ли делает вообще хоть что-то, потому ориентировался на реакцию Уолкера, но понять было все равно очень сложно.

Аллена будто плавило в его руках — он еще слабо трепыхался, но все больше притягивал, а не отталкивал, и это в некотором смысле обнадеживало. Хотя, судя по отрывистым фразам, сам капитан наверняка будет жалеть об этом.

Он ведь будто и правда не хочет этого.

Сказал же, что это всего лишь химия.

Правда, Тики так не считал. То, что копилось в нем, казалось, только-только нашло выход, и это не было просто химией — это было чем-то определенно большим, и хотя парень прекрасно осознавал, что поступает неправильно, остановиться он был совершенно точно не в силах.

Наверное, он не смог бы, даже если бы попытался себя заставить.

Потому что Уолкер в его руках оказался настолько пленительным и прекрасным, таким манящим и притягивающим, что отказаться от этого уже было просто невозможно.

Не было наглой ухмылки. Не было высокомерности во взгляде. Не было фальшивости в движениях. Была сконфуженная искренность и частые судорожные вздохи, была лихорадочная дрожь и слёзы в испуганно-возбуждённых глазах, были искусанные до крови губы.

И Тики такой Аллен нравился — раскрытый и чувствительный, отвечающий на каждое прикосновение то коротким вздохом, то задушенным матом, он был совершенно другой.

Он был только его.

Настоящий.

Тики, совершенно опьянённый и окутанный этим приятным ароматом свежести, что накрывал землю после дождя, медленно поцеловал панически дёрнувшегося мальчишку в губы и несильно прижал к столу, лишая движения.

Тот судорожно вздохнул и снова попытался было отстраниться, но вскоре прижался к нему всем телом и приоткрыл рот, чувствительный как нарыв, как открытая рана. Тики скользнул языком по его нижней губе, прикусил ее, ласково поглаживая мальчишку по руке и снова действуя скорее по наитию, чем что-то умея.

Потому что, собственно, и не умел. Его не учили — его целовали сразу, временами насильно приоткрывая рот и стремясь вызвать естественную реакцию организма прикосновениями. Сам Тики никогда прежде никого не целовал, но если… если каждый раз это могло быть так — пожалуй, он не делал этого зря.

А может, это просто все Аллен, обреченно матерящийся и ерзающий под ним как уж, потираясь всем телом.

— Господи, Тики, ну… прекрати… — выдохнул он, в противовес своим словам жмурясь и откидывая голову назад, чтобы открыть шею. — Я же ведь… ты же…

— Я не буду жалеть об этом, — тихо произнес парень, нависая над ним и пересчитывая ладонями сквозь джемпер выступающие ребра. — И вам… не позволю.

Юноша судорожно вздохнул, выгнувшись в пояснице, и, широко раскрыв невозможно серые глаза, всхлипнул, как-то иронично хохотнув.

— Неправда, ты сбежишь, — ухмыльнулся он, вновь уродуя лицо кривой линией шрама. Словно специально обезображивал своё красивое лицо. — Ты же хочешь сойти, не так ли? — обречённо скривил Уолкер губы и разозлённо прошипел сквозь зубы, крепко зажмурившись и потеревшись телом о самого Микка: — Ненавижу, ненавижу, ненавижу, это нечестно, почему именно сейчас?..

— О-о-о, теперь — только если вы сами мне прикажете, — коротко поцеловав его в губы и этим заставив прекратить ухмыляться, отозвался Тики, помогая юноше сесть и крепко прижимая его к себе. — Вы же, кажется, не хотели, чтобы я уходил.

— Не хотел, — тихо, почти на грани шепота отозвался Уолкер, поднимая на него загнанные алчущие глаза. — Но я ведь…

Закончить Тики ему не дал — снова накрыл его губы своими и зарылся пальцами в волосы, ловя ртом молящий скулеж и спускаясь ладонями по спине к пояснице.

Это было странно. Это было приятно. Мальчишка, которого теперь и мальчишкой-то звать не хотелось, трепетно отзывался на любые его прикосновения, то выгибаясь, то лениво отстраняясь, словно сам неуверенный в своём желании сбежать.

Смотрел Аллен испуганно, как-то загнанно, как-то неверяще, но его дрожащие пальцы боязливо, осторожно гладили Тики по плечам, будто он не знал, что делать.

Микк вновь заметил, что левая рука его укутана в плотную перчатку.

Когда он задрал на юноше джемпер, тот встревоженно вскинул на него перепуганные глаза и оробело замотал головой, отчего Тики только сильнее захотелось снять эту чёртову тряпку.