Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

— Хороший у тебя табак, сынок. Датский? — слишком уж бесхитростно вздохнул Аберфорт.

*

До пика Бен-Невис только что автобусы не ходят, в хорошую погоду на неё ежедневно взбираются не меньше сотни туристов, но сегодня, словно по волшебству, погода над Хайлендом выдалась «нелётная» — ещё с ночи похолодало, примчалась буря, что, впрочем, для «злой горы, вершина которой скрыта под облаками» (1) было привычным.

В предрассветной густой мгле у подножия горы прямо из воздуха возникли разномастные фигуры, много, и молчаливой вереницей начали восхождение. Шуршали длинные плащи и мантии, шлёпали сотни босых ног, изредка слышались тяжёлые вздохи, потом на несколько неслаженных голосов раздались печальные песни. Первая, самая высокая фигура — предводитель процессии — несла факел, горевший алым огнём. Прозрачная река перекатывала камешки, утренняя роса безмятежно блестела на листьях и травах; деревья, пышные папоротники и покрытые чахлым вереском скалы остались позади, выше — только мхи. И камни. И обнявшая вершину туча, до которой можно дотянуться рукой. Дорога в облака. Внизу — бездна тумана. Место, где кончается земля.

Они шли вверх по свежевырубленным в плече горы ступеням — не былые красавцы-гордецы, но уже и не плешивые уродцы. Каждый клал к ногам Князя тьмы, застывшего на верхней площадке, свою часть — кому что доставалось от рождения, маленькая окалина или острый скол Альмандина. Внизу, у символических врат, наскоро собранных каменных пирамид, теперь горело несколько красных факелов, и казалось, что кровью залито всё место, которое выбрали представители третьей силы — волшебники. Гора Манлин для подобной магической сделки не подходила — и колыбелью нового союза стала высочайшая вершина Британских островов.

Последним отдал свой осколок восемнадцатый наследственный раб Блэков-Поттеров. Почти все сородичи перед ним прощались с рубинами, преклонив колени и скорбя. А Кричер-Бетам-Овероди просто подошёл к застывшему у кучи осколков величественному длинноволосому вампиру, без особого почтения подёргал его за край хлопающего на ветру плаща, сухо кашлянул, шмыгнул носом и вложил ему в холодную ладонь камешек, что до этого грел за пазухой. Строго велел с насмешкой: «Не теряй больше!», развернулся и с гордо поднятой головой направился в обратный путь с горы. И даже не оглянулся, когда Мормо Зоргэн поднёс алый факел к бывшим эльфийским сокровищам. Огонь в считанные секунды спаял рубины в тёмно-бурый монолит, внутри которого плясали ярко-красные всполохи — будто билось живое гигантское сердце.

— Ничего не понимаю! Свисту-то, подумаешь, стекляшки какие-то! — прошептал, блеснув нахальными глазенками на Князя тьмы, белобрысый голубоглазый пацаненок лет десяти. — Так он что, теперь с нами жить не будет?

— Эх, поздно мы родились, даже не успели этими… арти-фруктами попользоваться! — Вздохнул второй мальчишка и почесал лопушок острого ушка. — Будет, конечно, а кому, ты думал, деда Кри слоеных пирожков напёк?

— Пойдем домой, Эби. — Потянул брата за рукав куртки Чик. — Не люблю я эти ритуэли — скучно и холодно совсем...

……………………………………………………………………..

АРТ http://www.pichome.ru/4HB

(1) Название Ben Nevis, самой высокой точки Британских островов, расположенной в Грампианах, переводится как «злая гора» или «гора, вершина которой скрыта под облаками», или «гора неба» — шотл. Beinn Nibheis, другой вариант beinn n?amh-bhathais.

====== Эпилог второй и последний ======

Гарри взбежал по лестнице…

В холле обнаружился скучающий Валдис; кивнув, Гарри прошёл было мимо.

— Сэр, возможно сейчас не лучшее время для… вашего визита. — Телохранитель выглядел не как обычно, показалось, что он едва удержался, чтобы не остановить Поттера за руку.

— Что-то новенькое! — Тот нахмурился, матернулся вполголоса и ускорил шаг. Из лифта он уже вышел вполне готовым к возможным неприятностям; что-что, а накрутить себя с устатку и когда дело касалось Мотыльков — это умел в совершенстве. И то, правду сказать, время беспокойное, страна бурлит, как опасное зелье в котелке у недоучки… А тут такое странное поведение проверенного латыша, обычно невозмутимого, как мраморный слон.

«Латыша… Не понял я ни шиша! Что за хуйня?!» — Поттер вышел из лифта и остановился как вкопанный — весь вестибюль частного апартамента, который снимали KF, был задрапирован чёрным крепом… А на полу валялись смятые белые розы… Он не помнил, как приблизился, как рванул на себя, чуть не срывая с петель, полированные створки дверей.

— Что случилось? — хрипло спросил сидящего на полу незнакомого парня.

— А? Так Сольвая хороним. Нет больше Сванхиля! — невразумительно ответил тот. — Проходите, мистер, помяните, если знали его… Что-то я вас не припомню. — И снова приложился к стоявшей рядом бутылке.

Поттера заморозило: все эмоции разом схлынули, обуяла тишина и похожая на снег или вату нега. Звуки исчезли… Как неживой он прошёл дальше, толкнул какую-то дверь и оказался в спальне; было темно, на постели шумно совокуплялась очень пьяная пара. Гарри отвернулся и вышел, за спиной слышались стоны и женский смех…

— Свиньи! Надеюсь, это не кто-то из тех, кого я знаю. — Он остановился. — И вообще ни хуя не знаю, что, что же случилось? Почему? Сай! Мальчик, как же так?! — Гарри захлопнул дверь, особо не заботясь, что громко.

Номер казался огромным, или Поттера так качало; наконец, напрасно толкнувшись в несколько помещений, где никого не нашлось, он, словно пьяный, набрёл на студию. Тут дверь сама распахнулась, и в ослепительном свете взгляд выхватил стоящий на подиуме, дорого поблескивающий лакированным боком, видимо, красного дерева, с коваными бронзовыми ручками, увитый живыми цветами гроб…

Поттер остановился и закрыл глаза.

Стало темно и тихо.

*

Сумасшедшие, наполненные неотложными делами и заботами недели, последовавшие за «падением Мансениона» (как окрестили Британскую трагедию журналисты, даже в такой траурной ситуации не лишившиеся эпического слога) и судьбоносным вампиро-эльфийским примирением, развели Гарри и Скорпи. Поттера забрасывало в разные концы послепутчевой страны, дабы уладить международный конфликт, пришлось смотаться в Румынию и даже в Россию (десять погибших в Манчестере подростков оказались россиянами), а у Сванхиля, кроме решения собственных вопросов, возникли новые обязательства. Так что виделись они только мельком, буквально на несколько минут, но каждый день — негласно и не сговариваясь поставили себе такое условие: хоть ненадолго, но встречаться ежедневно, пускай всего лишь вместе перекусить наскоро на Гриммо, в Сталкере или каком-то «пограничном» кафе или просто перекинуться парой слов перед сном. Сольвай не засыпал без поттеровского «Пока, Сайка!», а Гарри всегда дожидался «Бай!» любимого мальчика.

Тот после похорон Алекса заперся на время с друзьями в студии (но не от Гарри) — писали реквием, похожий на хорал альбом, в котором не было песен, лишь чистая музыка – дань ушедшему другу. Делалось это не для продажи и паблисити и вернуло в группу Лукаса, да и уход Мати отложился на неопределенный срок: она не терпящим возражений тоном заявила, что не бросит мальчиков в такое трудное время, а Альбус, если честно, и не собирался её отговаривать, только взял слово, что невеста на Рождество отменит все выступления и поедет с ним в Париж… У Мотыльков ещё оставались обязанности по старым контрактам, например, в Америке и на Кубе. Репетировали в Ритце... Популярность Кrom fendere со скоростью пожара взлетела на небывалую высоту, сделав группу истинно культовой среди магглов и волшебников всего мира, что, впрочем, совсем не радовало Сванхиля. Цель, к которой он упорно вёл своих ребят больше двух лет, оказалась слишком дорогостоящей… А Воюющий Лебедь внезапно разлюбил дорогой антураж, блеск бриллиантов и «звёздную пыль» — к зрителям Мотыльки выходили в повседневной, почти скромной одежде и по минимуму использовали декорации и спецэффекты (разве что много сценического света…). Однако публика была от этого в восторге…