Этмантиз (СИ)

Перед глазами встала темнота, смешанная с безостановочными взмахами крыльев и звуками борьбы. Наруто не воспринимал больше окружающее. Он сам стал животным, использующим последний шанс для спасения. Дьюи дала ему достаточно времени, чтобы кое-как протиснуться в узкий лаз. Больно. Страшно. Тоскливо.

Наруто не помнил, как его вырвало, не видел, как Дьюи отпустила раненого этмантиза и скользнула вслед за израненным хозяином. Провалился во тьму ещё до того, как хищник попытался раздвинуть камни головой. Морда прошла легко, боком, но приподнятый череп не позволил продвинуться ни на миллиметр. Несколько секунд этмантиз ещё пытался, извиваясь всем телом, но так и замер без движения в той позе, в какой остановился, наполовину скрытый тенью от навеса. И одним оставшимся глазом смотрел на неподвижную жертву, вмиг ставшую недоступной.

До вечера Куренай висела на связи, из режиссёра превращаясь в руководителя поисковыми командами. Следовала инструкции: если сотрудник пропал во время выполнения задания, фургон становился штабом на сутки, после чего вся команда должна спешно собрать пожитки и вернуться в мегаполис. А дальше бесконечные отчёты, море заполненных бланков, потом сдача оборудования, материала и снова отчётов, уже о рейде самой съёмочной группы. На это уйдёт, в лучшем случае, дня три. Вместе с сутками, дающимися на поиски, четыре. Самая безалаберная трата времени, когда каждый час на счету. Конечно, она организует несколько команд из местных, вызовет из компании экспертов, сама проследит, пока возможно.

Она опустила коммуникатор и устало присела перед откидывающейся полкой во чреве распахнутого настежь фургона. Не смотрела на мёртвое оборудование, не пыталась прикинуть, сколько они успели снять или попытаться хоть мысленно упорядочить результат. Даже в горах при нападении барсуль не было настолько гадко. Тогда ветер лицо овевал, снег остужал нервозность, воздух чистый был. Полная противоположность Африке. Измученная не только активными действиями, но и наконец-то начавшим отступать зноем, она опёрлась рукой о полку, играющую роль столика, за которым операторы скидывали в архивы данные, а потом она проверяла, не напорол ли кто. Куренай опустила на руку голову, упираясь лбом в раскрытую ладонь. Не могла забыть последних мгновений, когда видела Наруто. Он мчался как сумасшедший, только раз оглянулся и вряд ли увидел спешащую подмогу. Охрана опоздала. Слишком увлеклись защитой научных сотрудников, поставили жизни операторов под удар.

Какаши снимал… тогда она злилась на него, но он знал, что ничего сделать не сможет, поэтому занялся своими прямыми обязанностями. Киба растерялся, больше кричал, пытаясь манипулировать направлением Наруто. А Наруто не слушал. Не до того ему было. Это второй сотрудник, которого Куренай теряла. Однажды точно при таких же обстоятельствах погиб репортёр. Рисковый парень, осмелившийся вылезти впереди оператора. Его спасти пытались, а он не понял. До конца витал в иллюзиях, пока разъярённый гризли не разбил ему череп одним ударом лапы. В тот раз отступили сразу, не пришлось задерживаться, потому что тело было здесь же, перед глазами. Мёртвые глаза на удивлённом лице, испещрённом дорожками крови.

- Куренай, - в фургон проник Какаши. Сначала стоял при входе, держась обеими руками за петли распахнутых дверей.

- Бесполезно, - она подняла голову, повернулась.

- Никто не доказал, что он погиб.

- По-твоему, он прячется в зарослях и думает, как эффектнее появиться?

- Нет, - он сел рядом.

- Он такой же безумец, как все они, - она отвернулась. – Думал только о камере. Ну что такого исключительно ценного он мог снять, пока был в самовольной отлучке! Я не понимаю, Какаши, неужели они не думают о собственной жизни?

- Думают, - он положил руку ей на спину, поводил в успокаивающем жесте. – Эти парни пришли в экстремальный бизнес, потому что не бояться серьёзной ответственности.

- За оборудование? – Куренай не чувствовала облегчения. – За чёртову камеру? Им проще умереть, чем пережить выговор? Мы же не увольняем ценных сотрудников за оплошности, которые могут произойти с каждым.

Какаши промолчал. Нечего было добавить. Только продолжал поглаживать спину Куренай. Сам только-только присел. А ещё материал с харда скидывать. Или без разницы уже? Экспедиции конец. Они всегда так заканчивались, если кто-то погибал при исполнении.

- Мне ещё надо будет Учихе Шисуи что-нибудь сказать, - вспомнила она.

- Ещё не всё потеряно.

- А когда надежды оправдывались?

Они оба замолчали. Никогда. Ни разу на веку Какаши подвергшийся прямой атаке хищника сотрудник не выживал. Сам не раз хотел плюнуть на всё и уйти. Но на месте Наруто, наверно, поступил бы так же. Только не сразу. Он бы обязательно вернулся за камерой, когда стало бы тихо. Почему он не обратил внимания на голосящих шани?

- Я вынудила его отправиться в буш, - Куренай труднее всего было признать свою вину. Косвенную, ибо никто Наруто в пасть хищника не толкал. – Это значит, я до конца жизни буду чувствовать за собой вину?

- Ты же пыталась его вернуть.

- Но он не вернулся…

Какаши словно почувствовал, как по спине ползёт жук, обернулся к выходу, где на фоне закатного неба выделялся человеческий силуэт. Орочимару с птицей на плече, обрамлённый огненной короной. Даже Какаши считал его тёмной лошадкой. А Наруто с ним на короткой ноге… Странные между ними возникли отношения. Все видели, но никто не спрашивал. Какаши всё ждал, когда Орочимару поинтересуется шансами его новой игрушки. Не поинтересовался. Вёл себя отстранённо, ещё больше разговаривал с Кабуто. Однажды какие-то бумаги развернули, пока другие пытались найти нужные маршруты. Только как угадаешь, куда помчался перепуганный насмерть Наруто. Наверняка же не думал о камере, хотя… с него станется и разбить миф об инстинкте самосохранения. Наруто всегда думал о мелочах. Оставалось надеяться на его благоразумие в критической ситуации. Какаши делал ставку на безрассудство. Но если это так, то оно и привело отважного сорвиголову к смерти. Если это так, то оно забрало последний его шанс.

Орочимару долго смотрел на Какаши. Опять загадочный и молчаливый. Снова на лице настораживающая улыбка, словно это он всё подстроил. Сплошные противоречия в догадках. Если брать во внимание заинтересованность Орочимару в Наруто, почему он выглядел довольным?

Чем дольше Какаши рассматривал учёного, тем больше убеждался в ошибочности первоначального предположения. То, что он принял за улыбку, являлось игрой теней. Орочимару собирался задать вопрос. Он мог облачить все свои догадки и прогнозы в одну фразу – Какаши не сомневался. Но он молчал. Не скажет сегодня. Или уже разрабатывает свой собственный план по спасению.

Если ему это выгодно.

========== -7- (финальная) ==========

Дрожь не позволяла определить, холодно ли снаружи. Наруто очнулся от горячечной дрёмы, в которой то и дело мелькали громадные зубы, способные насквозь пробить автомобиль. И шани. Его шани, совсем крохотная, беспомощно бьющая крыльями о землю в двух шагах от хищника.

Наруто всхлипнул в полусне, машинально крепче напрягая руки. Обнимал сам себя. Едва получилось принять сидячее положение. Внутри расщелины, в которую он чудом протиснулся, было чуточку свободнее. Совсем немного, но хватило бы этмантизу, чтобы довершить начатое. Наруто не знал, почему всё ещё жив. Он чувствовал, как маленькое тельце Дьюи согревало ему грудь. Живая. Он отлепил от себя руки и обнял её. Шум снаружи возвращался сквозь натянутую плёнку. Гулко билась кровь в висках, веки словно присохли. Он старался прикасаться осторожнее, чтобы не раздавить преданную птичку. Она тоже подрагивала, но отозвалась на прикосновение хозяина тихим писком. Болезненным. Наруто заставил себя разлепить веки и посмотреть. Темнота не позволила разглядеть Дьюи. Выход из расщелины находился где-то очень далеко, синей полосой напоминая о себе. Был уж вечер или раннее утро. Скоро Наруто узнает. Чуть ниже полоса заканчивалась. Её закрывал таинственный предмет. Наверно, тоже камень. Осторожно перебирая по тельцу шани пальцами в поисках повреждений, Наруто размышлял, как после нападения, в чуть ли не бессознательном состоянии ухитрился перебраться через этот камень да ещё не кувыркнуться носом вниз. Он вылетел из реальности в тот момент, как перестал двигаться. Шок пришёлся на сон, если это можно назвать сном.