Этмантиз (СИ)

Кровь во мраке выглядела именно такой. Наруто сравнил с цветом своей крови.

Он пережил несколько минут отчаянного страха, прежде чем этмантиз перестал двигаться. Замер в той же позе, в которой провёл всю ночь. Идеальная осада. Наруто понял, что никогда не выберется отсюда. Хищника не прогонит даже голод. Он недалеко ушёл от своих предков-крокодилов, мог обходиться без пищи не одну неделю. А Наруто имел все шансы не дожить до конца первой из-за обезвоживания, из-за полученных ран, из-за воспаления. В дикой Африке не выживают без поддержки. У Наруто нет поддержки, кроме маленькой птички, не способной выжить самостоятельно даже не имея под боком обузы в виде раненого хозяина.

- Дьюи, - он попытался стащить её с плеча, но безрезультатно: между камнем и плотно прижатым к нему телом невозможно просунуть даже пальца, не говоря уже о всей руке. Вторая не слушалась совсем. Та, за которую ухватился этмантиз и прокусил, казалось, до самых костей. Стоило поблагодарить эволюцию за медлительность в физиологических изменениях. Лет через тысячу, пожалуй, вместо руки у Наруто осталась бы кровавая рана, от которой он бы и умер в течение пары минут.

- Лети домой, Дьюи, - Наруто вспоминал все знакомые ей слова. Домой – знакомое слово. Она всегда летела к Шисуи, если Наруто посылал её. Могла ли шани, будучи несерьёзно раненой, преодолеть пару материков и океан? Или это самоубийство? На научных сайтах описывали подобные случаи. Но тогда летали абсолютно здоровые шани. Тратили по неделе на длительный перелёт, но возвращались домой, несли сообщение от хозяина или его завещание на лапке. Шисуи сразу поймёт, что случилось, едва Дьюи постучится в окно. Ему не нужны записки.

- Лети домой, - повторял Наруто. – Глупая птица, почему ты никогда меня не слушаешь? Ты должна выжить. Герои не должны умирать, оставаясь неизвестными.

И никто не увидит её героического поступка, который Наруто успел снять на камеру. Через пару месяцев начнётся сезон дождей. Ни один хард не вынесет постоянной влажности. А, возможно, его вместе с камерой смоет в воды разлома и унесёт в открытый океан, где она обрастёт кораллами, а через тысячелетие осядет на дно пылью.

Дьюи вняла уговорам Наруто, перебралась на его голову, больно цепляясь острыми коготками и шурша по стенам полураскрытыми крыльями. Наруто терпел, продолжал повторять «домой». Она должна спастись. Пусть теперь защищает Шисуи. Или вернётся к Орочимару. Всё равно, лишь бы осталась жива. А если фургон съёмочной группы ещё на месте, она могла полететь к ним. Это было бы идеально. Идеально, если бы она привела отряд охотников, которых Куренай, несомненно, подняла в местных селениях.

Дьюи вспорхнула. Оттолкнулась от головы неподвижного хищника и исчезла в утреннем небе.

Наруто расслабился. Надо двигаться обратно, туда, где от давления с двух сторон ничего не затечёт. Хватит спины, которую нельзя было согнуть. Дальше тупик. Бежать некуда. Наруто только подумал о маршруте назад и его затошнило. Снова испытывать эту боль, которую испытал совершенно напрасно. Не пройти через кордон осады. Крокодил мог быть очень терпеливым. Оставалось гадать, почему он избрал такую неудобную позу.

Наруто хотел пить. Вчерашняя жара сказывалась, разливалась слабостью и усилившейся дрожью. Здесь не было холодно, но от полученных ран Наруто лихорадило. Или это новая напасть в виде местной болезни. Никакая медицина не поможет, потому что Наруто просто не найдут.

В следующий раз Наруто очнулся от холодного прикосновения. Вода разлилась по его груди живительным пятном. Наверно, Наруто продолжал бредить. Это этмантиз добрался до него и разорвал грудь, а теперь слизывает с неё кровь. Безостановочное движение, нудное, от которого хотелось кричать и оттолкнуть чудовищную морду в возрастающем отвращении. Морду, испачканную в его крови.

Тренькнула шани. Наруто словно очнулся. Перед глазами плясали разноцветные круги. Яркий луч света бил в проём, всё так же загороженный снизу головой хищника. Пришлось напрячь зрение, чтобы наконец увидеть, что за конь топчется перед глазами, всеми копытами нажимающий на полыхающие болью следы от зубов. Это была Дьюи. Мокрая насквозь и дрожащая от ускользающих чувств Наруто.

- Глупенькая, - прохрипел он, протянул руку. Он был счастлив, что она вернулась, не бросила его одного умирать на задворках цивилизации. И скорбел о её преждевременной гибели. Они вместе умрут. Дьюи уже не вернётся домой, не оставит разлагающегося тела хозяина, а потом её съедят хищники. Так же, как съели всех шани, оставшихся без человеческой защиты в диком мире.

Она не переставала шевелиться и тихонько попискивать. Мокрые перья неприятно возили по лицу. От предвкушения влаги во рту Наруто сглотнул и почувствовал, как сухость царапает горло.

- Я не пью морской воды, - прошептал он совсем тихо. Лёгкие жгло от каждого звука. Что же с ним происходит? Что за болезнь такая?

Дьюи не отставала, растопырила крылья и засигналила прямо в лицо. Одна капля упала на потрескавшиеся губы. Наруто больше чем уверен был, что на них кровь засохла. Она везде стягивала кожу неприятной коркой. И ещё застывшие на одежде рвотные массы, от которых снова выворачивало. До кучи, до боли тянуло внизу. Наруто терпел. От зловония он сам сдохнуть захочет, а выйти нельзя. Бесчувственный убийца не признаёт смягчающих обстоятельств.

Наруто слизал упавшую каплю. Не солёная. Быть не может, чтобы ещё и вкус исказился, что желаемое начал принимать за действительное. Дьюи чуточку успокоилась. С неё текло так, как если бы она специально провела в воде полчаса. Как только взлететь умудрилась. Мокрые перья тяжёлые, слипшиеся. Наруто потянулся к ней и облизал перья на грудке. Настоящая пресная вода. Он уже не думал о догадливости птицы, не остановился на достигнутом, как одержимый облизывал её перья, поворачивал, как игрушку, чтобы не пропустить ни одного. Только через минуту стало чуточку легче. Горло уже не горело так сильно. А осознание происходящего показалось под другим углом. Шани могли не только выделять сильные желания хозяина, но и принимать решения ради их исполнения. Как маленькая неразумная птичка могла догадаться окунуться в реку? Наверно, точно так же, как догадалась, когда Наруто просил яблоко. Это не было её выводами. Это было приказом Наруто. Он приказал ей принести воды. А как шани могла принести её? Только на себе. Даже сейчас, раскаиваясь за её загубленную жизнь, он оставался настолько жестоким, что не отпускал и требовал удовлетворения своих прихотей. Он застонал в голос. Но, по крайней мере, сама напилась.

Они провели в неподвижности несколько минут или часов. На улице снова стоял зной, утихли голоса птиц снаружи, не слышалось шелеста ветвей. Полный штиль перед бурей. Но буря будет только через несколько месяцев. Он опять вынырнул из болезненной агонии, когда этмантиз при входе зашевелился. Наруто испугался до дрожи по всему телу, думал, что зверюга наконец-то нашла способ пролезть внутрь. И ошибся. Хищник медленно вытягивал плотно засевшую в расщелине морду наружу. Потом свет хлынул в освободившийся проход внизу.

Он ушёл? Захотел есть? Понял, что бесполезно ждать добычу, которая твёрдо решила умереть, но не отдаться на растерзание? Вопросы роились в голове независимо от плачевного положения запертой в ловушке жертвы. Этмантиз исчез, ни шорохом не показал, остался ли рядом с навесом или действительно ушёл. СМИ сообщали, что хищник оставил затаившегося под бревном аборигена, когда услышал посторонний шум. Может быть, это поисковая команда? Наруто прислушался, тщетно вылавливая характерные звуки из полуденной тишины Африки. Если он сейчас закричит, не спровоцирует ли хищника снова? Но чем медленно умирать здесь в неизвестности, не лучше было бы хоть попытаться.

- Я здесь! – закричал он. Из горла вырвался только глухой хрип.

Наруто тщательно прокашлялся, не обращая внимания на раздирающую боль во всём теле.

- Я здесь! – повторная попытка не дала никакого результата.