Счастливой тебе охоты (СИ)

– Мы здоровы! Не стрелять! – снова заорал Рамси, медленно поднимая руки и изо всех сил напрягая глотку. – Не стрелять!

– Кто это? – спросил Джон, вставая так, чтобы прикрыть Рамси спину; его руки были заняты винтовкой, из которой он сухо расстреливал живо отозвавшихся на крики упырей, и поднять их он никак не мог.

– Армейские, – отмахнулся Рамси. Он внимательно ждал реакции бойцов, понимая, что пистолет достать уже не успеет, а если бы и успел – что толку, их всех перестреляли бы мгновенно. Но через секунду ветер донес до него сильный женский голос:

– Кто вы такие?

– Не армия, не вольные и не мародеры! – быстро ответил Рамси. – Просто парни, которые хотят пройти мимо и выбраться отсюда! Нам ничего здесь не нужно, и мы все здоровы!

– Подожди, они разве не должны быть за нас? – тут же обеспокоенно вмешался Джон.

– Если у них не приказ зачистить территорию от потенциально зараженных гражданских в том числе. Но, может, нам повезет, – дернул плечом Рамси, не без удовольствия опуская руки и принимая на выставленный нож все-таки добежавшего до него через выстрелы маленького верткого упыренка, перебрасывая его под пули вольных. Женщина пока перекинулась несколькими неслышными репликами с кем-то из своего отряда.

– Хорошо! Опустите оружие и идите! – наконец ответила она.

– Я бы и рад, дорогуша! – Рамси ответил ядовито, перерезая глотку второму упырю, ловко разворачивая его, схватив за торчавшие пучком остатки волос, и спиливая голову до конца. – Но безоружными мы и десятка метров не пройдем! – он откинул пытавшееся схватить его тело коленом и вернул взгляд к женщине. Один из бойцов, сутулый, в серой матовой броне на руках и ногах, теперь стоял рядом с ней, покачиваясь и смотря прямо на них. Рамси почудилось что-то неестественное, скованное в его покачивании, и он сощурился, приглядываясь.

– Блядь, – невольно сорвалось у него.

– Что? – одним напряжением в голосе Джона можно было резать упырей на ломти не хуже натянутой лески.

– Каменный человек, – с не меньшим напряжением ответил Рамси, машинально и почти незаметно передвинув левую руку ближе к кобуре, когда после короткого разговора с женщиной этот человек двинулся в их сторону, – новый проект, этого года. Блядские неубиваемые камикадзе, зараженные чем-то вроде серой хвори.

– Серой хвори? Что? – Джон очевидно не понял, для него, как и для остальных, серая хворь была какой-то древней чумой из учебника истории. Хотя, конечно, он видел маленькую Ширен, оставленную отцом в их институте; та пережила хворь в младенчестве и была изуродована пятнами на щеке и шее, но это было уникальным случаем, в эпоху прогресса и развития медицины возможным разве что в семье предельно ретроградной Селисы Флорент, добровольно отказавшейся от вакцинации дочери. Джон считал это абсолютной ересью, но, так или иначе, в его глазах серая хворь оставалась убивающей эпидемической болезнью, требующей немедленных карантина и лечения, но никак не контролируемым в военных лабораториях инфекционным процессом с потрясающими результатами. Рамси некогда было объяснять разницу.

– Я сам делал образцы для них, я знаю, – отрезал он, затыкая Джона. – И ебаное пекло, дай боги, чтобы оно шло сюда помочь нам.

Человек – если переживших эту серую хворь еще можно было в полной мере звать людьми – тем временем уже легко перемахнул ограждение, и тот вольный, что стоял ближе всех к смотровой площадке, рефлекторно шагнул назад, оборачиваясь.

– Эй, что происходит? – хрипло крикнул он, но Рамси только махнул рукой.

– Не шевелись и не трогай его! – ему не хотелось спровоцировать эту тварь никаким резким движением – и подцепить заразу тоже, – но женщина, чьего лица он так и не видел, вдруг громко и звучно рассмеялась на эти слова.

– Все в порядке! – крикнула она неожиданно задорно. – Все, кроме того, кто говорил, могут идти сюда! Мы прикроем, а когда зачистим все здесь – сможете отправиться дальше! Сегодня у вас счастливый день, парни!

– Кроме того, кто… – непонимающе начал Джон, когда тварь, с силой оттолкнувшись крепкой каменной ногой, перешла на бег, а тот, первый, вольный машинально открыл огонь.

– Не стрелять! – женщина тут же осадила одного из своих людей, наверняка уже почти спустившего курок. – Смотри!

В повисшей тишине какого-то общего ступора пули горячо и сухо застучали по покрытой тонкими трещинами серой коже, а через несколько секунд тварь походя отшвырнула стрелявшего в снег. Части пальцев у нее не было, вместо них каменные руки венчали длинные металлические когти, и Рамси увидел брызнувшую кровь из груди вольного. Рамси увидел распахнутый дыханием рот со стальными зубами и мертвый взгляд еще молодых, но уже выцветших глаз, вперившийся в него и только в него. Всего несколько месяцев назад эта тварь носила за ним вещи и скулила, когда Рамси поглаживал пульт от ее ошейника. Перед тем, как Джон Сноу открыл огонь, Рамси успел пожалеть, что не зажал кнопку на пульте намертво чем-нибудь тяжелым, когда все это началось.

Пули все еще только скользили по каменной коже, но Джон почему-то не переставал стрелять, а вслед за ним это принялись делать и вольные, торопливо отступая назад, разбегаясь в стороны и заставляя тварь замедлиться хоть чуть-чуть, прикрывая рукой единственно уязвимое еще, не до конца тронутое хворью лицо под прозрачным щитком. Для Рамси, так и не доставшего пистолет, это значило только то, что все они тоже будут мертвы сразу после него, не больше, чем через минуту. Рамси должен был что-то сделать. Посреди огромного заледеневшего леса, полного упырей, он один мог что-то сделать с этой тварью.

И Рамси закричал.

– Стоять! – его голос не дрожал; освобожденный ото всех поверхностных эмоций, он был только твердым голосом собачника, отдающего команду. Смотря ровно в глаза вонючей твари, Рамси больше не считал утекавших торопливо секунд и оставшихся метров между собой и ней. Все звуки, чужие движения, все возможные единицы измерения резко поглотил зимний туман, припорошил снег, и не существовало больше ни дававшего приказ сильнее рассредоточиться Джона Сноу, ни единого упыря, ни нацеленного оружия, не существовало холода, страха, адреналина, желания выжить и смеявшейся женщины. Только сам Рамси и его голос. – Стоять!

И тварь сбилась с бега, запнулась, нерешительно остановилась, рефлекторной привычкой опуская взгляд на отдающий команды толстый красный рот. И это были их секунды, между сейчас и тем, как она наберет прошлую скорость.

– Бежим! – резко срываясь с места, Рамси бросился в сторону все еще вяло бродивших на дальнем краю поляны упырей. Если быстро пробежать мимо, они точно прицепятся хвостом и задержат того, кого он раньше смешливо звал Вонючкой. Потому что сам Рамси лучше отрубит себе прокушенную руку или ногу, чем сдохнет в схватке с серой тварью. С этой серой тварью.

– Врассыпную! Бегом! – Джон под все-таки открытым запоздало армейским огнем не отставал. Но если Рамси было плевать на преданно следовавших за ним вольных, и каждый из них, умирая, продлевал его жизнь на секунды, то Джон, видимо, решил дать им хоть какой-то шанс. Но Рамси и не подумал разозлиться на него за это. Тупо злиться на то, что все равно произошло бы. Тем более, что сам Джон остался с ним. На него ведь никогда не распространялись никакие правила, даже те, которые выдумал он.

Цепкие упыри, хрусткий наст, крики, вернувшаяся боль в груди, ледяной воздух хлестал рот, лицо ожогами. Кусок лямки остался в черных ногтях, пуля черкнула по рукаву, выдрав подкладку наружу, сухая голова прокатилась под ноги, чуть не споткнулся. Снова лес, ветки царапали лицо, толстые сосны закрывали спину, снег глубже, хуже болота тянул вниз, сапоги намертво вязли. Минута за минутой, считай – не считай, а все не хватит; воздух лизал губы только поверху уже, и все жестче сводило мышцы, с каждым шагом, с каждой сломанной веткой. Силы выходили, как в липучем кошмаре, тяжелая одежда сковала руки, ноги путались, от рюкзака плечи горели болью. Так жарко.