Хороший, плохой, Рамси (СИ)

Рамси заходит на кухню, оставляя за собой следы от осыпающегося с куртки и штанов снега и мокрые разводы от овчинных сапог. В институте не были слишком щедры к нему – не считая его жизни – и вернули его старую одежду взамен удобной форменной, как только выпустили из-под замка. Но, к счастью, Рамси еще раньше успел разжиться теплыми вещами, и теперь не особо страдает по этому поводу. Как и по другим поводам, несмотря на то, что там думает себе Джон.

Тем временем Джон, подобрав ноги, сидит за большим, стоящим посреди кухни столом, заляпанным чем-то жирным и с краю накрытым сухой пыльной скатертью. По правую руку Джона лежат пистолет и стопки тетрадей; он усталыми глазами проглядывает одну из них. Проглядывал, пока не услышал звук тяжелых шагов. Под его внимательным, осторожным взглядом Рамси снимает охотничье ружье его дядьки, на вытянутой руке отставляя к ближайшему шкафу, и ставит на пол ведро.

– Разряжено, но патроны еще остались, – спокойно отчитывается Рамси, снимая капюшон и кивая на закрепленный на прикладе ружья патронташ.

Джон ничего не отвечает, сразу, как только Рамси ставит ружье, поднимаясь и убирая пистолет в набедренную кобуру. С непривычки после толстых штанов Джон стянул ее поверх кальсон слишком туго, и она явно натирает ему бедро. Рамси примечает это, пока Джон так же молча собирает тетради, не поворачиваясь к нему спиной.

– Ты бы ремень ослабил, кожу сотрешь, – предупредительно рекомендует Рамси, кивая на кобуру, но Джон только бросает на него прямой и холодный взгляд. Рамси пожимает плечами и неспешно снимает рюкзак, изучая Джона и дальше. Лицо у него такое же измученное, как и всегда, с припухшими церковными веками и облезшей кожей на щеках, теплая рубаха расстегнута, открывая мерно поднимающийся от дыхания живот под футболкой, а свободные, мягкие кальсоны ни хрена не скрывают ни длинные ноги с острыми коленями, ни маленький зад, ни упруго натянувший ткань член. И в последнем нет ничего неловкого или забавного, Джону совсем немного за двадцать, и у него не было секса ни с кем уже больше двух месяцев, Рамси знает. Рамси думает, что Джон охренительно упрямый. Джон продолжает игнорировать его, прихватывает ружье свободной рукой и просто направляется к двери. Бросает почти незаметно лежащему у нее Призраку:

– Побудь здесь, хорошо? – и тот дергает хвостом, кладя приподнятую было голову обратно на лапы.

– Там холодно, ты тоже можешь остаться здесь, – в никуда замечает Рамси, стягивая перчатки. Где-то позади него негромко хлопает дверь.

Рамси равнодушно дергает ртом и расстегивает куртку. Старки были предусмотрительны в планировке дома, и кухня вся прогрета от большой деревенской печи, так что можно остаться в одном теплом жилете и водолазке с царапающей подбородок молнией на вороте. Так что Рамси просто вздыхает, потягиваясь, и с неудовольствием заглядывает в принесенное им ведро. Сегодня он смог настрелять только нескольких дроздов, объедавших каскару в лесу, а те хоть и жирные, но мяса-то все равно на два укуса. Хотя можно сварить их с лапшой и сушеными грибами из кладовки, кости пустить на бульон, и на нем сготовить кашу, а потроха зажарить с консервированными бобами. Так ничего не пропадет. И к еде можно будет еще поставить ратафию, которую Рамси тоже приметил в кладовой.

Да, он чувствует себя все еще подуставшим, но уже более-менее удовлетворенным, обдумав все это. Деревенское детство и приобретенные с ним навыки определенно пошли впрок, и Рамси немного вспоминает обо всем, когда ставит воду для кофе, когда подтягивает себе стул, раскладывает на полу бумагу из отбракованной Джоном кучи в углу и закатывает рукава. Призрак косит на него, принявшегося щипать дроздов, красным глазом.

– Ты сам себе таких наловишь, – покосившись в ответ, бросает Рамси. – Так что даже не смотри на них.

Но Призрак, разумеется, продолжает смотреть, лежа неподвижно, полностью расслабив свое мощное тело. Как и все они. Как все они смотрели на Рамси, когда он вернулся в институт.

Мелисандра и Эдд встретили их обоих прямо на проходной в сопровождении Гренна, Эммета и пары вольных теннов, всех с винтовками. И, встретившись с Мелисандрой глазами, Рамси сразу понял, что ситуация складывается еще дерьмовее, чем когда они утром встретили последнюю группу упырей. Против тех у него были верный нож и винтовка Джона. Против Мелисандры – только одна вещь, о которой он – и они все – молчали до сих пор. Все, кроме Атласа, чувственного и болтливого под хорошей порцией самогона.

– Здравствуй, Джон, – угол рта Эдда странно дернулся. – Больше никто не вернется? – он глядел только на Джона, пока Эммет первым подошел к Рамси. Джон покачал головой.

– Пошли, – Эммет чуть поддел куртку Рамси винтовкой, когда руки Гренна и одного из теннов сомкнулись на его предплечьях, неприятно, тяжело заламывая.

Джон и не посмотрел в их сторону.

– Но вы принесли сок? – сухо спросила Мелисандра, тоже не смотря на Рамси. Джон опять молча кивнул, и она негромко распорядилась: – Отведете его в карцер, и вещи сразу несите к нам.

Дуло винтовки второго тенна ткнулось Рамси в спину, но он не сопротивлялся ни словом, ни делом, послушно зашагав с неудобно вывернутыми руками и смотря в пол. И только еще услышал, как Мелисандра сказала:

– Пойдем, Джон.

И как Эдд вставил:

– День-то в день ты, конечно, вернулся, но вот жалко, что после обеда. Я-то думал, ты помер уже, велел лишнего не готовить.

А вот что им ответил Джон, осталось за грохнувшей за спиной дверью.

То, что Мелисандра пафосно назвала карцером, оказалось просто почти пустой комнатой на верхних этажах. К полу в ней был привинчен металлический стол, по углам валялись пустые коробки и пластиковые ящики, а под потолком мерно пищал какой-то датчик.

С Рамси сняли рюкзак и подсумки, и он сам послушно разделся до белья и даже снял “эту пидорскую” сережку после короткого приказа и под прицелом Эммета. Гренн еще грубо прощупал оставшуюся на нем одежду на предмет оружия, а после они забрали его вещи и оставили здесь, заперев снаружи. Рамси поежился, выдыхая тонкий пар. Делать в комнате было абсолютно нечего, и в ней было охренительно холодно. Рамси успел обойти ее не одну сотню раз, отжаться между этим в несколько подходов и еще поприседать, когда ключ наконец провернулся в замке. Наверное, прошло куда больше часа или двух, у Рамси все еще не было часов, чтобы следить за временем, но, по его ощущениям, он был здесь довольно долго.

К его удивлению, первым пришел к нему не Джон, не Мелисандра и даже не Эдд или Эммет, а Тормунд с зажатой в правой руке веревкой. На его лицо сразу легли брезгливые морщины, но он, как и остальные, почти ничего не сказал.

– К стене лицом, давай, – разве что только это.

Рамси тоже продолжал молчать, все так же послушно вставая лицом к стене и сам заводя руки назад. Он отлично знал, почему он здесь, и примерно представлял, что будет дальше, так что не стоило нарываться и выставлять себя агрессивным дураком. Нет, Рамси спокойно перенес то, как крепкая джутовая веревка туго перетянула запястья, и то, как Тормунд жестко велел ему сесть, ногой подвинув ближе один из пластиковых ящиков.

Тормунд же, убедившись, что ничего больше не представляет угрозы, наконец открыл дверь, и после тихих переговоров, в которых Рамси четко разобрал “спасибо, Тормунд, можешь подождать снаружи”, к нему все-таки пришел сам Джон Сноу. Он показался неожиданно маленьким после Тормунда, Гренна и Эммета – и еще больше изможденным, переодетый уже в джинсы и теплый свитер, но все такой же замерзший, усталый и грязный, как и какое-то время назад. Но, несмотря на состояние, он не стал мяться, просто придвинул себе второй ящик, сел напротив Рамси и твердо посмотрел ему в глаза. Рамси в ответ спокойно изучал его лицо, максимально удобно распрямившись – отсутствие спинки у импровизированного сиденья давало ему возможность сделать это.

– Я хочу узнать, почему ты сейчас здесь, – негромко и четко начал Джон, сложив руки у себя на коленях. Это было неожиданно. Рамси действительно думал, что он сходу начнет обвинять. Но Джон пошел чуть дальше.