Серебряное солнце (СИ)

Не откладывая дело в долгий ящик, Кабуто в темпе дожевал бутерброд и бросился к Итачи. Уселся на колени рядом с его лицом. Сосредоточился. Учиха однозначно воспринимался как живой, хотя немного ослабленный, но были ли его шаринганы… Отдельно живыми?

Кабуто прикрыл глаза, представляя пред мысленным взором Итачи. Получилось неожиданно хорошо и просто — раньше ему сенсорные техники с такой лёгкостью не давались. Итачи казался весьма ожидаемо таким полупрозрачненьким, слабеньким, хрупким… Не от недостатка чакры, вообще. Якуши не был уверен, что смотрит именно на кейракукей, а не что-то ещё.

Зато глаза… Глаза — да. Чёрные, плотные, сильные. Как будто бы двух Итачи сконцентрировали до размера глазного яблока и запихали в череп. И да, они определённо были самостоятельно живыми… Живыми и несчастными.

Кабуто затрясло от лёгкого касания эмпатией. Желание рвать и защищать захлестнуло с головой. Две маленькие няшечки. Которые не хотят умирать. И которые беззаветно любят своего хозяина, поэтому единственное, что делают — это объявляют ему бойкот. И понятно, куда силы деваются — шаринганчики хоть и пытаются не навредить, но хотят кушать… А Итачи не ест.

Якуши уткнулся лбом в кровать, тяжело дыша. Интересно, если устроить Учихе скандал на тему «Ты чего о маленьких шаринганчиках не заботишься?!», его сразу пристукнут или сначала выслушают?.. Если психом не посчитают, то влияние Орочимару-самы точно заподозрят. И откармливание на убой, да.

Но, блин, они же такие несчастные!

Кабуто окутал руки нейтральной медицинской чакрой и поднёс их к лицу Итачи. Фигово им, должно быть, сейчас, когда чакры вообще мало и никакой подпитки. Пусть хоть так поедят…

Интересно, ему за это голову не снесут?..

— У тебя снова обострение? — Кисаме на техники в сторону напарника реагировал подозрительно. Особенно на внезапные техники, которых ничто не предвещало. И которые накладывают чуть ли не трясущимися руками. — Или с Учихой что?

— А? Ага… — пробормотал Кабуто. — С этим выпусканием болезни я как-то не учёл, что шаринганам подпитка по-прежнему нужна, и немаленькая.

Показалось, что в ладонь ткнулось что-то тёплое и благодарное, как эмпатический отклик. Но Кабуто не стал заострять на этом внимание, чтобы совсем не расклеиться.

А чакра-то кончалась…

Кисаме страдальчески вздохнул. Из него вроде как не пытались верёвки вить, но почему-то не получалось отделаться от ощущения, что он самостоятельно готов виться. Впрочем, взять Самехаду и внушить ей, что стоит немного чакры вернуть, ему это не помешало. Ну… Не трясутся над подопытными так. Не бледнеют и не смотрят почерневшими от расширившегося зрачка глазами.

— Всё настолько плохо?

— Н-нет… Не настолько… Но… — Кабуто повернул к нему несчастный, отчаявшийся взгляд. — Они живые, Кисаме. Не просто орган, который можно ранить, а потом вылечить, а настоящие живые существа, которым самостоятельно больно и одиноко. Няшечки… Простите, что я вас так… Сейчас подпитаю, и вам станет лучше, честно-честно.

— Ты псих, — совершенно искренне сообщил Хошигаке. — Но Итачи оценит, да.

— Да? Надеюсь…

========== Часть 12 ==========

Через четыре дня Итачи начал проявлять признаки здорового организма и желание из заботливых лапок всё-таки свинтить. Ну, Кабуто и не считал, что Учиха будет болеть всю положенную неделю, сказал так, чтобы напугать. Но отпускать не спешил, проверяя, не осталось ли где чего и не вернётся ли инфекция…

К слову, приходили следователи. Кланялись и говорили, что больше не побеспокоят знатного доно, что уважают его выбор и нежелание проявлять слабость перед подчинёнными. А что, всё логично. Пришли по пустяковому поводу, сразу начали закупаться лекарствами… Да и не шиноби они с такими-то соплищами и тягой к дорогому шоколаду. Фразу про сопли и шоколад краем уха услышал Кисаме и честно старался не ржать — по крайней мере в голос. Тем более что с выздоровлением Итачи к шоколаду охладел, снова вернувшись к любимым данго.

Сам Учиха все время, которое не спал и не разговаривал с Кабуто, пытался достучаться до шаринганов. Те на контакт идти не хотели, но Итачи долбился с упорством, достойным стаи дятлов, так что кое-какой результат был. Выяснилось, что его шаринганам вечно угнетённое состояние хозяина не по вкусу, а уж что они думают о привычке питаться чем попало и хорошо, если раз в сутки, а не в трое, можно было записывать, как шедевр эпистолярного жанра. Прощать Итачи они пока не собирались, но и бросать «бестолковую двуногую подпорку» на произвол судьбы — тоже. Зато к Кабуто чудо-глазки прониклись самыми нежными чувствами.

А потом Якуши устроил проверку зрения.

Итачи даже не сразу понял, что именно не так. То, что зрение перестало портиться, не могло не радовать, но и Мангекю в последнее время он особо активно не использовал. А вот когда до Учихи дошло, что зрение не просто не ослабло, а ещё и немного восстановилось…

Кабуто, которого сграбастали за шиворот и самым натуральным образом стали трясти, не сразу разобрал в этом всплеске эмоций вопрос — КАК?

— Как ты это сделал?!

— Витаминки и чакра… — залепетал волчонок.

— Кабуто, ты хоть понимаешь, ЧТО ты сделал? — Итачи трясти прекратил, но хватку не ослабил.

— Ага, — он прочистил ухо. — У тебя зрение начало восстанавливаться. Строго по плану.

Учиха помолчал, пытаясь успокоиться. Не смог, порывисто обнял, прижимая к себе.

— Не понимаешь… Ты смог решить проблему Мангекю Шарингана. Ту, из-за которой Мадара вырвал глаза своего брата.

Кабуто вздохнул.

— Да, больная тема, понимаю… Но вообще-то с побочными действиями своей силы встречаются все носители кеккей генкая. Нужно просто тщательно изучить причины возникновения проблем и методы их решения. Хьюги тоже могли бы себя проклятыми считать, что стихии им не даются, или там Узумаки мало жрущие… Но то, что Мангекю, по сути, отдельный кеккей генкай, требующий отдельного изучения, мало кому в голову приходило. Кстати… Насчёт питания придумал не я.

— А кто? — Итачи решил, что если снова услышит про Орочимару, будет трясти Кабуто, пока не вытрясет образ змеиного санина из его головы хотя бы на пару дней.

— Орочимару-сама, — честно ответил парень. — Сначала он предположил, что додзюцу использует гораздо больше питательных веществ, необходимых для работы зрения. Потом проверил. Потом сделал расчёты для Мангекю… Цифра вышла баснословная, просто из пищи такое не добудешь, так что питаться тебе витаминками всю оставшуюся жизнь.

— Р-р-р, — отозвался Учиха, приподнимая Кабуто над землей и начиная размеренно потряхивать. — Ты вообще за кем-нибудь достижения замечаешь, кроме Орочимару?

— А? Но он же… — растерянно пробормотал Кабуто, не понимая, что от него хотят добиться. — Чего ты меня трясё-о-о-ошь?

— А вдруг мозги тоже перетряхнутся, — на полном серьезе сообщил Итачи, продолжая трясти. — Надоело уже. Орочимару-сама это, Орочимару-сама там, Орочимару-сама самый умный. Ты своих достижений не видишь!

— А что я сделал-то? — обиделся Якуши.

— Привел в адекват Дейдару. Выяснил, что Мангекю действительно живые. Обманул разведку великой деревни и Акацки. С чистого листа, без малейшей информации осваиваешь кеккей генкай, и успешно. Лечишь застарелые инфекции в полевых условиях, — перечислил Итачи первое, что пришло в голову.

— Э-э-э… — озадачился Кабуто. — Ну да, кое-что я сделал… Хотя кеккей генкай можно было бы осваивать побыстрее. И не в полевых условиях! Я тебе почти бокс медицинский организовал, только печатей не хватает, но они и не нужны в таком случае…

— Не кое-что, — Итачи встряхнул волчонка сильнее, так, что аж зубы клацнули. — Прекрати принижаться! Сколько из шиноби способны лечить хотя бы простейшие раны? А сколько из медиков смогут организовать такой бокс за несколько часов?

— Ну… Орочимару-сама…

— Тьфу! Орочимару сколько лет? Он в твои годы с командой ходил да призыв осваивал под теплым крылом Хирузена, а не водил за нос опаснейших шиноби мира!