Серебряное солнце (СИ)

— Итачи… Помнишь наш разговор, когда мы только стали напарниками? — Кисаме нахмурился.

Поведение напарника ему не нравилось, и чем дальше, тем больше. Хочется Учихе щекотать себе нервы, оставив рядом ученика Орочимару, повернутого на носителях шарингана — его право. Не боится пить лекарства, хотя ирьёнин чего угодно может намешать — тоже. Но вот так полностью доверить себя в руки им обоим… Без чакры даже шаринган не активировать. Конечно, Итачи и просто в тайдзюцу неплох — но всё же не мастер, особенно без использования додзюцу.

Кисаме категорически не привык, чтобы ему так доверяли. Прикрывать спину в бою, штопать друг другу раны и, матерясь сквозь зубы, тащить напарника на себе — другое. Добровольно стать полностью беззащитным, полагаясь лишь на что-то эфемерное вроде доверия… Мало похоже на Учиху и вообще не свойственно нукенинам. Шиноби скрытых селений ещё могут позволить себе роскошь безоглядно доверять кому-то — и то слишком часто получают кунай под ребра во благо интересов деревни. Нукенины… Нукенины полагаются только на себя.

Давний разговор, про акул, пожирающих братьев и сестёр ещё в утробе матери, был как раз к месту. Хотя за все время напарничества с Итачи Кисаме об этом не вспоминал. Но и Учиха подобных номеров раньше не откалывал.

— Про особенности размножения акул? — Итачи усмехнулся. — Помню. Но, думаю, и ты помнишь, что я тебе ответил.

«Мы не рыбы, люди».

Кисаме ещё несколько секунд сверлил Учиху непроницаемым «рыбьим» взглядом. Откровенно глупо, поперек инстинктов… Но, возможно, в чём-то он и прав.

Хошигаке медленно кивнул — не признавая правоту, но обещая сделать то, что от него требуется. Итачи ответил благодарным взглядом и устало вздохнул.

Болеть он и в самом деле категорически не умел.

========== Часть 11 ==========

Кабуто дорвался.

Иначе это назвать просто не получалось. Он пихал в Итачи микстурки, поил горячими супами, регулярно ставил уколы, гладил по спине, пока тот кашлял… В общем, был самой образцово-показательной наседкой в мире.

Следователи, разыскивающие пропажу, к ним таки заходили… И были нещадно морально изнасилованы шипящей наседкой. «Господин болеет, а вы со своими дурацкими вопросами?!! Да как вы смеете, бесчувственные скотины?!! Ах, не верите?!! Не верите МНЕ?! Не верите благородному слову самого?..» В итоге самый шустрый следователь, из шиноби, всё-таки прорвался, чтобы увидеть несчастного, сопливого Итачи, которому держать морду кирпичиком мешал периодический кашель.

Кабуто ещё раз всех морально отпинал за нарушение режима и всё-таки милостиво отпустил восвояси.

А Итачи страдал. Даже не на публику. Он и в самом деле никогда не болел, если не считать слабости после чрезмерного применения шарингана. Но там был честный и понятный перенапряг, почти боевая травма… А тут тело подкидывало неприятные сюрпризы один за другим — то образовывалась совершенно непонятная протечка в носу, мешающая нормально дышать, то бросало в жар. То било в приступах кашля — сначала сухого, царапающего горло, а потом и вовсе отдающегося влажным бульканьем в груди, словно при поврежденных лёгких. Самым отвратительным было даже не отсутствие чакры, а общая паршивость состояния, когда силы шевельнуться вроде бы есть, а вот желания хотя бы проглотить ложку супа — нет.

— Долго ещё? — Итачи сам себя чувствовал капризным ребенком, и ощущение ему не слишком нравилось.

— Если простуду не лечить, она длится семь дней, — глубокомысленно заявил Кабуто. — А если лечить — неделю.

Учиха одарил медика таким печальным взглядом, что прониклась, кажется, даже Самехада. После чего замотался в кокон из одеяла, отгораживаясь от этого несправедливого мира.

Рикудо-санина стоило считать святым только за то, что он избавил шиноби от этой пакости. Постоянно так болеть, брр!

Кабуто вздохнул и не стал спрашивать: «Зюзя обиделась? Зюзя покапризничать?», хотя очень хотелось. Некоторые вещи не простят даже самым близким людям, а он из Итачи и так верёвки вьёт с поразительной лёгкостью.

— И техниками тут не особо поможешь, — вздохнул Якуши. — Если использовать медчакру, то вероятность вылечить вирус гораздо больше, чем вероятность помочь организму. Есть, конечно, специализированные техники… Но они на основе ядовитой чакры, и я ими не владею настолько, чтобы применять их на тебе. Хочешь чаю? Книжку почитать? Обнимашек? Танцовщиц?

Итачи высунул из-под одеяла нос. Хотелось чего-то непонятного и уж точно не рационального. То ли сладкого, то ли кислого, то ли просто покапризничать… Проблема была в том, что капризничать Учиха как раз таки и не умел совершенно.

— Хочу шоколада, — решил он. Почему захотелось именно это странное лакомство, а не любимые данго, Итачи не знал. — И мяса. Копчёного, с чесноком.

— Сию секунду! — отозвался Кабуто, чмокнул кончик заложенного носа и побежал доставать персонал гостиницы. Сам он бегать по столице не собирался, а то мало ли что на него подумает Кисаме. Тот и так на него косился много и подозрительно…

Однако проводить полноценную атаку по налаживанию доверия Кабуто не стал. Здоровая паранойя никому ещё не мешала — а у мечника она была именно такая — достаточно просто не совершать подозрительных телодвижений и не подводить доверие.

Якуши прибежал минуты через две, присел на колени рядом с кроватью Итачи и просительно заглянул в глаза:

— В кратчайшие сроки всё принесут. Хочешь ножки попарить? А массаж с разогревающей мазью? А тишины и покоя?

Итачи чихнул. Подумал. Приподнял край одеяла. Озвучить, что хочется просто посопеть в макушку, слов как-то не хватило, и он понадеялся, что Кабуто поймет и так.

Тот шустро скользнул под одеяло, быстренько поднимая температуру тела, чтобы не рушить микроклимат своей по-здоровому прохладной тушкой. Обнял, прижался крепко-крепко. Прикрыл глаза. Необычайный восторг захватил его от ощущения, что можно кого-то так просто обнимать… Что можно прижиматься. Заботиться. Выполнять капризы.

Итачи же чувствовал себя довольно неловко. Он не привык, что о нём заботятся. Да, Саске в детстве всегда был рад старшему брату и всячески старался привлечь внимание — но он был слишком мал, чтобы полноценно заботиться в ответ… Да Итачи и не стал бы принимать заботу от Саске. Он был младшим, и это Итачи полагалось защищать и заботиться.

Итачи и защитил — как сумел.

Но чтобы вокруг него вот так носились, таская вкусности, полезности, бросаясь развлекать и радовать… Родители воспитывали шиноби, а шиноби обычно не подносят тёплый супчик, если он сподобится чихнуть. Презрение к боли, небрежное отношение к удобствам, умение довольствоваться малым.

На фоне всего этого поведение Кабуто удивляло до замирания. Он ведь тоже шиноби, значит, должен был получить те же уроки. И на потерю памяти или влияние кеккей генкая уже не спишешь.

Но при всём при этом Итачи не мог сказать, что волчонок слаб или уязвим. Скорее уж, наоборот.

Выводы из всего этого получались странные и противоречащие привычной картине мира. Но Итачи заснул раньше, чем решил, что с этим делать.

*

Кабуто в расстроенных чувствах сидел перед своей маленькой лабораторией и в задумчивости грыз большой палец руки. Итачи мирно посапывал, не требуя внимания, Кисаме сурово ворковал со своим мечом, а исследование… Не складывалось. Да, поначалу, когда он только-только разобрал профиль ДНК Итачи, он насмешливо усмехнулся: «Знакомые все аллели*!», – профиль ожидаемо почти полностью совпадал с профилем Саске. Тот, конечно, анализы сдавать добровольно не спешил, но мало ли способов незаметно добыть ген-материал?

Аллели — часть ДНК, различные формы одного и того же гена, расположенные в одинаковых участках.

Но в том-то и дело, что Кабуто фотографической памятью не обладал и не мог с уверенностью сказать, влияет ли как-то наличие Мангекю на геном или нет. А обнаруженная разница с бóльшей вероятностью списывалась на братские различия и на провалы собственной памяти, чем на воздействие додзюцу.