Анри де Грамон (СИ)

- Да. То письмо… я написал, что разоблачу его, что отрекусь.

Сказать мне было нечего. Отца Северина я не знал, но то, что слышал о нем – хорошим не было. Один из самых богатых и влиятельных аристократов королевства, он во много раз увеличил состояние во время войны. Стефан говорил когда-то, что Симон де Лабрюйер привык контролировать все, можно представить, каким ударом стала для него непокорность единственного сына.

- Так ты теперь маркиз, да, ваша светлость?

Северин поднял на меня взгляд.

- Да. Нас вызывают в столицу. Будут встречать у границы.

- Что нас ждет? – не могу сказать, что я боялся. Нет. Этот месяц бок о бок с Северином многое мне дал. Я не доверял ему полностью, понимая прекрасно, что его собственная выгода всегда будет для него на первом месте, но поведение его в этот месяц давало мне надежду на благополучный исход нашего сомнительного предприятия.

- Не знаю, - Северин вздохнул. – Надеюсь, его величество будет добр к своему верному подданному. И любовнику его верного подданного. Я теперь самый богатый дворянин королевства. И один из самых влиятельных. Я не дам ему похоронить нас запросто. Королю придется с нами считаться.

- Но риск есть?

- Риск всегда есть.

- Ты думаешь, мне следует появиться в столице с тобой?

- Боюсь, у нас нет выбора, Анри. Нам придется появиться в столице вместе. И держать ответ.

Северин встал, я обнял его.

- Если все пройдет благополучно, я лягу под тебя, - прошептал я.

Он вздохнул.

- Ох, боже, Анри… я и так сделаю для тебя все…

- Но ты ведь хочешь?

- Очень.

Северин каждый раз предлагал сменить в первый же день установленные роли. Я неизменно отказывался. Сначала говорил, что на зад мой свалилось и так слишком много неприятностей, потом вошел во вкус и понял, что в роли любовницы он нравится мне гораздо больше. Думая же о себе в этой роли, я представлял над собой генерала. Впервые не де Блуа, Кристофу удалось вытеснить из моего сознания его образ. Глупо, знаю, но почему-то мне казалось, что я все еще принадлежу генералу и, не подпуская к себе Северина, остаюсь ему верен. Признаться, я ждал его. Думал, найдет. Не раз проигрывал в голове сцену нашей встречи. Было по-разному: я то кидался в его объятия, то бил в лицо. Но нет: то ли Северин слишком хорошо спрятался, то ли не очень-то усердно нас искали. Могло ли быть так, что Кристоф отпустил меня с миром? «Я сделал все, что мог» - снова вспомнилось мне.

Мог ли он просто дать мне жить? Но почему тогда? Я представлял себя на его месте и понимал, что отпустил бы, только если бы по-настоящему любил. Настолько, что интересы короны и собственные меркли бы. Мне захотелось его увидеть. Глупое желание в свете всего, что он сделал со мной, но я ничего не мог с собой поделать. Мне нужно было знать, почему.

- О чем ты сейчас думаешь? – спросил Северин. Я смутился.

- О будущем, милый мой, о будущем.

Отчего-то я был уверен, что видим мы его по-разному.

***

Всю дорогу до границы мои подозрения, что нас не ищут, крепли. Уж слишком спокойно продвигались мы по чужим землям. Рад ли я был покинуть относительную безопасность нашего дома? Да, рад. Все же рутина в глуши – не для меня. Она чудесна как пауза перед новым, и не более.

Когда мы без труда пересекли границу, где нас ждали гвардейцы короля, я понял все. И тогда написал генералу. Я рассказал ему обо всем. О том, как увидел впервые, как мне показали портрет де Биля, что я при этом чувствовал, как сказали наконец, зачем я там… я доверял бумаге самое сокровенное, самого себя доверял. И чувствовал, что, пока не расскажу всего, не успокоюсь. Не утаил и отношений с де Блуа, со Стефаном.

Я уверен был, что он поймет. Вряд ли простит когда-нибудь, но поймет.

Будущее мое было туманно, но именно генерал оставался для меня тем якорем, что еще держал меня. Надежный, сильный, но такой далекий сейчас. Все чаще я думал о том, как сложились бы наши отношения, не стой между нами политика. Смог бы я быть лишь его? Смог бы навсегда забыть о других? Смог бы быть всегда лишь снизу? Выходило, что нет. Когда-нибудь, быть может, но не сейчас.

========== Глава 18. Ветер ==========

Держащий цепь не намного свободнее сидящего на цепи.

(Пьер Буаст)

Нас проводили сразу во дворец. Северин возмущался, что ему нужно к матери, я же радовался про себя, что не в темнице в кандалах жду аудиенции.

Король выглядел усталым и постаревшим – нелегко дался ему мир.

Мы поклонились.

- Мальчишки! – взревел он. – Что вы возомнили о себе!

Мы продолжали стоять, склонив головы.

- Да понимаете вы, что натворили? Ваш долг, ваша честь, как могли вы забыть обо всем? Как могли предать доверие своего короля?

Он посмотрел на меня в упор.

- Подойдите, капитан.

Я шагнул к нему, опустился на колено, склонил голову.

- Сама покорность, - прошипел его величество. – Знаете, что ждало вас здесь, капитан? – я покачал головой. – Казнь, - я сглотнул. – Благодарите своего благодетеля, генерала д’Эпине. Его личный гонец загнал лошадей. Но спас вашу никчемную жизнь.

Я поднял взгляд на короля.

- Д’Эпине написал вам?

- С вас сняты обвинения. Убирайтесь.

Я вскочил, растерянный.

- Видеть вас в столице не желаю. Чтобы сегодня же вас здесь не было.

- Благодарю, ваше величество.

- Вон! А с вами, маркиз, у нас будет долгий разговор.

Я вышел. Постоял некоторое время в холле, но Северин так и не появился. Тогда я отправился в родительский дом. Его величество не был шутником, а потому приказ убираться вон из столицы я воспринял буквально. Осталось решить лишь, куда бежать.

Встретили меня… странно. Мать рыдала на моей груди, на груди Мишеля рыдал я. Филипп кривился презрительно, прошипел лишь: «Наслышан о твоих подвигах», - но от него я иного и не ждал. Отец же был холоден и отстранен.

- Никогда не думал, что вы окажетесь паршивой овцой, сын.

- Отец? – я стоял перед ним, опустив голову, и ждал хоть каких-то пояснений.

- Вы опозорили имя, которое носите, Анри. Вы живы, но пятно…

- С меня сняты все обвинения! – вскричал я. Как же мне все это надоело!

- Такие обвинения могут быть лишь смыты.

Я недоумевал. Не о таком приеме я мечтал, не этого ждал.

- Я понял вас, отец, - выход нашелся внезапно. Еще минуту назад я не знал, как быть, теперь же решение казалось единственно возможным. – Я уезжаю. К де Брази.

Отец горько рассмеялся.

- К де Брази вы опоздали.

- Это уж мои трудности.

- Но, думаю, можно будет договориться о бесприданнице де Моро. Вряд ли другая пойдет за мужеложца с погубленной репутацией.

- Благодарю за заботу, отец, но не стоит, право.

Собрался я быстро. Матушка, утирая батистовым платком обильные слезы, умоляла не совершать ничего, о чем потом пожалею, просила понять отца.

- Я не держу зла, - ответил я. – Но и издеваться над собою, прикрываясь добрыми намерениями, более не позволю. Хватит.

Я написал Северину, вывел из конюшни свою лошадь и поскакал к де Брази, надеясь лишь, что Сабрина и Реньяр не откажут мне от дома.

Имение де Брази ничуть не изменилось, лишь листва в парке окрасилась в желтый. Сабрина сидела на открытой террасе. Я спешился, кинул вожжи подбежавшему конюху и, поднявшись по ступеням, оказался возле бывшей невесты.

- Мсье? – она вскочила.

- Мадам, - я приложился к руке в поцелуе. – Прошу прощения, что не сообщил о своем приезде заранее.

- Это не страшно, мы рады вам, - она улыбнулась.

- А где ваш любезный супруг?

- Этьен с батюшкой, будет к ужину. Вы, верно, хотите освежиться с дороги и отдохнуть? Я провожу вас.

Я кивнул.

- Благодарю, мадам. Как поживает ваш батюшка?

Сабрина смутилась, густой румянец окрасил щеки.

- Все хорошо, благодарю вас. Отец сначала очень гневался, но мы с Этьеном на коленях молили его о прощении и благословении. Мы благодарны вам, мсье, за все.