Анри де Грамон (СИ)

И тут я замер, забыв, как дышать: мы приехали вовсе не в имение д’Эпине, значит, не Северин должен был меня сопровождать.

Да этот интриган просто выкрал меня из-под генеральского носа!

Я рассмеялся. Что же, пришло время выяснить все! Он вернется не раньше, чем через несколько часов, у меня есть время, чтобы подготовить достойный прием. И узнать, наконец, правду!

========== Глава 17. Довольно лжи ==========

В жизни бывают случаи, когда самой тонкой хитростью оказываются простота и откровенность.

(Ж. Лабрюйер)

- Как вы? – Северин вернулся ближе к вечеру, выглядел он уставшим, но довольным.

- Чудесно, - ответил я. В камине трещал огонь, я с книгой в руке уютно устроился в кресле. – Успешно сходили?

- Да. Привез нам еды. Завтра придет прислуга.

- Отлично, - я отложил книгу на столик, улыбнулся.

- Голодны?

- Немного, - на самом деле, я был очень голоден. А еще зол. И зол, наверное, даже более, чем голоден. Вяленое мясо после недели дороги есть было уже невозможно, черствый хлеб тоже не вызывал особого аппетита.

Северин поставил на стол объемный мешок.

- Тут молоко, ветчина, сыр, хлеб, фрукты.

Я поднялся, подошел к столу. Северин обнял меня за плечи, уткнулся лбом между моих лопаток.

- Я думал о вас весь день, - прошептал он тихо. – Вспоминал эту ночь…

- Я тоже думал о вас, - ответил. Положил на хлеб ветчину и сыр, откусил. – М-м. Вкусно.

- Анри, - ладони Северина гладили мои бока, бедра. – Что же вы со мной делаете? – теперь его дыхание щекотало мою шею.

Я не мешал ему. Не мешал, когда он шептал мне что-то, когда расстегивал сорочку, штаны. Я затылком чувствовал его ставшее частым дыхание, он прижимался ко мне всем телом, терся пахом. Я повернулся к нему лицом, коснулся губами губ.

- В спальню?

- Дайте мне десять минут, я освежусь.

Он вернулся быстро – штаны чуть спущены, сорочка нараспашку. Сейчас никто не признал бы в нем строгого, застегнутого на все пуговицы придворного. Но меня не так просто было сбить с толку. Я шагнул к нему сам. Притянул к себе, поцеловал в ухо, висок, шею. Его ладони погладили мои плечи.

- В постель, - шепнул я, подводя к кровати. И толкнул на нее. - Закрой глаза, - я сжал его запястья и, закинув их ему за голову, ловко привязал к изголовью приготовленными веревками.

- Хочешь поиграть? – улыбаясь, спросил он.

- Очень хочу, - я взял с тумбы шейный платок Северина и завязал им ему глаза. Признаться, таким он нравился мне даже больше – распластанный, в моей власти, заранее согласный на все.

Я развел в стороны полы его сорочки, медленно покрыл поцелуями грудь, прикусил сосок. Северин тихо охнул и подался навстречу.

- Мне нравится, - прошептал он на выдохе.

- И понравится еще больше, - сказал я. – После того, как я получу ответы на все свои вопросы.

- Вопросы? – он все еще улыбался, не сознавая, видимо, что шутки кончились.

- Так вышло, что твой мешок упал, и шкатулка… раскололась.

- Раскололась? – голос Северина стал глухим, словно на лицо ему положили подушку. И не могу сказать, что такая мысль не приходила мне в голову.

- Да. И я не удержался, конечно, - я провел пальцем по его груди, тронул соски, двинулся к паху. – У меня есть вопросы, Северин. Привязал я тебя крепко, поэтому рассчитываю на твою откровенность.

Он рассмеялся вдруг.

- Вот как. Что ж, спрашивай.

Возбуждение его, казалось, лишь усилилось. Я стянул с него штаны, отшвырнул их прочь и, медленно водя пальцем по его возбужденному пенису, спросил:

- Д’Эпине собирался меня спасти?

- Да.

- Поподробнее, - сжав пальцы, я подвигал вверх и вниз и, едва почувствовав, что Северин подался ко мне, убрал руку. Он вздохнул. – Я слушаю.

- Я был в отчаянии. Пошел к нему, просил за тебя. А он глядел на меня насмешливо, а потом сказал: «Забудьте его». На мои возражения он бросил будто вскользь, что ты не умрешь. Но весь свет будет считать тебя мертвым. Я все понял. Дождался, когда подойдет его человек, оглушил… дальше ты знаешь.

Я кивнул, забыв, что видеть он меня не может.

- А Стефан? Он мертв?

Северин усмехнулся.

- Стеф? Жив и относительно благополучен.

- Как?

Я же помнил четко, как генерал говорил мне, что мой друг признался во всем…

- Он сдал тебя. Ему сказали, что отпустят, если он все свалит на тебя. Его даже уговаривать не пришлось.

- Черт! – я вскочил. Голова моя шла кругом. Стеф очернил меня? Подставил?

- Стеф – слабак. Всегда им был. Щенок, которого надо водить на веревочке.

- Замолчи! – крикнул я. Подходить к Северину не хотелось.

- Он зависел от тебя и тебя же за это ненавидел.

- Нет…

- Увы, - Северину было весело. Мне – нет. Я сел в кресло, налил себе вина.

- Так почему ты не дал д’Эпине забрать меня? – руки мои дрожали.

- А ты хотел бы, чтобы это был он?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Хотел ли? Наверное. Или нет?

- Быть может.

- И кем бы ты был при нем? Подстилкой? Думаешь, он показал бы тебя хоть кому-нибудь? Да привез бы в свое имение и запер там, навещая иногда для собственного удовольствия. А ты бы чувствовал себя обязанным и, притворяясь влюбленным, подставлял зад. Этого ты хотел? – я молчал. – Анри, - он вздохнул, возбуждение его ушло. Он был в моей власти сейчас, связанный и распятый, но пленником все равно был я. И даже сейчас он не давал мне об этом забыть.

- А при тебе? – спросил я тихо. – Кто я при тебе? Вряд ли ты будешь жить здесь долго. И что ждет меня, когда ты уедешь? И с чего ты взял вообще, что д’Эпине не найдет нас? Думаешь, он не догадался, кто виной тому, что я не дожидаюсь его в имении?

Северин молчал. Долго молчал. В какой-то момент я решил даже, что он уснул.

- Я все решу, - сказал он тихо. – Сделаю все, чтобы обвинения были с тебя сняты.

Теперь надолго задумался я. Допив вино, вновь пересел на кровать. Скрипнул матрац.

- Как, Северин? Ты настолько глубоко во всем этом увяз?

- Да, - он хмыкнул. – Очень глубоко. Я знаю, кто за всем этим стоит. И думаю, что смогу тебя защитить.

- Кто? – я повернулся и резко сорвал платок с его лица. Мне нужно было видеть его глаза! На миг ослепленный ярким светом, Северин зажмурился. – Скажи мне, кто!

Северин улыбнулся.

- Мой отец.

Я вздрогнул.

- Но… почему?

- Не одному д’Эпине не хотелось заканчивать войну. Власть, Анри, в основе всего – лишь жажда власти. Ну, или обладания, - он пошевелил связанными руками. – Если мы закончили с вопросами, может, займемся уже чем-нибудь более интересным?

С вопросами мы, конечно, не закончили. Но я не был больше в настроении спрашивать что-либо. Уже услышанное требовало осмысления.

- Более интересным? – я окинул его взглядом. Нервы мои были на пределе, и я не знал способа лучше, чем занятие любовью, чтобы снять напряжение. А потому сказал: – Пожалуй.

Северин усмехнулся:

- Руки можно не развязывать. Мне нравится.

***

Я жил ожиданием.

Следующим же утром Северин написал отцу. Я не читал того письма, но то, что мне удалось увидеть, свидетельствовало о серьезности намерений моего любовника. Северин объяснял, просил, угрожал. И был уверен, что результат будет непременно.

Ответ пришел через месяц, мы же не ждали его раньше, чем через три, и был не таким, как мы предполагали. Конверт из плотной бумаги, королевский герб, сургуч – все это взволновало нас.

- Что там?

- Отец… приступ. Уже похоронили, - Северин сел в кресло, закрыл ладонями лицо. Я, не спрашивая позволения, взял письмо и отошел к окну.

- Сочувствую, - сказал, чтобы хоть что-то сказать.

- Он был ужасным человеком. Ужасным, Анри. Это плохо, наверное, но все, что я чувствую сейчас – облегчение. Только… - он вздохнул. – Только виню себя.

- Себя? – я подошел, присел на корточки возле кресла.