Why is it so hard? (СИ)

— Прямо как я, — подтвердила незнакомка.

Алые губы ещё приподнялись. Показались клыки.

Прикосновения к уху оказались нивелированы тонкой кожей перчаток на её руках. То, как пальцы скользили по ушной раковине, как они путались в замёрзших на зимнем морозе кудряшках, было обезличено и лишено тепла.

Гарри смотрел, широко открыв глаза, на то, как она смеялась: блики фонарей, точно бриллианты в карамельных волосах, алые губы обнажали белоснежные клыки.

Машина взревела мотором и сорвалась с места, а Гарри даже не заметил, полностью поглощённый созерцанием новоиспечённой наставницы.

❈❈❈

Ночь хрустела вокруг, словно накрахмаленная ткань. Мороз трещал, бился в окна автомобиля ледяными узорами, но, благодаря системе отопления и тёплому пледу на коленях, Гарри чувствовал себя вполне комфортно. Но только физически. В голове же смешались мысли и предположения, а ответов, как назло, не было.

— Что-то не так, Гарри? — поинтересовалась наставница. И хотя взгляд её был направлен на дорогу, казалось, она не просто видит, она чувствует его смятение.

— Нужно какое-то время, чтобы привыкнуть, — со скользящей печалью отозвался Гарри. — Быть вампиром.

— Подумай об альтернативе, — девушка насмешливо приподняла бровь.

— Быть мёртвым? — наугад спросил Гарри и по выражению её лица понял, что попал в точку. Он подпрыгнул на сиденье от неожиданности и заметался. — Быть мёртвым! Хорошо! Я лучше буду вампиром.

Наставница звонко рассмеялась над его испугом, но глаз от блестящего в свете фар асфальта не отвела. Гарри удивился тому, что она так пристально следит за дорогой. Разве вампиры не всесильны?

Вокруг были только голые промёрзшие деревья. Они смешивались с ночными тенями и образовывали единое пространство, непреодолимую стену вдоль дороги. Гарри показалось, что они путешествуют в каком-то коридоре, без поворотов и ответвлений к чёткой цели.

— От заката до рассвета ты бодрствуешь. Днём спишь без сновидений, — она продолжила вводить Гарри в перипетии вампирской жизни. — Запомни это! Прячься от дневного света, как от ядовитых стрел.

Гарри оставалось только кивнуть. Не то чтобы он обожал солнце при жизни. Никакого чувства утраты в груди не возникло, да и луна в небе была огромной и светила ярко.

— Питаешься кровью. Только человеческой.

Впереди показались огромные кованые ворота, приветливо распахнутые. Если так можно характеризовать ворота на кладбище. За ними хаотично рассыпались чёрные камни памятников, убегающие вверх по холму. К самой луне.

— Хотя бы раз в неделю, — продолжала увещевать вампиресса, припарковывая машину. — А если нет, — её лицо приняло показательно грустное выражение. — Давай просто скажем, что становится очень неприятно.

Всё это было без сомнения важно для его выживания, но Гарри волновал совсем другой вопрос, и он с нетерпением ждал, когда его можно будет озвучить. Наставница полностью повернулась к нему. Аккуратная бровь чуть приподнялась в недоуменном ожидании.

— Как насчёт сил? То есть у меня есть теперь какие-нибудь сверхъестественные способности? — выпалил Гарри на одном дыхании, словно ребёнок — в преддверии долгожданного подарка. — Могу я стать летучей мышью?

— Только древние могут превращаться в летучих мышей. Но ты можешь превратиться в любого человека, — длинные карамельные пряди упали на обведённые чёрной тушью глаза. — Я сама так делаю раз в пару сотен лет. Когда устаю от себя.

Со своего места Гарри мог видеть над входом фонарь. Его жёлтый свет не согревал, а обжигал. От ветра лампа покачивалась, бросая на снег причудливые блики.

— И ты можешь материализовать предметы, как, например…

— Как эта машина? — выкриком перебил Гарри. — Я хочу себе такую же!

Нежно, как любовницу, он погладил мягко подсвеченную панель, коснулся пальцами дорогой кожи сиденья.

— Гарри, — покровительственно обратилась к нему девушка. — Почему бы тебе не начать с одежды?

— Оу, — он ударил себя по лицу ладонью, прочувствовав собственную глупость сполна. — Хорошо, конечно!

Наставница покинула салон, и внутри остался только запах её дымного чефрасового парфюма. В одиночестве оказалось легче решиться. Гарри зажмурился, напряг своё сознание, и словно тонкий звоночек зазвучал в голове. Во рту стало тесно зубам: клыки полезли наружу.

Получилось далеко не с первого раза, но спустя время новоиспечённый вампир обзавёлся громоздким пуховиком и тёплой шерстяной шапкой. Глядя в зеркало заднего вида, Гарри поправил новую одежду, стараясь игнорировать некую комичность в своём новом образе. Зима оказалась сильнее стиля.

Довольный собой, он открыл дверь и шагнул в морозную ночь.

Вампиресса ждала его между надгробиями на тропинке, ведущей вглубь кладбища. Её пальцы в чёрной коже поглаживали прямые грани гранитных памятников. Скрип его шагов по снегу заставил её обернуться. Улыбка наставницы звала следовать за ней.

— Что происходит? Почему мы на кладбище? — недовольно спросил Гарри.

— Дом, милый дом.

Клыки вампирши сверкнули в белом свете луны, улыбка наполнилась флиртом.

— Точно, — протянул Гарри с опаской. Его смутила мысль жить на кладбище, но ничего не оставалось: новая сущность требовала беспрекословного подчинения правилам. Ради выживания.

Снег снова заскрипел, когда они вдвоём, рука об руку, двинулись между разбегающимися в разные стороны памятниками и редкими окоченевшими деревьями. В тишине кладбищенской ночи к Гарри пришёл покой. Стыд и волнение вечера забылись.

Но ненадолго.

Небольшой прямоугольник памятника едва торчал из-под слоя снега, завалившего кладбище. Надпись гласила «Гарри Стайлс» и привела хозяина могилы в бешенство.

— Постой-ка! И это всё, что у меня есть?!

Наставница раздражённо закатила глаза и щёлкнула пальцами. Надгробная плита выросла в два раза, покрылась витиеватыми узорами и завитушками.

— Вот теперь мило, — довольно заулыбался Гарри.

— Без проблем.

Девушка скрестила руки на груди, недовольство проявилось в уголках её поджатых губ. Похоже, она стала уставать от общества непоследовательного, неловкого Гарри. Но для него в этом не заключалось ничего обидного: вампирша в любом случае выдержала дольше любой другой его знакомой девушки.

— Мне пора идти. У меня встреча, — качнула она точёным подбородком в сторону, из которой они пришли. — А тебе следует поспать как следует. Подготовиться к завтрашней ночи.

— Минутку! — растерялся Гарри. — А что будет завтра ночью?

Изящные пальцы наставницы коснулись его подбородка, потрепали с нежностью возлюбленной.

— Надеюсь, твоё первое убийство.

Рот Гарри распахнулся в ужасе, но ни звука из него не вылетело. Словно жестокая правда, которая только сейчас дошла до его сознания, вырвала голосовые связки силой своей чудовищности. Ему потребовалось несколько долгих секунд под её пронзительным взглядом, чтобы обрести дар речи вновь.

— Значит, мне правда придётся это сделать?

Вампиресса предпочла не заметить его смятение: засмеялась громче, чем позволяла мёртвая тишина этого места, спугнув кладбищенские тени с насиженных мест. Она улыбнулась, как любовнику, с той же теплотой и нежностью, и направилась к виднеющимся вдали воротам.

Остался только Гарри и замерзающее на ночном морозце кладбище, как будто сплотившееся из самой зимы. Он нерешительно помялся возле собственной могилы, поглядывая на надпись, не понимая, что делать дальше, а потом вдруг сорвался с места, пытаясь нагнать наставницу.

— Эй! — кричал он на ходу, проклиная себя за то, что не узнал имени. Вот таким он был рассеянным, что даже не поинтересовался самым важным, тем, что спрашивают в первую очередь. — Эй! Постой!

Когда она обернулась, волосы взметнулись, замелькали вокруг лица обрывками, тонкими струйками дыма. Фонарь висел как раз над головой вампирши и отбрасывал свой ядовитый свет на них. И словно между прядок потекла карамель.

— Как тебя зовут? — выпалил Гарри, когда оказался рядом.