Солнечный чародей (СИ)

Гарри еще секунд десять задумчиво пожевал лакричную палочку, а затем, услышав характерный сдвиг камня, поднял одеяло. Первокурсник почти не дышал – то ли от страха, то ли стараясь быть незаметным.

- Опять не успел до отбоя? – поинтересовался Поттер, и Риддл согласно кивнул.

Гарри закатил глаза, уже понимая, что Риддл подтвердит что угодно, лишь бы от него отстали. «Как он там говорил? Не важно в мировых масштабах?»

- Ладно, возьмем за основу то, что ты не имеешь чувства времени, а не мечтаешь вылететь из школы как можно скорее.

Том немного побледнел после последней фразы, и Гарри с удовлетворением подумал, что он не ошибся. Еще одна Гермиона, только мальчик и гораздо более симпатичный.

- А раз ты не хочешь, то нам придется подождать еще какое-то время, чтобы убедиться, что Филч ушел достаточно далеко.

Том снова согласно кивнул, и Гарри взял с тумбочки всю упаковку с лакричными палочками и протянул ребенку.

- Так будешь?

Том Риддл был милым мальчиком. Если молчал, не смотрел злобно и не стоял над душой хмурой тенью. А еще Том выглядел забавно, когда жмурился с полным ртом сладостей.

- Тут есть еще шоколадная лягушка.

Мальчишка с сомнением посмотрел на Гарри сверху вниз, и тот воспользовался этим, чтобы внимательнее рассмотреть первокурсника. У него были поразительно глубокие синие глаза. Внутри ярко горел маленький злой огонек, несмотря на то, что их обладатель сейчас был вполне счастлив. Гарри уже видел магглорожденных, которые впервые пробовали волшебные сладости, и они были просто в восторге. Лягушек почему-то опасались, но бобы Берти Боттс уплетали за обе щеки, наплевав на то, что вкусы там временами отвратительные.

Том был худым, но выглядел не болезненным, а аристократически недоедающим. Так выглядел и Люциус Малфой, когда не спал несколько ночей подряд – и не ел соответственно. И еще Том забавно морщил нос, когда о чем-то задумывался. Сейчас он очень упорно обдумывал, стоит ли пробовать шоколадную лягушку и стоило ли вообще пробовать сладости, пусть так соблазнительно выглядящие, но дорогие, наверное.

- Нет, спасибо, - наконец ответил Том, выглядывая из-под одеяла и вдыхая прохладный воздух.

Гарри незаметно воспользовался этим, чтобы прижаться к нему плотнее. Первокурсник был теплым, и такая большая грелка Поттеру бы не помешала. Какой процент того, что Том решит остаться здесь до утра? Гарри понятия не имел, где бродит Филч, потому что Карта все еще была непонятно где, а мальчишка же опасается вылететь из школы, верно?

- Хорошее решение, никогда не знаешь, когда гениальные шутники упакуют в коробку Тревора. Его уже сотню раз кусали, бедняжку, - согласился Гарри. – Тогда медовую помадку тебе точно придется съесть, я ее терпеть не могу.

Не слушая возражения мальчишки, Гарри скормил ему еще пару конфет, пока взгляд первокурсника окончательно не стал осоловелым.

- Ты чего у Снейпа был? На отработку нарвался? – решил еще и поддержать разговор Поттер.

- Факультатив.

- Серьезно? Да он только с моей мамой дополнительно занимался! Ты продал кому-то душу?

- Нет, - пожал плечами слизеринец. – Мне просто нравится зельеварение.

- Ну, мне тоже много что нравится. Астрономия, например. Но это не значит, что я могу отличить Марс от Венеры.

- Цвета тебя не смущают? – мрачно поинтересовался Том, испытывая праведное отвращение к глупым людям; изначально Поттер таким не показался, но сейчас из старшекурсника он стал походить на безалаберного первогодку.

- Нет, я толерантен ко всем цветовым вариациям, - авторитетно ответил Поттер. – Ты выглядишь действительно умным. Не передумал насчет уроков ЗОТИ? В ближайшее время я постараюсь выкроить для них немного времени.

- Уроки занимают много времени.

- Не то, чтобы всегда…

- Всегда, - категорично заявил Риддл. – Поэтому тебе придется подстраиваться под мое расписание. Дополнительные занятия у профессора Снейпа, длинные эссе, практика и самостоятельное обучение занимает много времени.

- У тебя и расписание есть? Вау.

Это действительно была маленькая и красивая Гермиона. И Гарри был подозрительно этому рад.

- Хорошо, отдашь мне его завтра, я посмотрю, что можно сделать, - согласно кивнул Поттер.

Он поудобнее устроился, взрывая щекой подушку, а затем прикрыл глаза. На несколько минут воцарилось молчание - Том оценивал ситуацию. После он завозился, собираясь выбраться из-под одеяла и вернуться в гостиную – или к своим важным делам – но наткнулся на крепкую руку Поттера на спине, которая неизвестно как успела там оказаться.

- Ну… я пойду? – уточнил Том.

- Зачем? – прекрасно изобразил удивление Гарри; Том нахмурился.

- Я должен ночевать в спальне своего факультета.

- Я тоже, - поделился несчастьем Гарри. – Но я здесь, и тут прохладно, как ты заметил. И одиноко. Ты не против провести со мной ночь? Обещаю поставить будильник и отмазать перед Снейпом.

Гарри попытался принять максимально невинный вид. Том нахмурился упорнее. Гляделки продолжались какое-то время, а потом Риддл тяжело вздохнул.

- Я не буду спать в мантии. Тебе придется отпустить меня, чтобы я ее снял.

«Да ладно, это всем известная уловка. Отпусти меня снять мантию, а потом попробуй меня поймать», мрачно подумал Гарри, но возразить было нечего. Как ни крути, первокурсник очень грамотно подбирал формулировки уловок.

Нехотя Гарри убрал руку. Мальчишка выбрался из-под одеяла.

Гарри начал планировать, чем заняться ночью, одинокой и безрадостной. Без мантии, без Карты, без собеседников и без перспектив в жизни…

А потом Том снял мантию, аккуратно сложил ее на соседнюю кровать, снял галстук и обувь, а потом совершенно невозмутимо вернулся под одеяло, укрывшись им до подбородка и упираясь руками в грудь гриффиндорца.

- Я встаю в шесть, - предупредил мальчик.

Гарри, замерев от восторга, согласно кивнул и прижал к себе первокурсника, устраивая руки у него на пояснице и усиленно греясь. Тот потратил еще несколько минут на то, чтобы удобно устроиться. А потом Гарри впервые за этот учебный год спокойно уснул.

========== Глава 9 ==========

Том любил змей, любил нервно, неискренне, и у Тома была причина, почему он повторял себе это по нескольку раз в день, очень упорно и внушительно. Сирота Том Риддл был особенным мальчиком. И дело было вовсе не в магических способностях, вовсе не в понимании языка змей. Дело было в том, что мальчик никогда не испытывал ничего даже отдаленно похожего на любовь.

Он относился к этому снисходительно. В детских книжках влюбленные герои всегда совершали какие-то глупости из-за любви; священник в церквушке, куда на обязательной основе сгоняли всех сирот, с увещеваниями в этом же чувстве любил отводить мальчиков и девочек в укромные уголки – до тех пор, пока у него не случился инфаркт от внезапно испытанной сильнейшей боли, к чему Том имел хоть и прямое отношение, но вины совершенно не чувствовал; и в той же любви вечно уверяла сирот миссис Коул, но все они прекрасно понимали, что будь у воспитательницы возможность сменить работу, она бы сделала это, не задумываясь.

И все-таки, Том испытывал к змеям нечто, похожее на ответственность. Они были маленькими и беззащитными. Том был большим. И он старался защищать своих глупых, но зато верных – настолько это понятие способен воспринять змеиный мозг – знакомых. Мальчик предпочитал называть это чувство любовью, потому что иначе оно звалось бы слабостью.

Гарри Поттер был очень похож на змею. Глуповатый, но деятельный, восхитительно инстинктивный, гибкий, очень шумный и непозволительно беззаботный. Том собирался испытывать к нему что-то вроде разочарованного презрения, но все вышло из-под контроля в один момент. В тот момент, когда Поттер беспокойно засопел, устроившись рядом с Томом за партой.

Сначала гриффиндорец казался мальчику героем из сказки, потом – легендой старой школы, после – безалаберным чудаком, теперь же он… теперь же он неудобно развалился на кровати; со съехавшими на щеку очками - которые он и не подумал снять - с румянцем на щеках – потому что ничерта в Больничном крыле не было холодно, а этот болван укрылся одеялом по уши – и дурацкой полуулыбкой.