Море опалённое свободой (СИ)

- Ло, – послышался сдавленный голос и сильный стук в одну из дверей. Он подбежал к створке с номером «222», дёрнул за ручку, но она не открылась. Оказалась запертой.

- Отец?

- Лорени, – услышав голос сына, быстро заговорил Иренди-старший. – Попроси администратора открыть эту комнату и скажи, чтобы вызвал власти! Аденжурль увёл Джан Гура.

- Что?

- Ло, быстрее! – рявкнул адмирал, впервые на себя не похожий. Лорени вздрогнул, в голове всплыли картинки, как Цурбус уходит с толпой неизвестных, потом сражение рука об руку с Туа, когда они противостояли на пару Аденжурлю. В груди похолодело.

Лорени слетел вниз, быстрее пушечного ядра, подлетел к стойке, быстро крикнул приказы отца, опешившему администратору, который через несколько секунду уже снимал с доски нужный ключик и что-то говорил на ходу одному из официантов. А Лорени летел через зал, на улицу, где, свернув налево, взбежал по лестнице, но дирижабль взлетал вверх, унося с собой и Аденжурля, и Цурбуса. Лорени ещё огляделся вокруг, надеясь, что ошибся. Но остальные летательные аппараты стояли на месте, и группы пиратов, и самое главное Цурбуса, нигде не было. Вскинув голову, Иренди проводил дирижабль, заметил, а может это был и обман зрения, мелькнувший в окошке дорогой до боли хвост волос, и ноги сами его понесли следом за дирижаблем.

Лорени не бежал, а летел. Он никогда в своей жизни так не бегал, чувствуя, что за спиной вырастают крылья. Он стремительно нёсся по широким и узким улочкам, огибал толпы людей, врезался в прохожих, собирал спиной ругательства, плевки и, на ходу извиняясь, летел дальше. Он врезался в тупики, поднимался на куполообразные крыши, взбираясь по карнизам, лесенкам и балконам. Он летел за дирижаблем, который увозил его любимого человека.

Сам аппарат шёл низко и тяжело. Складывалось такое ощущение, что его трюмы были набиты под завязку. Если отец не солгал, и Цурбус улетел с Аденжурлем, тогда этот дирижабль летел к морю, к пирсам, где возможно стояла их «Элибеста». А это значит, что Лорени нужно поторопиться и залезть на этот дирижабль, а потом каким-то немыслимым образом остановить его ход и спасти Цурбуса. Правда, Лорени не знал, как это будет делать, но он летел по порту быстрее самого сильного ветра и даже не думал останавливаться. Когда окажется на дирижабле, тогда и будет думать о дальнейших действиях.

Дирижабль летел к морю, и это Лорени понял, когда спрыгнул с очередного одноэтажного, но довольно высокого дома. Через несколько поворотов по улочкам, Иренди вылетел на пирс и побежал вдоль кромки воды. Несколько раз он надеялся, что сможет прыгнуть на него, однако, аппарат всё время устремлялся прочь, словно чувствуя слежку.

Летя вдоль кромки воды, Лорени начинал ощущать усталость. Воздух врываясь в грудь и обратно вырываясь из лёгких, разрывал их на кусочки. Ног практически не чувствовал, а иногда складывалось такое ощущение, что они были каменными. Чёртовы сапоги, и надо же было ему сегодня одеть эти тяжёлые ботфорты. Неужели нельзя было надеть те, которые передал портной Цурбуса?! Они были из мягкой кожи, аккуратные, до колен. Но Лорени решил их беречь, как зеницу ока. И одежду тоже, хотя она была лёгкая, из хорошей ткани, не эта, которую он купил на гроши, в одном из порту. А может даже здесь, когда попал в Бекшальх первый раз – уже и не помнил.

Свернув в сторону, но продолжая бежать вдоль причала, Лорени, бросив быстрый взгляд в сторону, увидел, что дирижабль взял курс через небольшую плантацию морских цветов. Заскрипев зубами, нашёл в себе силы увеличить свою скорость.

Взбежав по небольшой лесенке, он резко ушёл вправо, просчитав за секунду в какую сторону может направиться дирижабль. Аппарат медленно брал курс на левую сторону плантации, собираясь обогнуть её. Лорени решил, что таким образом он срежет путь. Выплевывая воздух вместе с лёгкими, он взбежал по небольшому склону вверх и понял, что просчитался. Замер, судорожно оглядываясь. Перед ним раскинулись плантации, и склон, резко обрываясь, уходил вниз. Склон был небольшой, внизу раскинулся планктон. Лорени чертыхнулся и прыгнул. Правда, прыгнул не на планктон, а на маленький, не доходящий своим цветком метра до возвышенности на которой стоял Лорени, морской цветок.

Иренди не метил себе цель, но надеялся, что прыгнет на большие лепестки, которые вблизи оказались ворсистыми. На них поблескивали капельки сиропа. Однако при падении на его лепестки, цветок зашатался. Ло не удержался и упал в саму кувшинку. Сироп на дне цветка был вязким и липким, однако подскочив на ноги, Лорени, утонув в нём чуть ли не до колен, стремительно побежал вверх по лепесткам, надеясь, что таким образом сможет выбраться. И смог. Ворсинки оказались липкими, а не скользкими. Правда, для подъёма потребовалось минуты две. Оказавшись на самом верху лепестка, Лорени вместе с цветком стал неумолимо клониться к планктону. Тонкая, для такой громадины ножка, прогнулась под весом Иренди. Лорени, кубарем скатившись с лепестка, вместе с частью выплеснувшегося сиропа, вскочил на ноги и ринулся по планктону, огибая высокие и безлистые ножки морских цветов.

Дирижабль уже успел уйти из вида, но Лорени продолжал бежать, и когда вырвался с плантации, чуть не столкнувшись с группой сборщиков сиропа, вновь его увидел. Аппарат был ближе, чем он думал.

Иренди задумался. На его пути выросла всего лишь одна возвышенность, последняя и крайняя в этой части порта. Эта была вышка маяка, её тяжело огибал дирижабль. Иренди, не обращая внимания на окрики рабочих плантации, добежал несколько метров до маяка и быстро начал подниматься, перепрыгивая через две, а то и три ступеньки. Оказавшись на самом верху, он без остановки запрыгнул на толстые перила смотровой будки, отмахнулся от стражника и смотрителя маяка, словно те, пытались его вразумить на счёт бредовой идеи и, выхватив глазами пролетающий рядом дирижабль, прыгнул. Прыгнул, даже не задержавшись, чтобы подумать, а правильно ли он делает? И что будет потом, когда он прыгнет?

Дирижабль состоял из большой лодки, с низким днищем, из огромного, креплённого к деревянному каркасу лодки толстыми верёвками пузырю и маленьких для таких огромных габаритов аппарата крылышек.

Шлёпнувшись на жёсткую материю пузыря, Лорени заскользил вниз, судорожно пытаясь ухватиться пальцами за прочную, толстую ткань, но всё было тщетно. Борясь за собственную жизнь, он панически пытался удержаться на поверхности пузыря, и в последний момент ему это удалось. Кусочек верёвки, которым был прикреплён пузырь к лодке, вырвался из-за ветра из застёжки и болтался. Вот за него и схватился Лорени, повиснув и вцепившись в бечевку такой хваткой, словно это было нечто очень и очень важное. Сглотнув, Иренди посмотрел вниз, осознал безумство своего прыжка и всего происходящего, вспомнил о Цурбусе и Аденжурле, а потом начал осматриваться и искать выход из сложившейся ситуации.

Висел Иренди даже не в плохом положении. Конец верёвки доходил до крыши лодки, и Лорени обратил внимание, что на корме судёнышка была небольшая открытая палуба. Иренди глубоко вдохнул, с трудом раскачался, ощущая, как верёвка режет его ладони и как силы на дальнейшее совершение подвигов уже практически не остаётся, прыгнул и благополучно оказался на крыше. Упал на живот. С минуту Иренди лежал почти не дыша, потом, приподняв голову, огляделся и пополз к палубе.

С хриплым возгласом радости, Лорени спрыгнул на каменные доски, упал на палубу на спину и некоторое время лежал так, тяжело дыша и успокаивая бешено бьющееся сердце. Ноги и руки дрожали, ладони саднили порезами. Осмотрев ранки, он нахмурился, а потом хмыкнул. Разве это может сравниться с тем, что Цурбус улетел в одном дирижабле с Аденжурлем? Эта мысль заставила подняться Иренди с палубы и двигаться дальше. Цурбус был важнее содранных ладоней и дрожащих от усталости и перенапряжения ног и рук.

Дверь внутрь лодки была открыта. Лорени заглянул в небольшое окошко, прорубленное и застеклённое в створке. Никого не увидев, он осторожно приоткрыл дверь, просочился внутрь, и так же тихо прикрыл её, оглядываясь. На бедре висела, выданная адмиралом из небольшого оружейного запаса, сабля, и он тихо потянул её из ножен. Сердце вновь стало глухо и быстро биться, ноги снова задрожали, а может быть даже и не переставали дрожать. Страх липкой и противной паутинкой окутывал сознание и всё естество парня.