Две души Арчи Кремера (СИ)

Арчи проверил содержимое воздуха в легких, его состав, уточнил радиационную нагрузку, взялся за шлем. Увеличивать давление в легких было глупо, а на этой высоте даже опасно. И все еще оставалось время до начала вахты.

«Триплоцефал» уже был виден с поверхности: камеры распознавали его, транслировали изображение на экран – огромная калоша кружилась на высоте нескольких километров; Арт воссоздавал траекторию полета, и по всему выходило, что корабль вполне замедлился, чтобы перейти к самому последнему этапу.

Арчи приступил наконец к работе. Его отправили на второй пункт, который находился в двух километрах от места стоянки. Корабль должен был неторопливо прокатиться мимо них и затормозить. До тех пор они вшестером сидели в комнате под поверхностью площадки, все – одетые в скафандры, все – со шлемами и перчатками, лежавшими так, чтобы схватить их в любой момент, все в оранжевых скафандрах; и рядом с ними – техперсонал в обычных комбинезонах, в чьи функции входило обеспечивать максимально быстрое прохождение шлюзовой камеры рабочим поверхности.

– Хех, и Лутич прискакал, – сказал Ульман.

– Лутич не упустит возможности поделать политику, – вальяжно произнес кто-то слева от Арчи.

– У Лутича должность политическая, – вроде как не согласился Ульман.

– Эх, не хотел бы я оказаться в его должности, – задумчиво признался Олег Каратаев. – Это подумай только, Ян: ты чихнуть не можешь без того, чтобы кто-то не сказал: «А он неправильно чихает».

– Ага, и к чужой бабе не сходить, – согласно покивал головой Ульман.

Арчи удивленно посмотрел на него.

Ульман заметил его взгляд и нагло улыбнулся.

– А ты как думал, курсант? Настоящий мужик становится мужиком, только когда на него оценивающе посмотрела мужняя баба, чтобы ты знал, – самодовольно заявил он.

– В смысле можно ли доверить ему сменить световые панели в кухне? – предположил Арчи.

– Или установить шкаф в спальне, – подхватил Каратаев.

Ульман начал ругаться: он не то имел в виду, не то, а очень даже другое, попытался перевести разговор на байки о своем успехе у женского пола, и Каратаев азартно не соглашался с ним; в их перебранке принимали участие все остальные, и все делали вид, что не смотрят на экраны. И все знали: Лутич стоит рядом с Лакисом, тот выпил еще стакан воды, запил еще одну порцию взбодрятора, значит. В поле зрения еще одной камеры попала светлая макушка Захарии Смолянина – тот просто не мог позволить себе остаться в стороне. Капитан «Триплоцефала» уже передавал привет тем, тем и тем, а еще жене и собачке; и экипаж вроде выглядел неплохо, хорошо перенес перегрузки, все отлично, искин работает нормально, согласовал действия с портовым компьютером.

Арчи удивлялся возможностям Арта: тому ничего не стоило жонглировать данными со всех экранов. У Арчи было полное представление о траектории, скорости и высоте полета Триплоцефала, данные о площадке, о погоде, а еще о том, что творится в комнате.

– Ну, понеслась душа в рай, – тихо сказал Ульман. С его басом слова раскатились по всему помещению, и поневоле все посмотрели на центральный экран. У всех руки непроизвольно пододвинули поближе перчатки и проверили, на месте ли шлемы, и так и остались на них лежать.

– Скорость большая, – не разжимая зуб, произнес Каратаев. – Им бы еще процентов тридцать убавить.

– Они кратер не перелетят, – так же не разжимая зуб, отозвался Окли.

– Двигателями тормозить будут?

– Угу.

– Пластины выдержат? – негромко спросил Арчи.

– Что? – выплюнул Ульман.

– Они будут тормозить химическими. Так? Температура на выходе будет – сколько – двенадцать тысяч кельвинов? Пластины выдержат?

– Сталекерамика выдержит.

– А сталепластик? NT1200? – Арчи помолчал немного, позволяя Арту провести вычисления. – У NT1200 хорошая теплопроводность, как эта температура скажется на реголите?

– Ты предлагаешь тормозить ядерными? – помолчав, процедил Окли.

– Как? – саркастично спросил Арчи. Ядерные двигатели уже были заглушены. Корабль наверняка переключился на химические, ими маневрировал, ими собирался тормозить. Он уже приблизился к Олимпу на несколько десятков километров, времени, чтобы переключиться, просто не было.

– Окей. Что именно ты предлагаешь?

– Зайти в шлюзовую камеру, – тихо сказал Арчи.

Переговоры команды корабля и диспетчеров становились все интенсивней. Искины корабля один за одним сообщали информацию о скорости, высоте, корректировали ее, корректировали траекторию, люди отпускали шутки, парировали шутки. Арчи смотрел на экран; шлем держал Арт. Ульман сжимал перчатки. «Триплоцефал» медленно опускался над кромкой кратера.

– Есть, – торжествующе прошептал Окли.

– Цыц, – бросил Каратаев.

Арт прикидывал температуру плазмы в соплах. Арчи не вслушивался в его бубнеж.

– Дотянет! – тихо шептал Ульман. – Дотянет!

Пластины выдерживали. Километр за километром выдерживали. Корабль катился все медленней. Плазма в соплах казалась не такой ослепительно-белой, Арчи думал, можно ли начинать радоваться.

Только плиты из сталепластика NT1200 лежали как раз на отметке четвертого километра.

Одна все-таки не выдержала. За ней еще одна. Они деформировались, швы потянули за собой соседние плиты. Корабль зацепился за взодравшийся стык, потерял управление, накренился и покатился дальше на боку, брюхом вперед.

========== Часть 35 ==========

Несмотря на высокую скорость, на крайне малую гравитацию, на крайне разреженный воздух, корабль не закувыркался, как Арчи видел это в бесконечных симуляциях. Его крутило, но развернуть такую тушу в много тысяч тонн оказалось совсем непросто. К счастью. Потому что если бы «Триплоцефал» перевернулся на площадке или – еще хуже – закувыркался, от нее едва ли бы что осталось, и от них, тех, кто под ней, в том числе.

Ульман рванулся было к шлюзу, Арчи оттолкнул его и заблокировал выход.

– Шлемы! – рявкнул он. – Перчатки! Давление в скафандрах! Давление в камере!

Арт послушно передавал изображение с поверхности. Корабль тормозил. Капитан пытался выровнять его под аварийные сигналы искинов. Двигатели все еще работали, и их нужно было заглушить в первую очередь, чем они занимались.

Камера, в которой стояли Арчи и остальные, вибрировала. Арчи стоял спиной к выходной двери, не подпуская к ней остальных, которые рвались на поверхнотсть, сжимал-разжимал руки в перчатках, смотрел на экраны – на виртуальные экраны – на тех, кто стоял перед ним.

– Н-ну? – шипел Ульман.

Его голос раздавался в динамиках прямо в шлеме Арчи. Он – вспоминал, как просто ему оказывалось общаться в скафандре, как он удивлялся, что для других это проблема: человек реагирует не только на речь, но и на ее источник; если нарушить эту связь, человек теряет ориентацию, ему становится куда сложней адекватно оценивать, что именно ему говорят. У Арчи таких проблем не было; более того – они на пару с Артом учились устанавливать эту связь речь – источник речи.

Поэтому для Арчи было несложно не косить глазом в сторону динамика рядом с ухом, а смотреть на Ульмана, который готов был вцепиться ему в глотку. Курсант, тварь, стоит в шлюзовой камере и не пускает наверх, где его сослуживцы переживают аварию.

Арчи приложил юнит к сканеру рядом с дверью. Арт разблокировал замок.

– На поверхность, – приказал Арчи.

Вблизи «Триплоцефал» выглядел – странно. Как огромные рыбы обрастают со временем паразитами, симбионтами, кем угодно, становятся транспортом для многочисленных молюсков, болеют, в том числе и лишаями, так и корабли. Арчи читал как-то путевые заметки одного то ли пирата, то ли купца, то ли оппортуниста, бывшего то тем, то другим в зависимости от обстоятельств, в любом случае неизменно грабившего и убивавшего, но красиво это обосновывавшего, и в них описывалось нечто такое. «Триплоцефал» уже совершил несколько вылетов – учебных, тренировочных, неважно; он выходил на околомарсианскую орбиту, захватывал мелкие астероиды поблизости; за его плечами был и этот – первый серьезный рейс; и трейлер, мать его, выглядел именно так, как выглядит корабль, который используют по назначению. Он был покрыт окалиной, вмятинами, теперь еще и глубокими царапинами; Арт предупреждающе сообщал, что температура корпуса опасно повышена, к ней не рекомендуется приближаться, и Арчи стоял за пятьдесят метров от корабля и пытался определиться, что делать.