Last Stardust (СИ)

— Успокойся, Юр. Пожалуйста. Мы же оба приняли это решение, и я много думал, и…

Юра закрыл глаза и горько усмехнулся. Слуха достигли звонкие голоса Милы и Пхичита, которые, наконец, тоже добрались до вершины. Лес вокруг закружился, как будто мир несся на ржавой карусели — сейчас начнут отваливаться детали.

— Нет, Бек, — тихо сказал Юра, и это короткое имя кольнуло в горле мелкой иглой. — Это ты принял это решение.

На то, чтобы развернуться и заставить ноги двигаться, ушли все силы. Дорога вела вниз, вниз и вниз в бесконечном, ржавом потоке священных ворот. Юра прыгал по каменным ступеням, не особо думая, куда он наступает. В носу щипало, в ушах стоял свист.

Он забыл загадать желание.

Он наорал на Отабека ни с того, ни с сего, как будто он один был во всем виноват. Как будто Юра сам не давил на него постоянно. Да, из-за учебы, из-за чемпионата, из-за ругани с Лилией, но давил. И они правда часто ссорились. Он тоже был виноват. Виноват так, как никогда и ни перед кем.

Только почему-то это осталось таким же невысказанным, как и желание, которое он даже не знал, как сформулировать.

А было ли вообще у него желание? Чего можно желать, если ты потерял самое дорогое, самое нужное и драгоценное, что уже когда-то подарила тебе жизнь?

Юра шел и шел, периодически поднимая глаза на уходящие в небо темные деревья. Тут делали подношения богам. Юра даже не знал, каким. Он просто вдруг остановился, зажмурился до цветных искр перед глазами и сжал руки в кулаки так, что ногти врезались в ладони.

Кто-нибудь.

Хоть кто-нибудь.

Помогите.

========== 3.1. Осака ==========

Комментарий к 3.1. Осака

♫ Breaking Benjamin – Failure

“Tired of feeling lost, tired of letting go.

Tear the whole world down, tear the whole world down.

Failure”

— Откуда взялась эта сумка? Мила!

— Никто не видел Пхичита?

— А Криса вообще будили? В смысле не ночевал?

Юра сидел на улице на крошечной веранде, если можно было так назвать пространство прямо перед тротуаром и проезжей частью, по которой никогда и никто не ездил, около рёкана и слушал доносившиеся через приоткрытую стеклянную дверь голоса.

Воздух был настолько прозрачным, что не было видно даже мельчайших частичек пыли, которые обычно заметны при таком ярком солнце. Юра вертел в руках телефон, то и дело включая и выключая снятое прошлой ночью видео. На экране замирал и снова начинал двигаться огонь — в завершение Обона в Киото проводился фестиваль Даймондзи. Юри много о нем рассказывал, пока они вчера гуляли в огромном парке при Императорском Дворце. Когда стемнело, на горах зажгли по очереди пять иероглифов, которые в наступившей ночи смотрелись более чем впечатляюще.

Юра снова нажал на воспроизведение. Ночью с крыши рёкана был достаточно хорошо виден иероглиф 大, который своим видом в огне в конце концов стал напоминать полыхающую стрелу. Горы, на которой он был начертан, не было видно в темноте, а потому казалось, что стрела уходила прямиком в небо, а пламя ластилось к ночной синеве, как рыжая кошка.

Прошлым вечером, когда они вернулись в рёкан, Юра был настолько вымотан, что единственное, на что его хватило — это налить кофе и упасть на диван в общем зале. Опп только головой покачал, глядя на него, мол, кофе на ночь — плохая идея. Юра отмахнулся. Ну конечно, а что тогда хорошая идея?

Хорошей идеей было наорать на Отабека и потом еще заблудиться на спуске в лесу и выйти вообще не с той стороны? Юра не особо смотрел, куда шел, так что, когда врата разделились на два рукава, пошел не по тому коридору, по которому они поднимались, а по второму — еще незнакомому. Лес сначала сгущался, становясь еще темнее, а потом вдруг очень резко превратился в небольшое поселение, на одной из улиц которого Юра наткнулся на огромную золотую статую Будды. Около Будды ловил вай-фай (святилище и храмы — хорошо, но технический прогресс еще никто не отменял), и до него дозвонилась Мила.

Наорать еще и на нее тоже было не самой лучшей идеей. Так что Оппу на его неодобрительный взгляд Юра лишь отсалютовал чашкой. Кофе тут уж точно был меньшим из зол.

Видео на телефоне дошло до конца. Огненные очертания иероглифа замерли, а потом превратились в черный экран. Совсем рядом за тонкой стенкой на первом этаже царила настоящая суматоха. Юра занес было палец над кнопкой “воспроизвести заново”, как в приоткрытую дверь высунулась встрепанная рыжая голова Милы.

— Юра! Ты чего сидишь? У нас поезд через полчаса!

Юра сделал круглые глаза.

— Серьезно? Я собрался два часа назад! — в подтверждение своих слов он пнул босой ногой рюкзак, стоявший рядом со стулом. — Это вы возитесь!

Мила поджала губы, опустив взгляд на рюкзак, потом, так и не подняв глаза, продолжила:

— Ты Криса не видел?

Юра усмехнулся.

Прошлым вечером Опп уж очень старательно уговаривал его подняться на крышу и посмотреть на горящий иероглиф.

— Я, конечно, могу пойти и снять для тебя видео, если ты так устал, но лучше, если ты посмотришь на это своими глазами, — вкрадчиво говорил он.

Юра тогда все же расстался с почти допитым кофе и пошел за ним. На небольшой смотровой площадке на крыше рёкана, заваленной какими-то железными контейнерами и картонными коробками, нашелся и Крис в компании Джеймса. Кажется, им было вполне уютно друг с другом. И кажется, они планировали поход в караоке. Юра особо не вслушивался в чужой разговор — он просто стоял и наблюдал за тем, как полыхает кусок неба. Наверное, с большой высоты, когда видно все пять горящих гор, это еще красивее, однако все слишком устали, чтобы искать такое место. Юри сказал, что есть башня рядом с вокзалом, но в это время там огромная толпа.

Опп молча стоял рядом, пока Юра снимал на видео огненные пляски, чтобы отправить дедушке. Потом так же молча обнял за плечи. Юра ответил красноречивым взглядом, заметив который, Опп лишь улыбнулся и спокойно, тихо ответил:

— Это не то, что ты думаешь. Просто у тебя очень грустный и потерянный взгляд.

Грустный и потерянный?

— Юра! — Мила отвлекла его от воспоминаний хлопком в ладоши. — Не спи!

— Доброе утречко! — чуть не снеся собой девушку, на улицу выскочил Крис — взъерошенный, сонный, но вполне довольный жизнью.

— Собственно, вот, — Юра выдохнул набранный было в грудь воздух и ткнул пальцем в сторону Криса. — Жив здоров.

— Ты где был? — накинулась на того Мила.

— В номере, — отозвался Крис, потягиваясь и улыбаясь.

— В чьем? — выпалила Мила. Потом ее лицо вдруг озарило осознание. — Ой, — протянула она, — ну ладно.

Юра спрятал улыбку за чашкой уже остывшего кофе. Все-таки, может, Виктор был прав, когда говорил о том, что пришло время наверстать детство и юность заодно?

“Костры зажигают, чтобы указать путь умершим. Только умершим он уже ни к чему — путь нужен живым”, — сказал прошлой ночью Опп, и Юра до рези в глазах вглядывался в далекие огни, не особо понимая, что он ожидал в них разглядеть.

— Все собрались? — на улицу вышел Юри с чемоданом. Юра был более чем уверен, что большую половину в нем занимали витины шмотки.

— Давно уже! — бодро оповестил Крис.

— Давно? Где твоя сумка? Мы опаздываем! — проворчала Мила.

— Стоит у входа. Я ее еще вчера собрал. Как будто у меня так много вещей, — пожал плечами Крис.

Юра встал и отправился помыть чашку и забрать с полки для обуви свои кеды. Ходить босиком в Японии — отдельное наслаждение, в котором он не отказывал себе каждый раз, как появлялась возможность.

— О, Юрий, доброе утро! — поприветствовал его Опп, выныривая из-за дверцы холодильника.

— Доброе, — кивнул Юра, отколупывая от стенки чашки подсохшую кофейную гущу.

— Уезжаете? — Опп закрыл холодильник и подошел ближе, вертя в руках какой-то пакет.

— Да, — Юра все же справился с чашкой и поставил ее в сушилку. — В Осаку. Никто там ни разу не был, даже наш японский провожатый.

— И я не был, — улыбнулся Опп. — Что ж, здорово было со всеми вами познакомиться. Вы, ребята, молодцы.