Я без ума от французов (СИ)

– Мы идем куда-то конкретно? – спрашивает Тиерсен, когда замечает, как Мария почти принюхивается перед каждым новым поворотом.

– Да, – она даже не оборачивается. – Я чувствую энергию здесь. Не могу сказать, от чего, но чувствую. Может быть, это твои воспоминания, может быть, энергия самого этого места. Во сне она не так ярка, а в жизни должна просто полыхать.

– Очень увлекательно, – Тиерсен тоже пытается что-то почувствовать, но ощущает только, как начинают легко и пульсирующе побаливать виски. – А то, что у меня голова болит, как-то с этим связано?

– Скорее всего, – Мария останавливается на секунду. – В этой боли есть ритм?

– Да, – Тиерсен выдыхает, и ему кажется, что воздух теперь легонько вибрирует. И это странно. Но Мария не отвечает, снова направляясь вперед.

Тиерсен чувствует вибрацию тем сильнее, чем ближе они подходят к центру города. Кажется, что даже мостовая под ногами начинает подрагивать, и картинка легонько плывет перед глазами. Виски пульсируют уже очень чувствительно, и какие-то колебания проходят через всю голову, отдаваясь болью даже в позвоночнике. Но Мария наконец останавливается на широкой улице, ведущей к открытой площади. Тиерсен быстро догоняет ее, чувствуя не усталость, но какое-то очень сильное напряжение.

– Полагаю, если мы выйдем туда, меня вообще разорвет от этой энергии, да? – он вглядывается в серый, холодный пейзаж, очерчивая взглядом контуры старой церкви посреди площади.

– Нет, – Мария отстраненно качает головой, не обращая на площадь никакого внимания. – Мы уже пришли, – она указывает на высокое, узкое здание напротив того места, где остановилась. Тиерсен вглядывается в вывеску на нем, стараясь игнорировать боль.

– Какой-то отель. Честно, я понятия не имею, что это.

– Сердце, – Мария говорит мягко, подходя к зданию ближе, кладя руку на камень стены.

– Это что-то должно мне сказать? – Тиерсен чувствует себя полным идиотом, но Мария не обращает на него внимания.

– Это место полно энергии, мой милый Тиерсен. И того, что я заберу сейчас, мне хватит, чтобы поддерживать свой облик в реальности, надолго. Раньше мне приходилось брать твою энергию.

– Прекрасно, – Тиерсен справляется с приступом боли и сует чуть замерзшие руки в карманы. – Лучшая новость за сегодня. А я все думал, что я так устаю.

– Придержи обиду при себе, – Мария дышит жадно, впитывая пульсирующую энергию, и Тиерсен даже чувствует, как боль отступает. – Я не присасывалась к тебе, как пиявка. Я забирала лишь то, что ты оставлял в пространстве. Ты выплескивал энергию щедро, и было бы несправедливо оставлять ее пустоте. Хотя, в каком-то смысле, она и так перешла в Пустоту, – Мария усмехается, оборачиваясь, и у нее даже щеки немного разрумянились от той силы, которой она набралась. – Но достаточно грабить источник. Я еще вернусь сюда, если мне потребуется. Итак, Тиерсен, мы выяснили, что это сердце. Что еще ты можешь сказать? – она скрещивает руки на груди, и Тиерсен чувствует себя школьником, который не выучил уроки.

– Это… м-м, боюсь показаться гением, отметившим очевидное, но… башня? – он спрашивает осторожно.

– Не что это, – Мария легко от него отмахивается. – Что ты чувствуешь? Чего ты хочешь? Что ты думаешь?

– Понятия не имею, – Тиерсен запрокидывает голову. Слегка подрагивающая под его взглядом башня ничего ему не подсказывает. – Я не знаю, что это и с чем связано. Но если рассуждать логически, то что стоять снаружи? Может быть, зайдем?

– Не самое плохое решение, – Мария наверняка слегка разочарована его ответом, но не показывает этого. – Это твой сон, и мы будем делать то, что ты сочтешь нужным.

– Ладно, – Тиерсен только надеется, что внутри башни будет теплее. Мария поворачивается, легко проходя сквозь стеклянную дверь, а вот у самого Тиерсена это не получается. Чертовы законы физики, видимо, действуют и у него в подсознании. Но с замком разбираться долго, и он попросту разбивает стекло, выбивая ногой осколки и заходя внутрь. И внутри действительно жарко, от стен просто пышет какой-то пульсацией. – Интересно, почему если в моем сне есть что-нибудь важное, то это обязательно хренов фаллический символ? – себе под нос бормочет Тиерсен и быстро идет вслед за Марией.

Мария быстро обходит все здание, пока Тиерсен только лениво заглядывает в основные помещения на первом этаже и гуляет по лестнице. Голова у него болит все сильнее, и он устает думать, устает анализировать, картинка все больше расплывается. И он решает выйти на улицу, чтобы окончательно не задохнуться в этой жаре. Но вверх идти ближе, чем вниз, и Тиерсен, уже начавший путаться в ступенях, поднимается на самый последний этаж и открывает дверь на крышу. Снаружи его сразу обдает ледяным ветром, и это то, что надо, пусть сразу легче и не становится. Но Тиерсен выбирается на крышу и с облегчением подходит к краю, жадно вдыхая холодный воздух. Город частично открыт перед ним, и Тиерсен отстраненно скользит взглядом по зданиям, почти их не запоминая.

– Ты думаешь, то, что нам нужно, находится здесь? – спрашивает Мария у него за спиной.

– Я, если честно, ни о чем не думаю, – Тиерсен вздыхает. – Послушай, я понимаю, что это наверняка важно, но я очень устал. И с огромным удовольствием поспал бы без всяких сновидений. Может быть, я и посплю, а ты считаешь картинку из моей головы без моего участия?

– Если бы мне было достаточно картинки, я бы не стала мучить тебя, – спокойно отвечает Мария, подходя ближе. – Но нам нужно что-то еще. И поскольку это твои воспоминания, а не мои, то тебе придется искать, что именно.

– А отложить это до какого-нибудь более удобного случая мы не можем? Хотя зачем я спрашиваю? – Тиерсен закатывает глаза, когда Мария, уже почти привычно игнорируя его, опускается на парапет и оглядывает город с высоты.

– Большой прибрежный город с сердцем в гостинице, в которой ничего нет, – задумчиво говорит она вслух. – Люди здесь рыбачат, а на улицах лежит снег… – она вдруг резко поднимается, слишком резко для ее обычной сдержанности. – Вот оно, – поворачивается к Тиерсену, и тот видит что-то, похожее на радость, в темно-красных глазах. – Это не просто сердце, Тиерсен. Это связующая точка. Как ты и как Цицеро. Это должен быть город где-то на севере. Земное отражение того города, в котором ты жил раньше.

– Круто, – Тиерсен смотрит на нее скептически. – Ладно, допустим. Только что он делает в моих воспоминаниях? И причем здесь этот отель? У меня что, в том мире даже жилья не было?

– Ты не видишь сути, Тиерсен, – Мария быстро снова становится спокойной. – Это то место, о котором ты не можешь помнить, потому что никогда здесь не был. Но здесь ты сможешь вспомнить. Ты сможешь понять.

– Но я ничего не помню, – Тиерсен пожимает плечами.

– В реальности, мой милый Тиерсен. Если мы найдем это место в реальности… – Мария даже как-то необычно теряется. – Я не знаю, что произойдет. Я не могу тебе ничего обещать.

– Ты хочешь сказать… что отсюда можно, например, попасть в твой мир?

– Нет, – Мария качает головой. – Моего мира больше нет. Но это место является отражением. А все отражения связываются и сплетаются так же, как и раньше. Ты, Цицеро, твое оружие, встреченные вами дети, ваш дом, ваша машина, записанные вами правила – все это является отражением прошлого. И здесь… кажется, последнее. Ты знаешь, что каждое из отражений все больше связывало тебя с тем путем, которому ты принадлежал раньше. И здесь мы сможем соединить пути настолько, насколько возможно. И дальше… будет легче, – ее тон, увлеченный, становится мягче на последних словах, и она ласково кладет ладонь на локоть Тиерсена. Но тот высвобождается аккуратно, подходя к краю крыши.

– Скажи мне, – он думает немного, формулируя мысль. – А у меня вообще когда-нибудь был выбор? Я хоть когда-то мог поступить по-своему, так, как этого хотел? Не идти по твоему пути, отказаться от всего этого, жить так, как хочется мне?

– Мой ответ что-нибудь изменит? – Мария подходит ближе и аккуратно обнимает Тиерсена за талию.