... не войной...(СИ)

«Такие дела, дружище. Выходит, мы качественно его тогда… Гермиона считает, что этого не следует писать, но здесь все помнят о том, за что доставали меня целый год. Немногие рискнули подойти и извиниться, но парочку вывихнутых челюстей Помфри вправила. Мама утверждает, что будет лучше, если я останусь в школе «во избежание неприятностей», а отец… он намерен искать новую работу, и я не уверен, что хочу просидеть еще один год под крылом того, кто в первый же день пошел на переговоры к Волдеморту. Эх, был бы рядом ты или хотя бы Снейп, уж мы бы разобрались, гамбит это или слив партии. Гермиона читает через плечо и кривится, но напоминает, чтобы я поберег такие разговоры до личной встречи. Мне жаль Сириуса, друг. Джордж и Фред сбежали в первый день, едва сняли защитные чары. Они собираются отремонтировать какой-нибудь дом в Косом и открыть там магазин. Поверь, они поклялись, что не возьмут и кната у этого… Да зачеркну я, зачеркну, Гермиона. Вот видишь, уже. Будто Гарри не поймет, что я хотел сказать. Я тоже подумываю к ним или еще куда. Говорят, в разных местах сейчас начнутся восстановительные работы. Давай со мной? Не все же, как Гермиона, планируют министерскую карьеру. Ой, она дала мне подзатыльник. В общем, встречаемся в Хогсмиде — обсудим».

Когда он развернул несколько страниц белой бумаги, наверное, специально тонкой, чтобы поместиться в обычный конверт, то вновь задохнулся — на этот раз от совсем не магического воздействия. Листки были исписаны четким почерком, со знакомыми острыми углами, длинными узкими петлями и аккуратными точками. Перед глазами все поплыло, и Гарри пришлось протереть очки и глубоко вдохнуть, чтобы начать читать. Это было не письмо, на которое он так рассчитывал. На клетчатые тетрадные страницы были переписаны газетные статьи «Нового Пророка» — около десятка, и над заголовком каждой скрупулезно выведена дата.

«Кадровые перестановки в министерстве» — фамилии были совершенно незнакомы. Разве что смутно припоминался какой-то Блэтчли, а о Толстоватом, ставшем главным заместителем Лорда Волдеморта, Гарри и вовсе никогда не слышал. Быстрый суд над Малфоем, где оставшиеся в здравии члены Визенгамота, включая Дамблдора, приговорили того к гигантскому по меркам Гарри штрафу, но учитывая то, что действия обвиняемого послужили в итоге прекращению войны, заменили тюремное заключение домашним арестом в поместье.

Триумфальное возвращение Риты Скитер, возглавившей «Новый Пророк» и разразившейся статьей о своих страданиях в попытке разоблачить Амбридж. Празднования, награждения, открытие Гринготтса, отстройка за министерский счет разрушенных домов и магазинов — все, как и предполагал Снейп. Последней, датированной позавчерашним днем статьей была речь Волдеморта на вручении ему символического ключа от министерства и мантии главы Аврората. Слова Волдеморта были как обычно пафосны, но Гарри обратил внимание на показную скорбь в духе покойной Амбридж и очередной проект по защите магглорожденных. Последнее было удивительным.

Руки Гарри дрожали не от того, что он только что прочел — в конце концов, именно таких действий и ожидал от Волдеморта Снейп. Нет, вовсе не поэтому. Он вдруг понял: получи он пачку настоящих газет с движущимися фотографиями на пергаменте — уже валялся бы посреди комнаты бездыханным, задушенный чутким к магии артефактом. Снейп, наверное, потратил несколько часов, переписывая для него газетные статьи. И это было важнее, чем все происходившее в мире. Он представил, как тот склонился над бюро, сжимая в пальцах ручку, недовольно дергал уголком рта, когда чернила заканчивались и приходилось вновь наполнять ее из пузырька, двигая хрупкий поршень.

В письме не было ни единой пометки. Ни лишнего восклицательного знака на полях, ни отдельно подчеркнутых слов — Снейп думал, что Гарри и сам разберется. Снейп верил в него, а он верил Снейпу. Дело было вовсе не в тех ночах, которые они провели вместе. И даже не в том, что Гарри надеялся, что это повторится. Исписанные статьями страницы для него были самым главным признанием: Снейп знал его лучше, чем он сам, понимая, что рано или поздно, но Гарри захочет услышать новости и не усидит на месте.

Поэтому небольшой белый конверт он вскрыл спокойно — там не могло содержаться ничего более ценного, чем пачка рукописных листов, бережно уложенная в ящик колченогого стола.

Он вновь ошибся. Неровно оборванные разлинованные страницы можно было принять за наспех выдернутые из дешевого блокнота, и с них звучал знакомый, до боли родной голос — легко представилось, что Снейп стоит за его спиной, как это часто случалось раньше, и говорит с ним, успокаивая или о чем-то рассуждая.

«В последние дни я часто думаю о городке, где провел детство. То ли излишняя, мешающая трезво мыслить сентиментальность, то ли странное чувство, что я вернусь туда и непременно буду счастлив. До недавнего времени мне казалось, что нет места на земле хуже, чем затерянный в полях и холмах вымирающий городок — один из сотен таких же, похожих друг на друга. Годы стерли из памяти лица моих бывших соседей, и я давно не питаю ничего, кроме чувства благодарности за то, что дружба скрасила мои дни в этом убогом месте, где метут по улицам вечные ветры, от реки тянет сыростью и всегда следует одеваться теплее и закрывать двери, чтобы сквозняк не выдувал из дома тепло. Тогда, в моем детстве, мы были бедны как церковные крысы, и сто фунтов представлялись нам суммой, на которую можно прожить несколько месяцев. Подозреваю, что все изменилось. Но местные жители уже тогда не были доброжелательны, а спустя столько лет и подавно должны были выродиться в мизантропов. Я не стал бы близко сходиться ни с одним из них.

Сожалею, что у меня никогда не было собаки, я всегда мечтал завести такого друга, который охранял бы меня и чутко отзывался на любое приближение чужака. Я был слишком молод и наивен для того, чтобы разбираться в людях. Впрочем, мне горло всегда перехватывал странный спазм, когда ко мне приближался незнакомец, и я бежал, бежал как можно дальше, понимая, что задохнусь раньше, чем он причинит мне вред. Я никогда не сомневался, что смогу выжить, моих умений вполне для этого хватало. И всегда с нетерпением ждал весны, когда расцветают вишни в садах в центре города, а по берегам реки — кусты сирени с белыми остро пахнущими гроздьями. И если в следующий раз решусь посетить это место, то это точно будет весной. В моих снах меня там ждут, но сны остаются всего лишь снами. Нужно воспитывать в себе терпение, и поэтому я постараюсь вести записи регулярно, например, раз в неделю, вспоминая свое прошлое и теша себя несбыточными надеждами на будущее».

Это могло быть похоже на вырванные страницы дневника, но Гарри точно понял — письмо без подписи и имени предназначалось ему. Снейп беспокоился, предостерегал и дарил надежду на встречу. Весной. Весной! Сколько там до весны — каких-то пять месяцев, разве так сложно их пережить?! Вдохновленный словами Снейпа, а главное — и это он тоже понял — обещанием писать раз в неделю, Гарри вскипятил огромную кастрюлю воды и принялся оттирать следы недельный грязи от дощатого пола.

— Живем, Берни! — подмигнул он псу. — Живем и ждем. Это легко, это я умею. И пошли они все к черту!

Он не мог ответить на письмо, но хотел бы написать Снейпу, что Коукворт вдруг стал немного приятней, чем час назад. Ну и, конечно, никогда не признался бы, что Снейп угадал и почти все деньги Гарри потратил в первый же день.

— Должны же они где-то работать, — вопрошал Гарри у Берни, а тот с интересом смотрел за движениями тряпки по полу и кивал. — Если труба дымит, значит, фабрика действует. Неужели там не найдется места хотя бы для уборщика? Кажется, у меня неплохо получается, как считаешь?

В кухне были продукты, в гостиной, за издевательство над которой Снейп непременно сам придушит его, горел камин с прочищенным дымоходом, из-под двери не дуло, и оставалось надеяться, что ни один волшебник не найдет его раньше, чем он вновь встретится со Снейпом. Потому что тот был прав — любая попытка сильного колдовства убьет его раньше, чем долетит Авада.