... не войной...(СИ)

Больше всего в этот момент Гарри ненавидел Снейпа, хотя за это время привык, что в действиях того всегда есть определенный смысл. Но он бесился, злился и, кажется, орал куда-то в потолок с темными разводами, и беспомощно колотил кулаками воздух. Выплевывал самые страшные ругательства, пока вконец обессиленный не рухнул на пол и не уткнулся в спину Берни. Пес тихо тявкнул и облизал его щеку шершавым языком.

— Что ж, — прошептал Гарри, плотнее прижимаясь к теплому телу, — хоть ты меня не бросишь. Надеюсь.

К утру он так озяб от сквозняка, тянувшего из всех щелей, что у него не попадал зуб на зуб. Спать на полу — плохая идея, спина разваливалась на части, а левую руку он почти не чувствовал. Берни замер у порога, многозначительно поглядывая на хозяина.

— Надо бы купить тебе ошейник, — сказал Гарри. — Еще не хватало, чтобы тебя приняли за бродячего пса. Будем оба с удавками.

Похоже, Берни не возражал или не услышал, потому что устремился вперед по переулку, вынюхивая одному ему известные приметы.

Гарри тщательно запер замок, запахнул куртку и машинально проверил отсутствующую палочку.

После недолгой прогулки он решил, что в жизни не встречал менее магического места, чем Коукворт. Конечно, ближе к центральной улице — она так и называлась Центральной — становилось чище, и заброшенных домов, напоминавших грустных призраков, было все меньше, а если ветер менялся, то вонь от реки уходила в другую сторону и в воздухе пахло утренним морозцем.

Попадались даже вполне приличные, как сказала бы тетка Петуния «как у людей», дома с лужайками, аптека рядом с пабом и большая универсальная лавка, где продавалось все, от гвоздей до надувных лодок и замороженной лазаньи.

Возможно, лет двадцать пять назад, когда здесь жили сестры Эванс и Снейп, город был чище, богаче и оживленней. Среди развалин встречались поблекшие вывески автосалона, парикмахерской и даже театральные афиши. А, может, берега реки летом покрывались зеленью и цветами, и фабричная труба дымила не каждый день, а только по особым очень неудачным четвергам?

За это время Гарри обогнал всего один грохочущий древний автомобиль, и редкие прохожие здесь были такими же, как тяжелое осеннее небо над головой — темными, мрачными и недобрыми. Вовсе не о таком он мечтал, когда воображал, что мир магглов принесет ему покой и радость. Казалось, в Коукворте навечно поселились дементоры, но тонкая полоска артефакта на шее больше не причиняла неудобств.

Хозяин универсальный лавки — угрюмый старик с водянистыми глазами и скрюченными артритом пальцами — поднял на него тяжелый взгляд, ощупал им с головы до ног, пробормотав:

— Только наличные, новичкам в кредит не даю, — и потерял всякий интерес после того, как Гарри показал уголок банкноты.

— Я … — начал он, но старик вновь сурово глянул на него, и Гарри предпочел прикусить язык. Если в этом городе выросли его мама и Северус, то он как-нибудь проживет несколько дней, пока не решит, что делать дальше. Набив ржавую тележку пачками с кашей, самым дешевым чаем и кофе и подхватив пакет собачьего корма в затянутом паутиной углу, он выбрал неброский коричневый ошейник для Берни, прикинул оставшуюся сумму и на всякий случай положил лишний флакон с топливом для плиты и несколько упаковок свечей. Со вздохом осмотрел толстый слой пыли на дизельном генераторе — похожий стоял в гараже дома Дурслей. На ценнике значилось четырехзначное число.

— Не создавай проблем, и проблемы не найдут тебя, — сказал лавочник, принимая хрустящие купюры. Он должен был дать сдачу, но ноги в тяжелых ботинках прошаркали куда-то вглубь магазина, а Гарри потоптался у кассы и понял, что не дождется.

Ему бы жизнелюбие и оптимизм Берни! Пес не сопротивлялся, когда Гарри застегнул пряжку ошейника, и вообще вел себя так, словно попал в чудесный сказочный мир, где за каждым углом, под любым хилым деревцем и в глубокой луже ждали неведомые открытия. Неплохо было бы, если бы он помог тащить дрова. Но Берни каждый раз аккуратно укладывал у ног Гарри очередную ветку, не понимая, отчего хозяин отбирает и складывает игрушки в плотную вязанку. Гарри все еще был не уверен, следует ли прочистить дымоход закопченного камина или снять несколько досок посреди комнаты, сунуть в отверстие металлический таз и развести в нем огонь.

Второй этаж с двумя спальнями оказался уютным, но Гарри очень сомневался, что ему удастся обогреть такой дом, поэтому с трудом стянул в гостиную одну из кроватей. К вечеру он устал так, что только силой воли заставил себя вскипятить ржавую воду, чтобы заварить пакетик чая. Зато снаружи дома не пробивалось ни единого лучика света, а внутри не гуляли сквозняки — покосившиеся деревянные рамы были заколочены и завешаны изнутри плотными одеялами, а у камина лежал небольшой коврик из спальни на втором этаже.

— Это ненадолго, — сказал Гарри свернувшемуся в калачик у огня псу. — Только пока я не решу, что делать дальше. И, знаешь, я ненавижу его.

Берни заворчал, возражая.

— Да, конечно, — фыркнул он, — сейчас ты скажешь, что он хотел как лучше. Но мог бы и рассказать, что планирует сделать, а не выталкивать меня сюда без всяких объяснений. Ты думаешь, я люблю его, если постоянно думаю только о нем? И о тебе немножко, но ты же здесь.

Пес вильнул хвостом, вскочил и длинным прыжком влетел на кровать. Гарри привычно обнял его за мохнатую шею, и в носу подозрительно защипало.

— Мы не останемся здесь, Берни. Это ужасный город, но с ним бы я вытерпел все, что угодно. Понимаешь, ведь дело вовсе не в сексе. Просто с тобой и Северусом я уверен, что кому-то нужен не потому что, а просто так.

Пес глубоко вздохнул и прикрыл глаза жесткой щеточкой ресниц.

— Несколько дней, и я придумаю, как нам отсюда выбраться.

Тот согласно тявкнул сквозь сон.

*

Снейп просил ему верить, и Гарри очень старался. Весь вчерашний день он изводил себя работой, и теперь каждую мышцу тянуло и выворачивало, как после долгой тренировки без разминки. Это было даже хорошо — подергивание или резкая боль отвлекали, а думать о том, что произошло, ему совершенно не хотелось. Но помимо воли в голове проносились образы и сцены событий в министерстве, славящая Волдеморта толпа тех, кто день назад считал его заклятым врагом, скрюченное тело Петтигрю на полу Атриума, раздавленное сердце Амбридж. Все то, что изменилось в один день с объявлением войны и в один миг с окончанием.

И Тонкс, Тонкс — беспрекословно выполняющая приказы своего Лорда. Очевидно, решил он, что Волдеморт сломал что-то в ней, вывернул наизнанку душу и установил с ней особую связь, пока держал в плену. Гарри не винил ее — сам был не уверен, что выдержал бы столько пыток. И почему-то за прошедший год он ни разу не вспомнил о Квиррелле, но если бы сообразил, что Волдеморт слился с телом Тонкс еще тогда, в сентябре прошлого года, то всего этого можно было избежать.

— Какой же я все-таки тупой, Берни, — он едва не раздавил в руках кружку с горячим чаем. — И Сириус тоже, он доверял ей. И все остальные. А ведь каждый раз, когда она касалась меня руками в перчатках, я чувствовал… Но не придавал этому значения, как и все, считал, что у нее есть причина мстить Волдеморту.

Сейчас все слова, все действия Тонкс казались ему логичными, но от этого не менее жуткими. И даже то, что удивляло его больше всего — Нагини, нашедшая приют в ее доме — теперь было совершенно ясным. Гарри не хотелось думать, что Тонкс виновна во всех тех смертях, которые произошли в боях с ее участием — он слишком хорошо знал, каково это, быть одержимым Волдемортом, подчиняться его приказам, когда тебя некому остановить.

Но нападение на поместье Кэрроу, где погиб Кингсли, теперь не выглядело случайностью. Скорее, опытный аврор начал в чем-то подозревать Тонкс после множества боевых вылазок. И резня в небольшом городке, когда Гарри ощутил неутолимую жажду крови, тоже была делом ее рук. Но она все же ухитрилась создать Патронуса, а значит, где-то в глубине все еще жила Тонкс, которую Гарри знал.