... не войной...(СИ)

Это была опасная тема, каждый раз кончавшаяся размолвкой, грохотом двери или треснувшей от напряжения посудой. Первый раз Снейп так бесился, когда Гарри забрался на крышу и продрог до нитки под осенним дождем, пытаясь установить ментальную связь с Волдемортом. Тому, что это не увенчалось успехом, Гарри был рад и огорчен одновременно. Крестраж погиб, но… Тут он был склонен согласиться с Дамблдором — даже минимум информации лучше, чем совсем никакой.

Снейп ухватил его за шкирку, как котенка, вышвырнул в узкий коридор и вместо града отборных ругательств обрушил на него череду атакующих заклинаний. Гарри с трудом уворачивался, выставляя щиты, и сумел-таки укрыться за старым гобеленом, быстро превратив его в свинцовую стену. Та задрожала, двинулась и обернулась вокруг Гарри тесным коконом, до хруста сдавливая ребра.

— Видишь, — мрачно сказал Снейп, избавляя его от железного гроба. — Я склонен думать, что твое везение и способность к выживанию были связаны со свойствами крестража. Мы совсем забросили тренировки, и это моя вина. Я не считал нужным тратить время и вселять в тебя пустые надежды. Сейчас ты разве что способен затрахать Волдеморта до смерти.

Гарри фыркнул и потер наливающийся на предплечье синяк:

— Ну так давай возобновим, Северус. Хуже не будет.

Тот нежно коснулся ладонью его щеки, стянул очки и пристально взглянул в глаза.

— Ты веришь мне? — хрипло спросил он.

— Конечно. Да. Наверное. Как я могу тебе не верить?

— Ну так я считаю, что ты не способен лишить кого-либо жизни. Даже самого заклятого врага. Ударить, покалечить, отвлечь — несомненно. Мистер Уизли прошлой осенью не испытывал и секундного колебания, когда мы воплощали наш план, ему бы стать избранным — и никаких проблем. Но ты до сих пор кричишь во сне, вспоминая свое посмертное видение, а ведь там Волдеморт был всего лишь иллюзией, мороком крестража. Сейчас он смертен, и это делает желанную победу близкой, но ты… Всех моих умений не хватит, чтобы ты смог одолеть такого могущественного человека в одиночку. Самого сильного из живущих.

— После Дамблдора, разумеется, — вставил Гарри.

Снейп был прав. Гарри всей душой ненавидел Волдеморта, но до сих пор не мог представить, как произнесет роковую Аваду, глядя в красные глаза и безносое лицо. Он готов был отдать жизнь за то, чтобы кошмары войны закончились, но предпочитал не размышлять над тем, как именно это произойдет.

— Что же нам делать, Северус?

— Ждать удобного случая, — ответил тот. — Что, конечно, не должно мешать твоим тренировкам. Боевые навыки могут быть очень полезны в быту.

— Сколько ждать? Пока в этой стране не останется ни одного целого дома? Или пока Волдеморт сам не придет за мной?!

Снейп не ответил, но с того дня Гарри не видел больше «Ежедневных листков» и пергаментов Задиры. Должно быть, Северус испепелял их на подоконнике. Дом оброс еще одним слоем защитных чар, и Берни пришлось довольствоваться прогулками во внутреннем дворике. Выход даже в маггловский Лондон был под запретом, на окна опустились непроницаемые шторы, люк на чердак был закрыт сильнейшим заклинанием, которое Гарри так и не сумел распознать. Дни тянулись за днями — полные тренировок до седьмого пота, неспешных трапез и отчаянного, лишающего способности мыслить, секса.

— Я скоро сойду с ума, — шептал Гарри в тщетной надежде уговорить Снейпа хотя бы на прогулку вокруг площади. — Еще немного, и я решу, что ты сам не знаешь, что делать дальше. Ты ведь не знаешь, да? Не знаешь?

Снейп раздвигал его бедра коленом, а губы языком, прижимался близко, отсасывал безумно и жарко, выискивая на теле самые чувствительные места. Или наклонялся, широко разводил ягодицы, хрипло умолял: «Трахни меня немедленно» и сам насаживался на член Гарри. Определенно, он тоже сходил с ума. Или казался таким, когда в его глазах сверкали серебристые молнии, а между стонами и просьбами случайно проскальзывало «люблю».

Однажды, так и не уснув после бесконечных ласк в полутемной спальне, где день был похож на ночь, а ночь на вечер, Гарри с ужасом подумал, что он не представляет, сколько времени прошло — неделя? месяц? минуло ли Рождество? А, может, уже и весна? Выйди он за порог дома на Гриммо, что он застанет там? Развалины Лондона, разграбленный Букингемский дворец или выжженную пустыню, где ветер гонит пепел вдоль берега Темзы? Хогвартс разрушен до основания, и потому Снейп не дает ему читать газет?

Дом по-прежнему слушался хозяина беспрекословно, еда сама собой появлялась в погребе и морозильном ларе, а дверь в библиотеку всегда оставалась открытой. Злость и дикое, ослепляющее желание сломать корку льда, в котором они оба застыли, копились в душе Гарри, и он был не уверен, что сможет пережить еще один день, до боли страстный и до отвращения однообразный.

Снейп дернулся, быстро сел в кровати, к чему-то прислушался и бросился вниз к входной двери, даже не думая накинуть на себя простыню. Берни сорвался за Гарри, заливаясь громким лаем.

В холле у самого порога бледнело призрачное облачко Патронуса. Серебристая дымка шевелилась, изображая то острое треугольное ухо, то кончик облезшего хвоста.

— Сложно сопротивляться, — сказало облачко замогильным голосом. — Атриум… Сейчас… Береги…

Гарри недоуменно уставился на место, где только что растаял странный Патронус.

— Это похоже на голос Тонкс, — сказал он.

Снейп вдруг словно ожил, подобрался, расправил плечи и вскинул подбородок. Худой, жилистый, с выпирающим длинным носом и взметнувшейся волной волос, он стал похож на античную статую из зала Британского музея.

— Скорее, Гарри, — проговорил он. — Ну же, очнись! Атриум министерства… Значит, Волдеморт уже близок к захвату власти, другого шанса может и не представиться.

— Какой сегодня день? — растерянно хлопая глазами, пробормотал Гарри.

— Тридцатое октября. Он немного не дотянул. Жаль, не правда ли? Было бы символично.

Гарри пулей взлетел в спальню, пытаясь среди книг, скомканных одеял, пустых стаканов и подносов отыскать свою палочку.

— Ты в мантии, — скомандовал давно готовый Снейп, и они шагнули за порог.

Лондон был цел. Как и площадь, ближайшие улицы, знакомая станция метро, спешащие по своим делам жители и разевающие рты стайки туристов. Как и заброшенная телефонная будка.

— Джон Доу по очень важному делу, — сказал в трубку Гарри, только потому, что никакая другая идея так и не пришла ему в голову.

— Проходите, — отозвался уставший голос, — тут и без вас черт знает что творится.

В лоток выпали две дюжины значков без надписи, и не успел Гарри протянуть руку, как рывок перенес их в Атриум. Последним движением Снейп успел натянуть себе на голову капюшон плотной черной мантии.

По правде говоря, они могли бы въехать в министерство верхом на гигантском акромантуле, распевая рождественские гимны, и все равно бы их никто не заметил. Атриум был набит людьми, но Гарри, как ни пытался, не мог отыскать в толпе ни одного знакомого лица. Все жались к стенам, и он, подталкиваемый Снейпом, с трудом пробрался мимо одеревеневших словно в трансе тел, взгромоздился на подножие колонны и тут же почувствовал, как Снейп устраивается рядом на мраморном островке, притираясь бедром к его бедру. Отсюда просматривался весь Атриум, и лучше бы Гарри этого не видел. В глубине души он успел позавидовать фонтану, беспристрастно выплевывающему струйки воды меж золотых скульптур.

Министр Фадж, несколько обрюзгший с их последней встречи в Хогвартсе, мелко тряс складками подбородка, силясь что-то сказать или двинуться, лицо Амбридж застыло маской ужаса, а неподалеку скреб скрюченными пальцами по полу Люциус Малфой. В центре композиции извивалось тело Волдеморта — луч Круциатуса рассыпал яркие искры, прежде чем раствориться в воздухе, мантия задралась, обнажив синюшную кожу тонких ног, едва живое тело хватало руками воздух и корячилось в судорогах.

— Недостаточно интенсивно, — издевательски хмыкнул голос того, чья фигура до сих пор была скрыта одной из статуй фонтана. И тут же голова Гарри раскололась, как яичная скорлупа под ударом молотка — боли не было, только шок, словно в него на полном ходу врезался скоростной экспресс.