Месть Ветра (СИ)

— Я готов быть снизу. На этот раз.

Дикон ахнул, не в состоянии возразить, не в силах поверить, сомневаясь, будто он вообще сможет хоть что-то, и испытывая настоящий восторг, даже счастье. От одной лишь мысли, где он скоро окажется, от шелковой тесноты, которая станет его сжимать, голова шла кругом.

Алва рассмеялся, разглядев гамму самых разнообразных чувств на его лице, поцеловал в кончик носа, скулы, подбородок, принялся вылизывать нижнюю губу, пока Дикон не прижал его к себе, гладя по спине, плечам, стремясь проникнуть под рубашку.

— Мне кажется, староват я для раскладки на столе, — заметил Алва и засмеялся, когда Дикон прикусил мочку и прошелся языком по уху. — Жестко. К тому же в спальне нам будет удобнее. Обоим. В конце концов, первый раз должен пройти со всем комфортом.

Дикон мог бы только поддержать эту идею, но стоило представить, что придется выходить в коридор, идти к лестнице, подниматься на третий этаж, снова идти…

Алва потянулся куда-то вбок, повернул декоративный завиток на деревянной раме. Раздался скрежет и в стене отворилась потайная дверь, за которой угадывалась лестница.

========== Глава 11 ==========

Комментарий к Глава 11

В основном НЦа.

— Прошу, — сказал он. — Поднимемся прямо в спальню.

Дикон рванулся вперед, хватая Алву чуть ли не в охапку и потащил к тайному ходу, тот громко хохотал, нисколько не сопротивляясь.

— Ричард! Вы меня еще на руки возьмите, я не эрэа! — Кажется, его тоже охватило нетерпение, а может, непосредственность, которую демонстрировал Дикон.

По дороге они снова целовались. Дикон сумел-таки выпростать рубашку из штанов Алвы и теперь сминал тонкую черную ткань, забирался под нее пальцами, но пока не снимал. Ему до умопомрачения нравился контраст черного шелка и бледной горячей кожи. Когда они, наконец, оказались в спальне, он сразу потянул все еще захлебывавшегося смехом Алву к широкому ложу под синим с серебром балдахином и ахнул, увидев, что простыни тоже черные.

Он остановился, не дойдя до кровати полушага, отстранился, пытаясь запомнить каждую черточку, шальной взгляд, лукавую улыбку, румянец, который все же проступил на скулах. Алва чуть склонил голову к плечу и вскинул бровь. Он словно спрашивал: «Решишься пойти до конца? Отступишь?» И он не помогал, даже попытки не сделал раздеться сам, и к Дикону прикасался только через одежду, не нарушая границ ткани. Наверное, вопрос выбора действительно казался ему первостепенным, а может, он руководствовался чем-то еще — Дикону не было до этого никакого дела. Он поднял подол рубашки Алвы до горла и приник губами к темной горошине соска — маленькой, круглой, идеальной. Алва шумно выдохнул и прогнулся в поясе, позволил облапить (Дикон вряд ли знал лучшего слова) ягодицы, провести по яичкам и слегка их сжать — пока через кожу штанов, но с намеком на большее.

Дикон оторвался от его груди, снял, наконец, рубашку и отбросил подальше, притиснул Алву к себе, а тот запрокинул голову и позволил приникнуть к основанию шеи и даже вгрызться в нее, наверняка оставляя отметину. Он шумно прерывисто задышал, а когда Дикон справился с ремнем и ширинкой, едва слышно застонал и опустился на кровать.

— Разденьтесь, юноша, признаться, мне не слишком нравится чувствовать себя соблазняемой девственницей, хотя, не спорю, завораживает, — сказал он низким, бархатным голосом с едва слышимой хрипотцой и, откинувшись на локти, шире раздвинул ноги, согнув их в коленях.

Дикон охнул от накатившего с новой силой возбуждения. Ноги налились свинцом и грозили подогнуться, но он нашел в себе силы схватиться за застежки. Кажется, снимая, он порвал рубашку. Стащив оставшуюся одежду, кинул комом прямо на полу.

— Ум… веприк… — полузадушено вырвалось у Алвы, когда Дикон упал на него сверху.

Он снова смеялся, но обидным это не казалось, особенно, когда до Дикона дошло, что под смехом Алва маскирует стоны. Зато теперь никаких преград не существовало: можно было прижиматься, ласкать, вплавляться друг в друга. Дикон поцеловал ямку над ключицей, а затем обвел языком кадык. Алва дернулся, шире раздвигая бедра, намекая, но когда Дикон уже собрался перевернуть его на живот, прошептал:

— Не так быстро, подожди… отстранись немного, зрелище тебе понравится, гарантирую.

Дикон подчинился и откатился в сторону, а спустя некоторое время был вынужден вцепиться в собственный член и сжать у основания, иначе рисковал оконфузиться: зрелище оказалось восхитительным. Алва, грациозно потянувшись к прикроватному столику, взял из верхнего ящика прозрачный фиал с золотой тягучей жидкостью внутри, открыл и смочил пальцы. Улыбаясь одними лишь уголками губ, он медленно провел по члену, обвел поджавшиеся яички и с видимым усилием скользнул пальцем между ягодиц. На лице появилось напряжение, но Алва очень быстро расслабился и зашевелил рукой сильнее, вскоре к одному пальцу присоединился второй, а потом и третий. Взгляда он не отводил и пристально следил за Диконом, а у того все переворачивалось от одной мысли о том, что Алва растягивает себя ради него.

— Не медлите… теперь можно.

Он мог и не договаривать. Дикон сорвался с места, уже ни в чем не сомневаясь. В юности, как и многим подросткам, ему было интересно, как происходит близость, но из всех родичей у него оставался только кузен Наль да дядя Эйвон (не у слуг же спрашивать о таком). Первый сам на тот момент являлся девственником и принимался жутко краснеть при одном лишь упоминании о постельных утехах, второй оказался не лучше, и сказал только, что природа возьмет верх, и пусть Дикон даже не беспокоится по этому поводу. Он оказался прав. Природа… ох, как брала верх! Правда, не над тем, о ком думали родичи и сам Дикон в том нежном возрасте.

Алву хотелось подмять под себя и брать так глубоко и быстро, как он только сможет, но не меньше хотелось делать это медленно и прочувствованно и главное — чтобы ему тоже понравилось, только в этом случае Дикон смел рассчитывать на повторение этой ночи. А еще он не мог попасть, куда нужно, протискивался между ягодиц, но не проникал внутрь.

— Ну и что вы там творите?.. — поинтересовался Алва. — Выше. Вот та-а-ак…

Дикон ахнул, поняв, что входит и усилил напор. Алва напрягся, тело тотчас покрылось липким потом, и Дикон испугавшись, остановился.

— Малдэ! Карррьяррра, не тяните! — закричал-зашипел Алва и, резко подавшись назад, сам насадился на член. Дикон вскрикнул, перед глазами заплясали искры, но как же это оказалось восхитительно! Он на пробу толкнулся вперед-назад, увеличил амплитуду, стон Алвы прозвучал самой лучшей музыкой.

Потом… Дикон почти не запомнил. Все ощущения и чувства свелись к желанию оказаться как можно ближе, присвоить Алву и отдать ему самого себя без остатка. В какой-то момент реальность раскололась на миллиард осколков, но Алва все равно никуда не делся и даже позволил себя обнять.

— Вы можете остаться на ночь здесь, — сказал Алва, когда они нежились в постели после того, как достигли разрядки практически одновременно. Вернее, первым все же был Алва. В какой-то момент он выругался, напрягся и сжал Дикона внутри, а затем кончил, вовлекая в бездну оргазма, причем точно обоюдного, он, кажется, даже отключился на пару секунд. — У меня неразговорчивые слуги и, что немаловажно, не видящие ничего предосудительного в подобном времяпрепровождении.

— На эту ночь, — повторил Дикон, по-своему переиначив фразу, — а как насчет остальных?

— Посмотрим. Насколько вижу, вы более не горите желанием меня покинуть, а значит, нет ничего невозможного. Вы мне нравитесь, Ричард Окделл.

«Только нравлюсь», — с сожалением подумал Дикон.

Алва повернулся в кольце его рук, запустил пальцы в волосы и чуть взъерошил их:

— Позвольте поинтересоваться, о чем вы сейчас подумали? Эта тонкая морщинка между бровей очень интригует.

— У вас такая же.

— Да, — согласился Алва, — но у меня она не исчезает, если я думаю, о чем-то приятном. Не уводите разговор в сторону, я прекрасно помню, о чем спросил, более того хочу узнать ответ.