Орлиное гнездо (СИ)

Он выпрямился во весь рост и быстрыми шагами подошел к великому палачу. Казалось, Корнелу нипочем ни смрад, ни крики умирающих. Да: рыцарь Дракона и в самом деле повидал на своем веку слишком много, и уже мало что могло его тронуть.

Дракула почувствовал приближение изменника за несколько шагов: господарь быстро повернулся к Корнелу, однако, не делая никаких угрожающих жестов. Но у Корнела не оставалось сомнений, что князь его тотчас же узнал. У Влада Цепеша была превосходная память.

Корнел стал перед Дракулой на колени, опустив голову, - он опять, как когда-то, оказался ниже своего повелителя.

- Я тайно следовал за тобою, государь, все эти месяцы - и убивал турок во славу Валахии и во имя твое, - глухо проговорил он. – Я не смел показывать князю своего лица, потому что изменил ему, - но теперь я опять пришел предложить государю мою верность! Сейчас, когда у тебя осталось так мало людей, прими мою жизнь, если она все еще нужна тебе, - или сделай со мною то же, что с ними!

Корнел вскинул голову и указал на корчащихся на кольях врагов. Потом перевел взгляд на князя. Он смотрел на него с прежней собачьей, не знающей сомнений преданностью воина или влюбленного.

Дракула долго глядел в лицо витязя – а тот смотрел в эти огромные зеленые глаза, горящие нечеловеческой мудростью и ненавистью к врагам, и, как когда-то, не сознавал больше ничего. Потом господарь улыбнулся.

- “Брат-дракон”, - сказал он, возложив руку на плечо Корнела. – Встань!

Корнел, схватив руку повелителя, поцеловал ее и быстро встал на ноги. Он опять сделался выше господина – но казался в своей радости преданного пса намного ниже, малее его: и был этим счастлив.

* “Ночная атака” 17 июня 1462 года.

========== Глава 50 ==========

- Теперь я могу жениться на тебе, даже не скрывая ничего от людей, – твой муж без вести пропал, - сказал Бела Андраши своей невесте: солнце зажигало искры в его светлых волосах, на губах появилась ласковая и печальная улыбка. – Ты, хотя и венчалась с ним в церкви, можешь считаться свободной.

Они стояли на вершине самой высокой башни, точно так, как когда-то давно Иоана стояла здесь с Корнелом. Но это была уже совершенно другая башня, и совершенно другой мужчина.

Теперь был еще май; и хотя они не стыли в своем легком платье, Иоана сразу же ощутила, как после слов возлюбленного на нее повеяло промозглым ветром. Точно из фамильного склепа. Они могут предоставить мертвецам погребать своих мертвецов – но эти кости, останки некогда любимых существ, ныне внушающие ужас, никогда не исчезнут из памяти родной земли.

- Не так все просто, - грустно проговорила Иоана. – Наверное, ты прав, я свободна… но мы не можем пожениться раньше, чем тебя помажут на княжение. А тебя нельзя помазать, пока ты принадлежишь к католической вере.

До сих пор они не говорили о своих религиозных распрях прямо – хотя это препятствие вставало перед глазами каждого валаха, признавшего владычество венгерского ставленника. Как сам Матьяш Корвин думал обойти такую препону?

Неужто думал, что теперь, лишившись едва ли не всего, валахи уступят себя окончательно – и согласятся, чтобы господарем над ними сел католик?

Впрочем, Иоана слыхала, что немало бояр уже перешли в католичество… Среди тех, кого призвал на совет Андраши, таких была почти половина.

- Я принадлежу к христианской вере, - сказал Андраши после долгого тягостного молчания. – У меня нет сомнений, что Господь признает обе ветви христианства, как мы признаем и чтим друг друга! И поэтому…

Он глубоко вздохнул - и улыбнулся печальной улыбкой византийского святого. А после закончил, обвив руками стан Иоаны:

- Я приму православие. Я сделаю это тотчас же, как мы войдем в Тырговиште: в Бисерика-Домняскэ, на глазах у всего народа - пусть все люди наши увидят, что у их князя такая же душа!

Иоана ахнула. Венгр крепко сжал ее руки – глаза его сияли, как небо над их головами: он радовался, что смог так ее потрясти.

- Но ты уведомил о своем намерении короля? – воскликнула валашка.

- Нет - и не уведомлю, - без колебаний ответил Андраши. – Его величество не понимает и не пожелает понять твоих православных сородичей, для которых так свята православная власть!

Он улыбнулся скорбно и негодующе – как человек, которому приходится на месте входить в положение подданных, править которыми его издали заслал самонадеянный сюзерен, не видавший этих людей в глаза.

- Да ведь Корвин, к тому же, куда моложе и податливей меня! – прибавил Андраши. – Он, хотя и кажется стороннему зрителю полновластным хозяином себе, слишком много слушает своего архиепископа!

- Корвин может разгневаться на такое своеволие, - прошептала Иоана.

Андраши громко и весело рассмеялся.

- Может разгневаться, конечно, но не сделает ничего, - отвечал ее возлюбленный. – Наш король не пожелает лишний раз мутить своим перстом темные воды, в которые мы с тобою окунемся с головой!

Иоана рассмеялась так, что у нее слезы выступили на глазах. Потом сама, первая обвила руками шею нареченного и приблизила к себе его голову.

- Я никогда не была так счастлива с тобою, как теперь, - прошептала она за мгновение до того, как их уста слились. Они стояли обнявшись высоко над землею, на глазах у всех своих воинов, работников и крестьян – на глазах у всех, кто пожелал бы поднять голову и посмотреть на них. А таких нашлось много.

Черные волосы смешивались с золотыми, королевский багрянец одежд венгра оттенял белое платье и накидку Иоаны, трепетавшие на ветру. Белую голубицу Раду Кришана наконец пленили руки, достойные такой награды.

- Я сделал это во имя своего отца, Дана, - жарко и ласково прошептал венгр у нее над ухом. – И ради тебя…

Иоана до сих пор не могла окончательно поверить в его отца Дана, хотя носила на цепочке на шее перстень Данешти, перешедший от свекрови к невестке, - но охотно поверила, что Андраши поступает так ради нее. Как бы он ни рассчитывал каждый свой шаг, любовь не поддавалась расчету.

Каждый из них в этот миг жалел, что еще не может окончательно овладеть своею любовью и окончательно отдаться ей, - но уже теперешняя жаркая сладость единения возносила их над миром. Придавала сил и позволяла смеяться тогда, когда, казалось, наступало время для беспросветного уныния. Ведь это только малость, самое начало – перекреститься в православную веру тайком от Корвина! Это произойдет, только если им удастся пленить и предать суду Колосажателя, отпугнуть турок, проехать по огнем горящей земле, войти в Тырговиште, прочно сесть там - и уберечься от ножей, которые наверняка готовят против венгров и озлобленные нескончаемыми тяготами войны простолюдины, и бояре! Ведь есть среди валашских бояр и такие вельможи, которые стоят за Раду Дракулу – чистокровного князя из рода Дракул, бывшего с самого нежного возраста наложником султана!

Уже потому только Иоана готова была любить этого венгра, законного или незаконного ставленника Матьяша Хуньяди, и держаться за него всеми силами – законно или незаконно!

- Государь мой, должно быть, голоден, - прошептала наконец Иоана, вырвавшись из объятий своего друга.

- Голоден… всегда, - шепотом ответил он, опалив ее взглядом. – Но сойдем вниз, княгиня, чтобы наши люди наконец смогли вспомнить о собственных делах!

Смеясь, они, точно напроказившие дети, взялись за руки и побежали вниз.

На винтовой лестнице, которая вела с башни, Иоана вдруг споткнулась – и Андраши поймал ее. Иоана ахнула от испуга, схватившись за его шею. Граф поморщился.

- У тебя руки загрубели, - сказал он, сжав ее ладонь и нежно улыбнувшись невесте. – Такие прекрасные руки, и такая черная работа… такие суровые испытания!

Он поцеловал ее ладонь, но Иоана не откликнулась.

- Тебе не нравятся мои руки? – спросила валашка – так, точно он смертельно оскорбил ее.

Венгр перестал улыбаться.