Орлиное гнездо (СИ)

- Доспех нужен не мне, а даме, почтенный.

- Женщине? – воскликнул немец. – Но зачем?

Это был верх непочтительности к заказчику – тем более, столь знатному господину, какого мастер, конечно, уже признал в Андраши. Однако требование было слишком необычайно.

Венгр склонился к оружейнику и тихо сказал:

- Зачем моей даме нужен доспех – не ваше дело… Но это дело очень важное и срочное. Мы заплатим вам вдвое против назначенной цены, если исполните все быстро и хорошо.

Под его немигающим взглядом немец даже отступил. Он понял, что дело не только важное и срочное, но и опасное; однако еще опасней оружейнику сейчас показалось прогнать таких гостей, оставив их ни с чем. Мастер опустил глаза.

- Как скажете, господин рыцарь. Хорошая работа – мое дело, а ваши дела – ваши дела… Какой же доспех вам нужен?

Он быстро осмотрел Иоану с головы до пят и улыбнулся, уставившись ей в глаза. Иоана слегка покраснела.

- Шлем, кольчуга и латы. Вот эти, - она вскинула руку и снова показала на висевшее на стене вооружение. – Готовую кольчугу на меня вы, конечно, тоже подберете. Ведь убавить ее не так долго, как расставить, - если она окажется велика?

- Нет, госпожа, - немец говорил уже с некоторой почтительностью, хотя удивление из его голоса никуда не делось, а только возросло. – Прошу госпожу подойти ближе, чтобы я мог оценить ее рост и фигуру.

Он гораздо осторожнее, чем проделал это с великаном-шведом, взял ее за плечо и повернул.

- У госпожи подходящая комплекция для этих лат. Вы сделали хороший выбор, - заметил он. – Такие тонкие и гибкие воины бывают сильными и выносливыми, хотя встречаются нечасто…

Иоана поняла, что сейчас он задаст какой-нибудь каверзный вопрос, и сжала губы, готовясь отмалчиваться. Но немец ничего не спросил.

- Прошу вас пройти сюда, - он показал на ту же дверь, куда скрылся швед, и Иоана на миг испугалась, что обнаружит в комнате раздетого мужчину. Однако доспехи, конечно, надевались поверх кожаного платья и белья…

- Я пойду с дамой, - сказал Андраши спокойно, хотя глаза горели голубым огнем. Венец свой он снял, но царственности в нем ничуть не убавилось. Немец низко склонился перед ним.

- Как пожелает господин.

Они втроем прошли в полутемную комнату, где ярче всего блестели груды металла – матовое кольчужное плетение и ослепительные стальные пластины: посеребренные, позолоченные, вороненые, гравированные крестами, львиными мордами, драконами…

Могучий швед и помогавший ему работник были все еще здесь; однако рыцарь уже разоблачился и, одетый в кожаные лосины и рубашку, поверх которой на широкой покрытой белыми волосами груди болтался массивный крест, натягивал потертую кожаную куртку. Иоану и ее спутника он окинул взглядом, полным крайнего изумления и подозрения, - после чего быстро вышел вон, заканчивая одеваться на ходу.

- Он ничего не видел, - шепнул Андраши своей спутнице. Та кивнула.

Направляясь сюда, Иоана, конечно, надела женское платье; но никакого оскорбления ее скромности не предвиделось. Размеры кольчуги можно было оценить и не раздеваясь.

Попросив их подождать, мастер ушел и вскоре вернулся, значительно улыбаясь, неся на вытянутых руках вороненую кольчужку. Для кольчуги она была слишком мала.

- Под эти превосходные черные латы. Как на вас склепана, - проговорил немец. – Прошу госпожу примерить!

Иоана была уже очень сильна, крепка для женщины; но и то у нее подогнулись колени, когда кольчуга обтекла тело и свесилась между бедер.

- Гм… Почти впору, - немец покачал головой. – В плечах нужно убавить… укоротить…

Он что-то проворно отмерял на пальцах, приставляя руки к ее телу то сверху, то снизу, и шевеля губами.

Поверх кольчуги надели латы, скрепив ремнями, - широкий нагрудник и плечевые щитки требовали перековки, но работы ожидалось куда меньше, чем думал оружейник. Затем примерили наручи и поножи; а под конец принесли и шлем, тоже черный с серебром, – без забрала, но с наподбородником, какие вошли в моду недавно: наподбородник, не мешая видеть, защищал горло и лицо почти до глаз. Шлем сел как влитой.

- Госпожа как будто родилась рыцарем, - не то пошутил, не то всерьез заметил оружейник. Он немного подумал. – Что ж, это станет вам…

Андраши мягко положил ему руку на плечо.

- Не смущайтесь расходами, почтенный. Только постарайтесь получше.

Он помолчал и мягко прибавил:

- Вы, конечно, понимаете, что…

- Само собой, господин рыцарь, - немец кивнул. – Я буду нем, как могила.

Иоане показалось, что на губах его мелькнула улыбка, предназначенная только самому себе. Но с этим ничего нельзя было поделать.

А Андраши вдруг сжал его плечо так, что немец вскрикнул от боли. Приветливая голубизна исчезла из взора самозваного князя.

- Глядите, как бы вам и в самом деле не замолкнуть навек.

Он сказал это спокойно, но у немца язык не повернулся ответить на такое предостережение, как и отказаться от работы, – оружейник только кивнул. Мастер побледнел, понимая, что ввязался в скверное дело; но это было не первое скверное дело, которое он обделывал, - там, где продается вооружение, святых быть не может.

Подсчитав и оценив все, сославшись на занятость, на большой спрос, оружейник заявил, что заказ берется выполнить за неделю.

- Неделя? Не слишком ли долго? – воскликнул Андраши. В глазах, которые он вперил в немца, засветилась бледная луна; вместо прекрасного лица возлюбленного перед глазами Иоаны мелькнула волчья личина.

- Меньше никак нельзя, - со вздохом, разведя руками, ответил оружейник. Он улыбнулся, посмотрев в глаза венгру. – Или идите к другому мастеру.

Конечно, он понимал – что ни к какому другому мастеру эти странные заговорщики не пойдут; они и так уже наследили для себя непозволительно.

- Так и быть. Но помните наш уговор, - сказал Андраши после небольшого мучительного раздумья.

Немец молча и торжественно поклонился, храня на губах понимающую улыбку. Андраши с трудом сохранил невозмутимый вид.

Дракулу он ждал именно в Брашов – и со дня на день; но переговоры надеялся затянуть достаточно, чтобы задержать валашского князя здесь до прихода Яна Жискры. Если Корвин откликнется на просьбу Дракулы о помощи, он ответит только этими людьми: своими отборными чехами. Ну а уж какой приказ будет дан самому Жискре…

Андраши облился холодным потом при мысли, что чехи могут быть приданы к Дракуле для защиты князя от него самого. Матьяш Корвин, которого так легко оказалось склонить к предательству во имя государственной выгоды, никому не был надежным союзником.

Меньше, чем через неделю, которую ему назначил хитрый нюрнбергский оружейник, Бела Андраши сам может оказаться в положении Дракулы – и еще хуже, много хуже. Ведь Дракула был валашский князь, чье происхождение и права не подлежали никакому сомнению; права же и происхождение Белы Андраши… оспаривались едва ли не каждым встречным!

Несмотря на то, что его род, по отцовской линии, был и в самом деле намного древнее и благороднее рода Дракулешти, хотя и своим валашским союзникам он правды не сказал. Даже своей возлюбленной он не сказал этой правды, похожей на сказку еще более, чем история о простодушном Дане. Иоана была очень умна и чутка – и тот, кто самовольно нарек себя валашским князем, оплотом православной веры, восхищался ее проницательностью.

Он солгал ей, и она это поняла – но того не поняла, что ее избранник может называться наследником славы Царьграда куда более законно, чем все валашские князья вместе взятые.

“Моя бедная любовь, - глядя на Иоану, с бесконечной нежностью и грустью думал Бела Андраши, когда они покинули лавку оружейника. – Ты так и не поверила, что я христианин! Я вижу все твои терзания, несчастная княгиня… Но даже тебе я не скажу, кто я есть, пока не придет мой час - пока я, в Бисерика-Домняскэ, не обращусь опять в веру отцов… Я слишком долго был тем, кем желала меня видеть моя мать; но я стану тем, кем мне предназначено быть”.