Колдовской отведай плод (СИ)

— Оставь в покое маму, — кровь бросилась мне в лицо, то ли от гнева, то ли от стыда за Данни, умудрившуюся вскользь пнуть мою маму, давшую дрянной девчонке кров. — Не тебе марать ее имя всуе.

— Ты говоришь о той неврастеничке, что ночами ревела, обнимая портрет сгинувшего муженька? Мира, дурочка толстая, так ты до сих пор не знаешь о своих настоящих родителях?

Я стояла как громом пораженная. Что она имеет в виду? Что мой папа ноль-три вовсе не папа мне? И мама — не мама?

— Конечно же, ты не знаешь, — продолжила Данни. — Он ведь вычистил воспоминания о тех годах и заменил их другими. Как он сам говорил — накинул на тебя базис беспамятства, а затем — базис ложной памяти.

— Кто — он? — я уже совершенно ничего не понимала. — Зачем вычистил?

— Понятия не имею. Вероятно, потому, что ты была скверным ребенком. Совершенно отвратительным. И по характеру, и по внешности. Дебилка, одним словом. И, тем не менее, тем не менее… Удивительны причуды истинной магии. Каким-то образом ему все-таки удалось узнать о твоих задатках Привратницы.

Так. Про Привратницу мне поведал Даш Меднель. Данни говорит про него, что ли?

— Кому — ему?

— Неважно. Теперь уже неважно. Для тебя. Если бы ты сообразила обо всем сама и чуть-чуть пораньше, то, возможно, могла бы что-то изменить. А теперь уже нет. Давай сюда ковчежец, и покончим.

Мне совсем не понравилось последнее слово. Что значит — покончим? С чем именно она собралась кончать? Или — с кем?

— Погоди, Данни. Погоди минуточку. Скажи сперва, зачем он тебе нужен.

— Я ничего не собираюсь тебе говорить. Давай сюда, я сказала!

Последние слова она прокричала мне в лицо. Я была уверена — Данни сейчас вцепится в ларец и просто-напросто вырвет его из моих рук. Однако она не сделала ничего подобного. Почему? Несмотря на худобу, она явно сильнее меня. Я решила проверить свою догадку, спокойно и даже слегка нахально заявив:

— Отбери.

Она закусила губу и посмотрела задумчиво. Постучала каблучком об пол. Потом спокойно сказала:

— Мира. Ты неверно меня поняла. Извини. Я немного взвинчена, поэтому и наговорила всякой ерунды. Понимаешь?

— Нет, — ответила я. — Объясни. Например, про меня и маму. За что ты назвала ее неврастеничкой. Толстую дуру в свой адрес я, так и быть, прощаю.

— Да все очень просто, — в глазах Данни появилось виноватое выражение. — Пока родителей не арестовали, я и сама не знала, чем они занимались. Даже не представляешь, какой был удар, когда я узнала всю правду. И уж тем более не могла ничего рассказать ни тебе, ни твоей маме. Потому что не хотела вас подставлять. Каждый раз, когда вспоминаю те страшные дни, мне и самой становится жутко. Ничего удивительного, что наговорила лишнего. Прости, Мира.

— Неубедительно, — покачала я головой.

— Зато правда, — вздохнула девушка.

Я не могла поверить ни глазам, ни ушам. Да что же происходит-то? Двойная перемена за столь короткое время. Невероятно!

— Зачем тебе ковчежец?

— Мира, — Данни вздохнула. — Он мне очень-очень нужен. Это вопрос жизни и смерти.

— Чьей?

— Не поверишь — моего жениха.

— Вот как? И что с ним такое?

— Понимаешь, Мира. У меня никого нет, кроме него, и у него — только я. Но мы с ним очень давным-давно не виделись. Он попал в довольно сложную ситуацию. Ему нужна большая сумма. Ну, я не могу сказать, в чем там дело, потому что замешаны государственные интересы… Помочь ему возможно единственным способом — достав нужную сумму. Поскольку ее у меня нет и не может быть, я решила найти ковчежец. Ты же знаешь, за него обещано хорошее вознаграждение…

— Не прокатывает, — покачала я головой.

— Неужели? — искренне удивилась подруга. — По-моему, я была весьма убедительна.

— Ты всегда убедительна. Однако противоречишь сама себе. Финансовая яма твоего жениха никак не согласуется с подарками, которые он тебе постоянно делает. Неужели за быстроходку нельзя выручить нужную сумму?

— Увы, нет.

Данни попыталась сесть на диван, но тут же вскочила, напоровшись на одну из пружин. Потерев уколотое место, укоризненно взглянула на ухмылявшуюся меня:

— Мира, представь, что есть возможность выручить твоего папу… Я имею в виду, первого и последнего. Что бы ты для этого сделала?

— Все, — не раздумывая, ответила я.

— Ну вот. И я для своего жениха готова на все.

— Кстати. Ты никогда не говорила, как его зовут и где он работает. И даже не собиралась нас с ним познакомить. Не назовешь причину?

— Мирочка! Но ведь я говорила, почему не говорю! Он секретный агент! И очень-очень просил не разглашать ничего, что может ему навредить. Я, конечно, могу соврать, но обманывать лучшую подругу не позволяет совесть.

Ты и так врешь, подумала я. Но в чем именно? А главное — зачем?

— Пожалуйста, милая, отдай мне ларец.

Голос у подруги сделался ласковый, елейный.

— Отбери, — снова предложила я.

— Как ты мне надоела, — окрысилась она. — Ну, по-хорошему ты, видно, не понимаешь. Да? Что ж, ты сама этого хотела.

Я даже не поняла, как она это сделала. Ярко блеснул медальон, висящий на ее груди, и меня окутало белое облако. Стало заметно холоднее. А потом температура стала опускаться все ниже и ниже, словно я погружалась в ледяной океан. По коже пробежали мурашки, меня зазнобило.

— Не замерзла? — ласково спросила Данни.

— Нет, — ответила я, стуча зубами.

— Ну, еще бы, жира в тебе полно. Но даже такой толстухе долго выдержать не удастся. Отдай ларец, дефектная.

— Отбери, — снова предложила я. — Не можешь?

— А вот не хочу, — сказала она с вызовом. — Снизойди к старой подруге, подари ларчик на память о проведенных вместе годах.

— Не можешь, — едва выдавила я, так как губы совершенно отказывались слушаться. Меня уже ощутимо потряхивало.

— Да, не могу, — наконец согласилась она. — Ты должна передать его мне сама. Поняла?

— Н-н-нет.

— Вот же дубина, — процедила она. — Если ты передашь ларец добровольно, вместе с ним к получающему перейдет функция Привратницы.

То есть, я все-таки Привратница? Могу открывать проход в Блуждающую, заниматься добычей могуллия, снабжать им правительство и магический совет? До сих пор я не до конца осознавала значение находки. Ларец казался мне очень важным артефактом, который, впрочем, был сам по себе, отдельно от меня.

Теперь же, после заявления Данни, на меня будто навалился груз ответственности.

Оказалось, я не могу, не имею права вручить ковчежец кому попало, а тем паче какой-то авантюристке, по чистой случайности занявшей место моей подруги. Безусловно, передать ларец придется, но только человеку достойному, способному выдержать непростое бремя Привратника, не опустившись при этом до должностных преступлений, шантажа и вымогательств.

Увы, Данни, похоже, решила сделать все, дабы Привратницей стала она.

Пальцы свело от мороза, и я больше всего боялась, что драгоценная находка упадет и разобьется. Видимо, эта простая мысль дошла и до Данни. Мороз ощутимо ослаб, хотя и не исчез совсем.

— У тебя есть свободное время? — спросила Данни. — У меня — завались. Я терпеливая. Столько лет ждала, подожду еще.

Она сняла меховую жилетку, кинула на пол и невыразимо грациозно опустилась на нее. И если раньше за изяществом своей подруги я наблюдала с огромным удовольствием, то теперь все ее движения казались неестественными. И почему раньше я не замечала фальши? Находилась под влиянием и очарованием прелестной девушки, которая к тому же делала все, чтобы более ничье влияние ни меня не действовало.

Почему бы тоже не присесть? Может, Данни надоест ждать и она уйдет? Или уснет, и тогда уйду я?

Сесть, увы, не получилось. Сойти с места — тоже. Видимо, Данни наложила на меня заклятие недвижимости, причем какое-то очень избирательное. Руками я двигать могла, говорить тоже, а вот ноги не повиновались, как я не старалась ими шевельнуть.

— Не получится, — заметив мои старания, сказала Данни. — Ты освободишься, когда выпустишь из рук ларец. То есть, отдашь мне. Добровольно.