Камень сердолик (СИ)

И он поднял указательный палец, явно подражая кому-то из братьев и стремясь выглядеть старше и значительнее. Это выглядело… забавно, и если бы Палый Лист мог смеяться, он бы рассмеялся. Но и это умение он уже утратил. К тому же перед глазами вновь возникло крохотное личико, и душу оцарапала нестерпимая боль.

- А что… - начал он вопрос, но тут в камеру вошёл брат Никело и одним движением пальца отослал целителя прочь.

- Не задавай лишних вопросов, - сказал он. – Ты всё равно не получишь ответов. Забудь обо всём, что с тобой было, и подумай о своей судьбе, своих грехах и раскаянии.

- Грехи… - горько усмехнулся Палый Лист. – Немного же я нагрешил.

- Достаточно, чтобы быть повешенным высоко и сразу, - сухо ответил брат Никело, поставил на столик рядом с кроватью Палого Листа несколько склянок с какими-то зельями и продолжил:

- Не спрашивай. А лучше усни. Тебе нужны силы. И помни – никаких вопросов. Не смущай юного брата – он всё равно не ответит тебе. Это запрещено.

И с этими словами он покинул камеру, а юный жрец вновь устроился у постели больного.

***

Прошло несколько дней. Физически Палому Листу стало лучше, но душа… Он не мог не думать о малыше, но это было так больно… Но спорить с помощниками брата Никело было бессмысленно. Они чётко выполняли всё, что было предписано – поили юношу зельями, заставляли есть пить, а когда он немного окреп – стали заставлять вставать с кровати и двигаться. Палый Лист не спорил. Постепенно он погружался в какое-то отупелое равнодушие ко всему, потому что знал твёрдо – жить ему незачем. Нужно только дождаться приговора… и тогда всё закончится.

Мало-помалу брат Никело решил, что рядом с Палым Листом не требуется постоянного присутствия его помощников, и юноша всё чаще оставался в камере один. Он не знал точно, сколько прошло времени, не знал, день сейчас или ночь… Палый Лист просто медленно угасал душевно, выгорал, оставаясь пустой оболочкой.

Но однажды дверь камеры отворилась, и в неё торопливо вошёл… брат Иммаир. Палый Лист даже выпал из своего обычного безразличного состояния, он очень давно не видел брата-расследователя, во время болезни тот не навещал его, что же привело его сейчас?

- Мне пора на суд? – единственное, что пришло в голову юноше.

- Нет, - быстро ответил брат Иммаир, и Палый Лист отметил, что жрец выглядит плохо, словно и сам тяжело болен. – Но ты должен встать и одеться.

И он протянул Палому Листу длинную тунику, мантию коричневого цвета – такие носили младшие жрецы-работники и мягкие короткие сапожки.

- Быстрее, - сказал брат Иммаир. – Ты ведь хочешь видеть своё дитя?

*Кесарево сечение.

Комментарий к Глава 39. Палый Лист. Часть пятая

Отпусти меня, чудо-трава!

Очень хотела обойтись без лишних сантиментов, но не получилось. Так что будет ещё одна глава про Палого Листа.

========== Глава 40. Палый Лист. Окончание ==========

- Быстрее, - сказал брат Иммаир. – Ты ведь хочешь видеть своё дитя?

Палый Лист сжался. Неужели брат-расследователь решил поиздеваться над ним столь жестоко? Но было не похоже, что жрец шутит. Он резко прошипел:

- Мне некогда тебя уговаривать! У нас есть всего полчаса, чтобы покинуть Храм. Потом… потом будет поздно…

Палый Лист торопливо вскочил и стал одеваться. Он не испытывал страха. Ничего страшнее смерти с ним случиться не могло, а смерть и так грозила ему в этом проклятом месте. Поэтому он быстро снял длинную полотняную рубаху, бывшую единственной одеждой, натянул тунику, сапожки и накинул плащ.

- Я готов, - тихо сказал юноша. – Что нужно делать?

- Накинь капюшон, - быстро сказал брат Иммаир. – И молчи, молчи, что бы ни случилось.

Палый Лист послушался, и жрец, торопливо оглядев его и поправив плащ, распахнул дверь. Коридор был пуст. Палый Лист хотел было спросить, куда подевалась стража, но брат Иммаир посмотрел на него столь грозно, что все слова застряли у юноши в глотке.

- Иди за мной! – приказал брат Иммаир. – Опусти голову, смотри только под ноги, не поднимай глаз! И ни звука!

Палый Лист кивнул и мелкими семенящими шагами поспешил за широко шагающим братом Иммаиром. Они прошли по коридору, преодолели одну лестницу, другую… Пару раз их останавливали стражники на постах, но брат Иммаир показывал им какую-то пластинку, которая висела у него на шее на витом кожаном ремешке, и они безмолвно пропускали брата-расследователя и его спутника.

Ещё коридор, ещё лестница… Наконец, оба оказались в просторном дворе Храма, под холодным ночным небом. Двор тоже был почти пуст, только у ворот дежурили стражники, да тихо фыркали привязанные под навесом у кормушек верховые тильги.

- Садись на тильга, - коротко и тихо, но отчётливо произнёс брат Иммаир. – Мы уезжаем.

- Мой… - вырвалось у Палого Листа, но жрец перебил его:

- Заткнись! Его здесь нет! Уже нет! Молчи и делай, как я скажу!

Палый Лист молча подошёл к навесу, выбрал невзрачного с виду, но явно выносливого и быстрого тильга, на которого указал ему брат-расследователь, и вскочил в седло. Брат Иммаир тоже вскочил на рослого и явно злобного тильга и приказал Палому Листу:

- За мной!

Палый Лист повиновался. Он был, как в тумане, всё казалось ему сном, бредом, он не понимал, с какой стати фанатичный жрец вдруг взялся ему помогать, но… Брат Иммаир предложил отвести его к сыну, и Палый Лист почему-то ему верил.

У ворот их остановили стражники, брат Иммаир спокойно показал ту же самую пластинку, и они расступились. Только один из них – явно главный в ночном карауле - спросил:

- Неужто дело веры до утра не потерпит, брат Иммаир?

- Приказ Высших братьев, - коротко ответил расследователь. – С этим не спорят.

- Точно так, брат, - отозвался стражник и велел распахнуть ворота.

Брат Иммаир тронул поводья, и его тильг лёгкой рысцой преодолел невидимую черту, отделявшую Храм от остального города. Палый Лист последовал за ним, ожидая чего угодно – криков, поднятой тревоги, удара копья в спину, но ворота Храма за его спиной спокойно закрылись, и брат Иммаир, полуобернувшись, сказал:

- А теперь – быстрее. Нам нужно покинуть город как можно скорее.

Расследователь ударил своего тильга пятками в бока, Палый Лист последовал его примеру, и два всадника с тихим цоканьем понеслись по улицам спящего города. Улицы его были пустынны, окна лавок закрыты ставнями, кое-где горели фонари, ходили сторожа, которые, видя мантии жреца и послушника, даже не пытались остановить всадников. Кроме сторожей они один раз увидели на улице мужчину в одеждах целителя в сопровождении ученика и охранника, а второй раз проехали мимо пожилой повивальной бабки, которую сопровождали молоденькая ученица в белом чепчике и тоже здоровенный охранник с дубинкой. Ну, да, у них есть ночной пропуск, всем прочим страже попадаться не стоит… Ни целитель, ни повитуха не обратили никакого внимания на спешащих по своим делам жрецов – в городе все чётко знали, что жрецов Небесной Благодати не стоит отвлекать по пустякам.

В таком темпе брат Иммаир и Палый Лист быстро достигли затворённых на ночь городских ворот, расследователь разбудил сонную стражу, насмерть при этом перепугав, так что у них даже пропуск не стали требовать, просто отворили узкую калитку слева от ворот, предназначенную именно для таких случаев.

И только когда послушные тильги вынесли беглецов за ворота, Палый Лист поверил, что побег и свобода – это не сон и не бред, а самая настоящая явь.