Камень сердолик (СИ)

- Брат Никело, - всё так же тихо сказал Палый Лист, - сказал мне, что нас разлучат с моим ребёнком. Что он будет воспитываться при Храме.

- На твоём месте я думал бы, прежде всего, о крепкой верёвке, которая тебе грозит, - сухо сказал брат Иммаир.

- Моя жизнь всё равно разрушена, - грустно сказал Палый Лист, - но мой малыш… Я не хочу ему такой судьбы…

В глазах юноши загорелся странный огонёк, он вскочил со стула и упал на колени перед жрецом.

- Брат Иммаир! – горячо воскликнул он. – Вы кажетесь мне честным и разумным! Пожалейте не меня, ибо я не достоин жалости! Пожалейте невинное дитя! Прошу вас, сделайте что-нибудь! Я не хочу такой судьбы для своего ребёнка! Я готов ко всему, пусть меня повесят, но мой малыш… Прошу вас, позаботьтесь о нём!

Брат Иммаир опешил. Не то, чтобы перед ним никогда не ползали на коленях подследственные, но никогда они не вызывали у него ни малейшего сочувствия, ибо были насквозь виновны. «Он тоже виновен…» - шепнул внутренний голос, но какой-то другой, незнакомый голос возразил: «Не может быть виновен никто в своей природе… Фаэры отличаются от Гортанов, почему их судят так же, как судили бы Гортанов…»

Но он справился с собой, мысленно приказав голосам замолчать.

«Это всё глупость, я просто попал под обаяние этого еретика, - подумал брат-расследователь, - не стоило мне вызывать его, не укрепив свой дух бичеванием…»

Но в этот момент Палый Лист поднял свои огромные прекрасные глаза на брата-расследователя. Глаза, в которых дрожали непролитые слёзы. Он был так прекрасен в этот момент, что броня, в которую заковал свою душу брат Иммаир, стала трескаться с удвоенной силой.

- Прошу вас… - прошептали самые прекрасные губы на свете, - помогите моему ребёнку… Может быть, найдётся достойная семья Фаэров… бездетная семья, которая приютит его и будет заботиться о нём… Я готов на всё ради этого…

- На всё?! – нахмурив брови, прорычал брат-расследователь и вдруг, неожиданно, одним сильным движением поднял Палого Листа с колен и накрыл его губы своими. Палый Лист только испуганно ахнул, но этого мгновения хватило жрецу, чтобы опамятоваться. Он осторожно отодвинул Палого Листа от себя и довольно бережно усадил в кресло. А потом укоризненно произнёс:

- Не стоило этого делать. Или ты хочешь, чтобы я считал тебя шлюхой, которая готова лечь под любого?

Палый Лист покачал головой и прошептал:

- Вы же знаете, что это не так… Я просто хотел, чтобы хоть кто-то защитил моего малыша…

И тут брат Иммаир сделал то, чего сам не ожидал от себя.

- Я постараюсь, - сказал он. – Но ты должен понять, что не увидишь своего ребёнка. Никогда.

Палый Лист всхлипнул и тут же судорожно закивал:

- Пусть так. Лишь бы с ним было всё в порядке.

Брат Иммаир задумчиво кивнул, а потом вызвал стражника и велел отвести Палого Листа обратно в его камеру. А потом подошёл к окну, прикоснулся кончиками пальцев к своим губам и улыбнулся… так не улыбаются жрецы.

***

Дни потекли за днями. В общем, всё шло довольно размеренно – Палого Листа сносно кормили, водили на прогулки, его продолжал посещать брат Никело, ему даже принесли кое-какие книги, в основном назидательного характера, но попадались между ними и неплохие рассказы о путешествиях и описания разных провинций Фаэ. Самочувствие Палого Листа постепенно ухудшалось, по мере того, как росло внутри него дитя. На лице выступили некрасивые буроватые пятна, ноги стали отекать, сильно увеличился живот, волосы потускнели и потеряли блеск. Настои и отвары брата Никело помогали, но плохо, и Палый Лист чувствовал себя всё хуже и хуже.

Лучше ему становилось только во время бесед с братом Иммаиром, который приглашал его примерно раз в седмицу. Они разговаривали о пустяках, играли в «сорок квадратов» - сложную настольную игру, в которой каждая фигура имеет своё название и ходит по особенному, брат Иммаир приносил юноше сладости, которых юноше хотелось просто нестерпимо. У него вообще были странные желания – то он наскрёб мела с белёного окна и съел, то стал сильно солить кашу, то, найдя во дворе какой-то камушек, старательно помыл его и несколько дней носил за щекой, посасывая словно леденец. А сладкого ему хотелось больше всего, однако его кормили, хоть и сытно, и довольно вкусно, но без всяких лакомств. И это было понятно – он же в храмовой тюрьме находится, не хватало ещё братьям-жрецам кормить лакомствами преступников.

Тем удивительнее было, когда брат Иммаир во время одного из допросов неожиданно протянул ему небольшой кусочек коричневого сгущённого древесного мёда. Вообще, брат Иммаир вёл себя странно – ругал Палого Листа, поучал его, называл еретиком, а потом успокаивался враз и доставал доску для «сорока квадратов» или кувшин со сладким отваром, или небольшой мешочек со сладостями и рассказывал о разных незначительных происшествиях в городе. Кроме того, иногда он подходил к Палому Листу и клал ему руку на плечо… а иногда и на живот, если видел, что юноше совсем плохо… и что странно, после этих прикосновений становилось легче.

Но всё подходит к концу, подошёл к концу и срок его беременности. Однажды на прогулке Палый Лист попытался встать со скамьи, на которой всегда сидел, укрытый одеялом. Живот его так увеличился, что юноше было трудно передвигаться, но неутомимый брат Никело говорил, что ему нужно регулярно бывать на воздухе, и охранники с теми же невозмутимыми лицами осторожно выносили Палого Листа во дворик, усаживали на скамейку и укрывали ноги одеялом. Так он сидел положенное время, глядя на солнечные блики в листве и мысленно рассказывая малышу очередную сказку, всё время добавляя, как любит его. «Не забывай меня, - всегда прибавлял Палый Лист, - и будь счастливым». Он не сомневался, что капитул братьев приговорит его к повешению, но с тех пор, как брат Иммаир пообещал, что позаботится о малыше, Палый Лист уже не задумывался о своей судьбе. Главное – что с малышом всё будет в порядке – так он думал.

И когда живот юноши пронзила острая вспышка боли, он громко закричал, зовя стражников, ибо понял – скоро его малыш появится на свет.

Комментарий к Глава 38. Палый Лист. Часть четвёртая

Уффф… Следующая глава будет последней, посвящённой истории Палого Листа…

А теперь - о грустном. У автора завал на работе и следующая глава будет только в субботу)))

Подождите немного, мои дорогие!

========== Глава 39. Палый Лист. Часть пятая ==========

И когда живот Палого Листа пронзила острая вспышка боли, он громко закричал, зовя стражников, ибо понял – скоро его малыш появится на свет.

Стражники торопливо прибежали на зов, и на их бесстрастных лицах юноша впервые разглядел что-то вроде волнения, но задумываться об этом ему было некогда. Его тело скрутило сильной болевой судорогой, и дальнейшее он воспринимал фрагментами, сквозь призму этой боли.

Стражники подхватили Палого Листа на руки и быстро, но стараясь не трясти, понесли внутрь.

Палый Лист помнил только бесконечную лестницу, по которой они спускались вниз. Там, в самых глубоких подземельях Храма, он ещё никогда не бывал, но сейчас ему точно было не до любопытства. Тем более, что он не понимал, каким образом малыш появится на свет – ведь внешне Палый Лист оставался мужчиной, несмотря на растущий живот, и родить ребёнка так, как женщина, был не способен. Но новая судорога выбила все мысли из головы вообще.

Наконец лестница закончилась, стражники пронесли юношу по длинному коридору и внесли в очень чисто прибранную комнату, ярко освещённую множеством светильников. Там его уже ждал брат Никело и ещё двое незнакомых Палому Листу жрецов – довольно молодых, но с такими же бесстрастными, как у стражников, лицами.