О чем поет вереск (СИ)

— Вовсе нет. Тут наш владыка другой! Тут король Благого мира выглядит таким, каким мы все хотели бы его видеть. Может быть, я смогу переменить свое мнение о волках.

Учить Этайн основам магии не раз приходило в голову Мидиру и для того, чтобы вместе проводить досуг, и для ее же безопасности. Вот только простейшее плетение — и первое, что она увидит, может быть его заклятие…

Две головы — рыжая и золотая — склонились над вышивкой, и Мидир почти простил Лианну. Его королева не знала, но тайны оберегов хранились лишь в Золотой башне и первый раз на его памяти открывались кому-то чужому. Не просто из другого Дома, но — из другого мира.

Когда Мидир был лишь вторым принцем, он часто видел, как мама что-то шила для отца. Придворные дамы косились, но молчали, опасаясь разозлить скорого на расправу Джаретта, не спускавшего ни малейшей обиды его обожаемой жене. Делать что-то руками, без помощи магии, считалось зазорным везде, кроме Золотой башни, хотя когда-то в обязанность королевы входило сшить рубашку для мужа. Может быть, подумалось Мидиру, это было не просто действие. Это был ритуал. Теперь подобной традиции следовали только дети Солнца.

Мидир нашел Джареда мыслью, перекинул ему картину беседы двух очаровательных женщин. Советник ощутимо поперхнулся и замер, явно разглядывая Лианну. Она смеялась, завязывая очередной узелок, и солнечные зайчики из потревоженного витражного окна скакали вокруг нее. Откусила нитку острыми зубками, словно волчица, поясняя: нить оберега ни в коем случае нельзя пересекать ни ножницами, ни клинком.

— У моей королевы была бы прекрасная подруга. Что же до Лианны… Ей тоже не будет одиноко в Черном замке. А я замолвлю за тебя словечко перед королевой-матерью. Подумай об этом, не отказывайся от своего счастья! Джаред! Может, ты так легко от нее отрекаешься, потому что она тебе не слишком нужна?

Советник глухо молчал, и Мидир приблизил к нему магический взор. Всегда кристально-светлые глаза Джареда были темны и непроглядны, как глаза его деда. Точеный профиль резко выделялся на черном камне стен, грудь вздымалась в рваном дыхании, а взгляд жадно скользил по видению солнечной принцессы.

Джаред, дернув ворот сюрко, резко оборвал связь. Волчий король усмехнулся — и решил пока ничего не говорить и ни о чем не спрашивать.

========== Глава 25. Вереск, принцесса Солнца и кулинарные тайны ==========

Сегодня галаты дважды подходили к цитадели, пытаясь выманить волков. Вражеские механесы кидались камнями через восьмую стену — снаряды отлетали от невидимой сферы, вспыхивали разноцветными огнями и таяли в воздухе. Ослабляли магическую защиту замка, но не рушили ее.

Ни тролли, ни виверны не появлялись, но волчий король запретил выходить за ворота и тратить магию впустую. Сам он не покидал башню весь день, в конце лично шуганул особо настырных человеческих магов и вернулся к Этайн уже затемно…

Они ужинали в своих покоях. Неяркий свет от старинных, выдолбленных вручную каменных ламп падал на разбросанные под ногами Этайн цветы, на низкий столик и тарелки на нем. Эта неделя затишья, как и цветущий вид его королевы, воспринимались подарком судьбы, в которую волчий король давно уже не верил. Однако жена ела, и это было чудом. Щеки ее порозовели: так серому от холода жемчугу в тепле возвращается его природный благородный цвет. Слез не было и в помине, хотя тени под глазами выдавали горести последнего времени. Конечно, протянула Мидиру кусок.

— Мое сердце, ты осунулся. Прошу, раздели со мной трапезу! Я знаю, волкам надо есть много и часто!

— Что это ты уплетаешь за обе щеки? — покрутил волчий король шарик цвета старой хвои.

— Секрет!

— Даже от меня? — улыбнулся Мидир.

— От тебя у меня нет секретов! Хотя… — вздохнула она, — Боудикка всегда твердила: глупо все рассказывать мужу. Неправильно для хорошей жены и знатной галатки.

— Чтоб ее повозка в Манчинге задавила, — буркнул Мидир. — Старая карга!

— Мидир! — укорила его Этайн. — Да нет, просто Воган не говорит, из чего приготовлено. Но как же вкусно!

Мидир принюхался: водоросли и… кое-что очень знакомое.

— Ты Лианну тоже этим угощала? — не сдержал он ухмылку.

Этайн кивнула, и волчий король потянул ее на низкий диван подле камина.

— Как тебе солнечная принцесса?

— Она чудесная! Эту неделю мы почти не расставались. Жаль, что познакомились в непростое для нашего Дома время, да и ей тоже несладко. Хотя кого любит она, ясно сразу, — опустила голову, вздохнула. — Вот уж не думала, что право выбора для женщины может иметь столь тяжкие последствия. Они оба наследные, в чем и беда! Надо остановить ее, Мидир, нельзя принимать столь опрометчивое решение! Да, Фордгалл прикрыл ее собой и все еще хромает, но это не повод губить свою жизнь! Наверняка что-то можно придумать! А она все твердит про Дома, про долг, но…

— Та-а-ак… Кто там кого любит и кому там сразу все ясно?! — вернулся очарованный Мидир к нити разговора, перестав рассматривать свою королеву, ведущую речь с прежней пылкостью.

— Да тому же Мэллину! — всплеснула руками Этайн. — Заглянул после обеда, посидел, послушал, тоже взгрустнул и ускакал. Вот именно — ускакал! Словно задумал что-то. А Фордгалла я боюсь. Словно он триста лет копил не мудрость, а злость и обиды… Быть приемным ребенком Дома Солнца и тяготиться этим!

Мидир прижал к себе жену, привычно погладил гибкую спину, коснулся двух ямочек чуть ниже талии. Подхватил Этайн на руки, осторожно перенес на постель, прошептав слова любви, от которых его королева вздрагивала, словно слышала их впервые…

Когда она уснула, Мидир сосредоточился мыслями на Волчьем Доме, который тоже требовал догляда и заботы. Тем более, что в гостиной зале ощущалось подозрительное напряжение, а именно там троица новоприбывших имела обыкновение проводить вечера, туда же подтягивались многие волки, истосковавшиеся по общению и новостям из внешнего мира. Лианна была второй женщиной в замке — Мидир услал даже тех волчиц, что решили посвятить себя службе — и многим хотелось взглянуть на позабытую грацию мягких движений, услышать золотистый голос солнечной принцессы. Неудивительно, что лесовик и небесный не оставляли свою даму, сопровождая всегда и везде.

Волчий король прежде решил позвать советника, но тот не отвечал, что случалось крайне редко. И когда знакомыми обводами округлых стен возникла гостиная, Мидир понял почему: коленопреклоненный Мэллин с самым возвышенным видом застыл перед диванчиком, облюбованным Лианной. Он протягивал к ней руки, драматично подвывая на особенно вычурных оборотах речи.

— Скажи, я смогу надеяться… О, жестокая, не молчи! Свет моих очей, мы сможем вступать в словесные или иные поединки так часто, как только захочешь! Я буду нежить и холить тебя! И ловить каждое слово, чтобы стократ вернуть его обратно!

За спиной Мэллина стояла мертвая тишина в образе Фордгалла, сжимавшего кулаки, и Джилроя, застывшего с гримасой боли на лице.

Мидир вновь позвал Джареда, стоящего поодаль, но тот замер, словно разучился не только говорить, но и дышать.

А этот безрогий олень продолжал:

— Я не могу поклясться тебе, что перестану быть волком, и, возможно, однажды утречком ты недосчитаешься своей любимой золотой лани, но ты…

— Ты! — очнулась Лианна, ощутив себя в центре настоящего балагана. — Да я тебя!.. Да я тебя, знаешь, что?..

— Обожаешь? Согласна? — Мэллин предусмотрительно поднялся с колена и сделал шаг назад. — Видишь нас идеальной парой? Знай, волки очень и очень преданные!

— Волки! Вот именно, волки! А ты…ты!.. — Лианна задохнулась от негодования, — ты архар!

— Я волк! — торжествовал Мэллин. — И не только на словах! Могу доказать в любое время и в любом месте, ну хоть взять сп…

А когда принцесса Солнца бросилась к нему с быстротой и рыком дикой кошки, рванул прочь, выталкивая ей навстречу советника: