О чем поет вереск (СИ)

— Мы и так достаточно давно не ели мяса!

— Я горжусь вашей выдержкой, — ухмыльнулся Мидир.

— Слишком трепетно дети Солнца относятся к жизни. Она свята для них, — искренне произнес Джилрой.

Фордгалл перевел на Мидира взгляд тигриных глаз.

— Позвольте мне уточнить: почему вы не опустите все войско верхних в мир теней? Вашей силы вполне хватит очертить круг и…

— …и нарушить равновесие еще больше, уничтожив не только наши заповедные леса, но и ни в чем не повинные жизни? — разозлился Мидир больше оттого, что его посещали подобные мысли. — Где-то там бабка и отец моей жены!

— Разве не ваш отец говорил, что в любви и на войне все средства хороши?

Мидир прищурился.

— Я обещал Этайн беречь ее народ. Но и о своем народе я обязан позаботиться.

— Ваше решение заставляет уважать вас еще сильнее, — вставил Фордгалл.

— Я видел, что осталось от девятой стены, — заметил Джилрой. — Я думал, ее взять невозможно.

— В первые, самые тяжелые дни — а мы ведь ждали этого! — постаралась и магия друидов, и тараны троллей, и бешенство виверн. Пошел в ход темный огонь, который не применялся уже очень давно. И мы отступили сознательно.

— Повторю еще раз, — с глубоким поклоном произнес Фордгалл, — наши мечи — ваши мечи, мой король. Женщинам иногда лучше не знать, ради чего воюют их мужчины.

Джилрой нахмурил белые брови, словно не одобряя друга, но не возражая. Впрочем, наследник небесного трона мог позволить себе иметь личное мнение.

— И пусть в моей крови немного королевской, — пылко продолжил лесной, — но она там есть. Я, как единственный представитель лесного народа, говорю не только за себя, но и за весь Дом.

— Не ожидал подобной поддержки от вас, принц Фордгалл.

— Вражда между нашими Домами — дело прошлое, — приложил руку к груди лесной принц и обаятельно улыбнулся.

Волчий король не слишком поверил Фордгаллу. Вернее, не верил совсем. Однако лесному выгодно занимать сторону волков, он будет союзником, надежным до той поры.

Даже странно, что Мэллин никак не отреагировал на лесного. Словно при всей своей вредности немного побаивался принца боярышника.

Проводив гостей и отправив брата заниматься с механесами, Мидир долго ходил из угла в угол. Состояние брата и жены тревожило все больше. Но если с Этайн хоть немного было понятно, то Мэллин! А если бы Мидир не зашел так вовремя? Если бы опоздал?!

Ужас вновь сжал сердце ледяными пальцами при воспоминании о снежных иглах в лохматых волосах брата. Неужели он так наказывал себя из-за его запрета быть рядом и управлять механесами? За прошедшие девять лет они сблизились как никогда ранее. Да, Мэллин основательно растерял магию, шатаясь по дорогам Верхнего мира со своим кларсахом, и все девять лет впитывал изо всех стихий: из земли и воздуха, из воды и ветра. Он всеми силами наверстывал свое отставание от Мидира. Кровь жаждала наполнения, и Мэллин очень быстро проскочил все девять магических уровней, вредничая, кривляясь, под жестким контролем волчьего короля, более всего опасавшегося семейного безумия.

Очень медленно они учились вновь доверять друг другу. И однажды в этом им помогла Этайн. У Мэллина никак не получалось совладать со стихией воздуха, а Мидир, пытаясь помочь, лишь обжигал его своей силой. Этайн, наблюдавшая за бесплодными попытками Мэллина, ухватила братьев за руки, а Мидир, скорее в шутку, послал очень легкий магический сигнал. Тот, пройдя через захихикавшую Этайн: «Как же щекотно!», коснулся брата.

Мидир попросил обоих довериться и закрыть глаза. Осторожно поднял всех троих над Черным замком, туда, где любили бушевать ветра Нижнего мира. И где Мэллин впитал наконец силу четвертой стихии. Лишь тогда Мидир разрешил открыть глаза, когда они были высоко в небе, как в воде над хрустальной бездной. Вниз их опускал уже брат.

Что же, если Мидир не вызнает, что стряслось с братом, то нагрянет в его сны сам! И он там будет самым страшным кошмаром.

Волчий король, погревшись в теплом воспоминании, все же не удержался. Он и так боролся с собой очень долго. И мысленно заглянул в свои покои, куда Джаред отвел Лианну.

Его любовь выглядела оживленной и почти счастливой. А вот речь принцессы Солнца ему вовсе не понравилось.

— …вы наша, солнечная. Волки — дети ночи, они противоположны солнцу. Жадные, алчные. Что вы делаете в этом холодном замке?

— Я ковыряюсь в саду и вышиваю, — улыбнулась Этайн, сглаживая непримиримость гостьи. — Правда, то, что я делаю руками за месяцы, с помощью магии можно сотворить за считанные минуты.

— Вы не совсем правы, моя королева, — уже спокойнее ответила солнечная принцесса. — Воссоздать, но не сделать новое. Кое-что могут только любящие руки. А вы… — сняв перчатку, она коснулась руки Этайн. — Вы светитесь не только любовью, но и магической силой! Будьте осторожны с ней.

— Почему вы столь экономны с магией? Ведь ши могут пользоваться силой гораздо большей, чем владеют!

— Вы были травницей, моя королева. И знаете, что будет, если вырвать все растения сразу.

— Этайн, я умоляю вас, просто — Этайн! — взмолилась она. — Полгода назад из Черного замка ушли женщины и дети. Мидир словно знал о грядущей войне! Я так скучаю по подругам… Мне, кроме Мэллина, теперь не с кем даже поговорить, и я очень рада вашему появлению. Я уверена, вы не станете краснеть при виде Мидира и пытаться затащить его в гостевую спальню под предлогом оборванного подола! Я испытываю к вам необъяснимую приязнь…

— В нашем мире любовь и дружба иногда проявляются сразу. Этайн, вы тоже понравились мне! Простите за прямоту. Как же вам здесь?.. Это же волки!

— Да, это волки. Они едят мясо вместе с костями, и поначалу мне стоило большого труда не обращать внимания на этот хруст…

Этайн задумалась, а Мидир, возвращаясь памятью в прошлое, не мог приметить даже тени неудовольствия на ее лице.

— Вытягивают клыки, сверкают глазами… Но они также честны и преданны, а при внешней холодности полны страстей. Мидир же… Ох, Мидир! Иногда приходит с ночных прогулок и как есть обнимает меня. А потом ворчит, почему постель в листьях и хвое.

Мидир едва не выпал из разговора. Он — и не совершенен! Кем считали в Нижнем, особого значения не имело, но мнение жены внезапно стало ему дорого.

Надо будет припомнить Этайн при случае. Или… она любит и принимает его как есть, безо всякой магии? Что было еще более чудесно и ценно.

Этайн была так беспечна и весела, как… как в тот единственный вечер, когда доверяла ему как другу. Если бы она встретила его раньше Эохайда? Если бы!.. Мерзкий червяк сомнения грыз душу. А если бы он отпустил Этайн? Верхний стал бы ему родным домом, он дал бы возможность Этайн узнать себя настоящего, и она могла — смогла бы! — полюбить его. Или нет? Этих кусочков истинной любви было бы больше. Или он потерял бы ее навсегда…

Грудь давило, воздух пропал, глаза жгло непонятно отчего.

Мидир выдохнул, привычно собираясь с мыслями. Что сделано — того не воротишь. В его силах лишь попытаться сделать Этайн счастливой.

Она тут же согрела его словами:

— Ох, Лианна! Чем я заслужила его? Я лишь люблю его!

— Владыка вызывает самые противоположные, но очень сильные чувства. Могу сказать только одно: волки выбирают себе пару раз и на всю жизнь. Любовь же порой сильнее смерти… По вышивке на моей одежде сегодня проехался галатский клинок.

— Не может быть! — больше испугалась, чем удивилась Этайн.

— Вышивала моя мама, — с нежностью вымолвила Лианна. — Хотите, я научу вас? Солнечная вышивка требует большого мастерства и терпения. Она спасает от магии и меча того, кому подарена с любовью.

— Очень хочу! А сколько нужно, чтобы вышить защиту хотя бы… хотя бы на сердце?

— Несколько месяцев.

— Тогда надо начинать как можно скорее! — Этайн перевернула корзинку для шитья.

— Что это? — схватила Лианна за один из лоскутов.

— Не считайте меня влюбленной дурочкой, — покраснела Этайн, расправляя почти готовую вышивку. — У меня есть и волк, и лес, но… Мне хотелось сделать что-то особенное, что-то, в чем была бы часть моей души… Я говорю глупости?