О чем поет вереск (СИ)

— Потеряй я окончательно разум и разреши подобное безумство, ни один волк не выпустит из ворот Черного замка свою королеву…

Мидир вздрогнул, представив, чем может закончиться эта встреча. Этайн уже не мучили головные боли, под властью морока затихли даже отголоски воспоминаний о былой любви, но все могло измениться при встрече с Эохайдом.

— …и я слишком дорожу любимой, чтобы прикрываться ею.

Мидира еще раз передернуло, а Этайн вздохнула прерывисто, рванулась к нему, обронив плащ с плеч, вцепилась в распахнутый ворот его рубашки.

— Мне не приснилось? Мидир, так мне не приснилось?!

— Я люблю тебя, — терять было нечего, он уже проявил невозможную слабость.

— Я не верю… — губы жен торопливо пробежались по его губам, щекам. — Не верю! Ты можешь это повторить?

— Если тебя порадует… Этайн, любовь моя. Разве ты не знала этого?

— Иногда очень важно услышать…

— Мо гра, Этайн. Мо гра.

Весь мир сдвинулся, поплыл, окончательно принимая признание Мидира, и в очередной раз собрался заново.

Что же, может быть, ребенок — это не самое страшное, решил волчий король.

— У нас неприятности, — позвал Джаред, словно поняв, что Мидир может говорить.

— Еще?!

— Да, мой король.

— Милая моя, пообещай мне!.. — заторопился Мидир. — Пообещай не высматривать меня ни с городских ворот, ни с башни и поспать, обязательно поспать днем, раз я не дал тебе отдыха ночью.

— Обещаю, мой король, — ответила Этайн. Слишком тихо, слишком покорно. — Все равно других дел у меня не предвидится.

— Неправда! Ты вышиваешь и заботишься о саде.

Этайн все же подняла потемневшие до бархатной зелени глаза, порозовела, произнесла еле слышно:

— Мне было очень-очень хорошо сегодня…

Мидир склонился к алым губам, огладил рыжие пряди, искристые на черном покрывале, и торопливо накинул платье, пожалев о том времени, когда он мог использовать волшебство для столь простого действа. Теперь магическая сила притупилась у всех волков, следовало использовать ее с толком — для управления механесами и подпитывания магией защитных стен замка.

— Мидир! Подожди! — вскинулась Этайн, прижалась к груди. — Любовь моя, сердце мое, молю тебя, будь осторожен!

Слезы текли по ее щекам, и он ловил их губами.

— Я живу лишь благодаря тебе.

Мидир оставил плачущую жену, торопясь спасать непонятно кого и заранее от этого злясь. Но злость — тоже оружие, нужно лишь обратить ее в магию. Подхватил матово-черный, отливающий синевой шлем в виде волчьей морды, на который Этайн каждый раз смотрела с содроганием.

— Что у нас, советник? — потянулся мыслью Мидир.

— Трое ши вышли из леса, — взволнованно отвечал Джаред.

— Волки?

— Нет, не волки. Не вижу, не понимаю… И механесы, спрятанные на опушке, уже повержены. Трое ши — и армия разъяренных галатов. Да галаты их в клочья порвут!

— Что быстрее: выйти наружу или дотянуться до них из башни? — вопрос, откуда взялась эта троица, Мидир отложил подальше. — Ты где, Джаред?

— Я… наверху, на башне! — в голосе племянника непривычно звенело отчаяние.

Мидир заторопился: опасность для жизни ощущалась черным грозовым облаком со всплесками молний.

Взбежав на башню, Мидир всмотрелся в кромку леса, где очень далеко, на пределе видимости, отбивались от галатов трое ши непонятно какого дома. Механесы лежали подле них, сверкая помятыми доспехами. Солнце ударило в глаза, и Мидир надел шлем, приглядываясь к происходящему. Наперерез небольшому отряду волков скакали конные галаты, обнаружившие беспомощного противника. За первым отрядом — второй, куда больше.

Около шести лиг, прикинул Мидир. Много, очень много!

— Мой король, вы сможете защитить этих ши?

— Я — нет. А мы — да. Луч, Джаред.

— Луч, мой король? Это же…

— Да, нужны три мага, но мы обойдемся сами. Ведь ты девять лет копил силу. Ты внук Джаретта и сын Мэрвина. Ты сможешь! Покажи ладони.

Непривычно искаженное лицо Джареда внезапно разгладилось, вытянутые руки не дрожали.

— Мы укажем им путь. Давай!

Серебристое пламя сорвалось с рук Джареда и соединилось с черным огнем Мидира.

Черный луч с серебристыми проблесками упал на трех ши, острой стрелкой указывая на вход в восьмую городскую стену, подталкивая непонятливых к спасению.

Лязганье клинков схватившихся отрядов Мидир услышал так, словно дрались рядом. Он еще зачерпнул силы, закрывая немногочисленных волков, выталкивая галатов подальше, но второй вражеский отряд уже догнал первый. Джаред, не глядя на Мидира и не отрываясь от магии, помотал головой, предупреждая о пределе своих возможностей, и волчий король добавил силы.

Четыре руки плавно вели отряд волков и трех ши все ближе и ближе к воротам, пока подвесной мост не подхватил их волчьим языком и не поднялся, а галаты, прооравшись и выпустив несколько бесполезных стрел, повернули обратно.

Стало возможно рассмотреть, кто эти трое. Золотое шитье Дома Солнца, коричневый камзол Дома Леса и белое с голубым одеяние Дома Неба.

— Да, мой король. Фордгалл, Джилрой и Лианна. Кто бы мог подумать! И где они были все эти девять лет?

— Неразлучная троица, — не поверил Мидир, даже ощущая знакомые ауры. — Волки с ума сойдут. Ты знал, Джаред?

Тот покачал головой, морщась и еле дыша. Мидир опустился на пол, швырнул ему остатки магии.

— Встреть их, — распорядился через силу Мидир. — Посмотри, не ранены ли, не зацепила ли их магия друидов. Расположи в гостевых покоях. Узнай, где они были все это время. Проверь, где Мэллин, я не вижу его. Успокойся сам — твоя солнечная девочка жива и здорова. И…

— …и я навещу нашу королеву, — закончил Джаред уже ровно. — Мой король, вам не стоит сегодня выходить из замка.

— Что-то мне подсказывает, что я и не смогу. Зато галаты тоже не выйдут из лагеря. Зубки обломали. Иди уже, Джаред! — приказал Мидир недовольно. — Я побуду здесь еще немного.

Джаред, покачав головой, ушел.

Шлем давил — Мидир, с трудом поднявшись, стянул его, чуть не порвав ремень, и привычно огладил боковые выступы над волчьими ушами, больше похожие на рога… После победы над красным драконом отцовский шлем стал талисманом. Он был далеко виден на поле боя, воодушевляя своих и устрашая врагов, к тому же неплохо усиливал магию и в бою помогал делиться ею с волками.

Волчий король смотрел меж каменных зубцов на привычные остроконечные палатки на горизонте, на дальние дымки, стяг, туда, где, видимо, находился Эохайд. На скопление темной магии перед лагерем, куда теперь спешно отступали потрепанные конники. Земной король берег своих воинов, наверняка друиды будут лечить тех, кто пострадал сегодня. Смертей Мидир не чуял — было лишь бессилье, переломанные ребра и руки. Но теперь в Нижнем люди восстанавливались чуть ли не быстрее ши. Разумеется, при должном надзоре и огромной силе. Где ее черпали друиды в таком количестве, было загадкой. И как всякая загадка, она очень не нравилась Мидиру.

========== Глава 24. Вереск и спокойный день ==========

Мидир дождался, пока шаги советника стихнут окончательно, и тяжело опустился на каменные плиты. Долго сидел, разглядывая весело бегущие облака и быстрокрылых стрижей, все еще не улетевших на юг. До предела сил и правда было недалеко… Стоило вспомнить самые теплые мгновения жизни: объятия Киринна, одобрение отца, поцелуй матери, улыбку маленького Мэллина, воскресшую землю и его ненаглядную Этайн. Магия питалась любовью, и вскоре Мидир воспрянул духом. Зеркало замка послушно отразило своего короля — землисто-бледного, похожего на неблагого, восставшего из могилы, однако успевшего хлебнуть крови.

А раз остаток дня обещал быть спокойным, его можно было провести с Этайн, но тут донесся прохладный мыслеслов советника: