Летние дни в замке Оберн (ЛП)

– Конечно, – заявила я с фальшивой улыбкой, которой овладела почти в совершенстве в

последние несколько недель. – Рада буду.

Невзирая на малообещающее начало, вечер вышел действительно прекрасным. Хеннеси

не был грациозным от природы, но приложил некоторые усилия, чтобы выучить

популярные танцы, и мы не без удовольствия прошли начальные два круга. Он передал

меня первому же кавалеру, который об этом попросил, и после этого я видела его всего раз

или два. Я заметила, что Хеннеси пару раз танцевал с Мэриан, и мне показалось, что его

внимание несколько вскружило ей голову. Я подумала, что ей понравится в Мелидоне, и

понадеялась, что она вскоре получит возможность туда поехать.

Меня же не особенно волновало, кто еще вызывался в партнеры, я просто наслаждалась

возможностью потанцевать. Раньше я никогда не пользовалась таким успехом и поняла,

что многое из сказанного Кентом в утро моего возвращения было правдой. Я стала

призом, за который стоило побороться, и немало знатных гостей ясно дали понять, что

считают мое происхождение приемлемым, пусть и необычным.

За всю ночь я едва присела.

98

99

Самый незабываемый момент, разумеется, наступил, когда Брайан потребовал

обещанный ему вальс. Я как раз присела в кокетливом реверансе перед новым партнером,

когда за моей спиной возник Брайан. Я не удержалась от тихого вскрика, когда он

подхватил меня, закружил, оторвав от пола, а потом поставил и склонился в величавом

поклоне.

– Полагаю, леди, время моего танца, – сказал Брайан и взял меня за талию, как только

заиграла музыка.

От его объятий у меня перехватило дыхание даже раньше, чем мы начали кружить по

залу, а от выражения его лица дышать становилось еще труднее. Брайан пристально меня

разглядывал, не обращая внимания на пары вокруг, и в уголках его губ мелькала легкая

улыбка. Казалось, он оценивает меня, мою кожу, разрез глаз, форму скул, обещание моей

улыбки. Он был обольстителен. Он завораживал. Я не могла отвернуться, хоть и

чувствовала, как к щекам медленно подступает жар.

– Да, – наконец медленно, растягивая слова, сказал Брайан, – думаю, ты дорогого

стоишь. Какая досада, что ты именно та, кто ты есть, а не то я мог бы заплатить целое

состояние, чтобы узнать, прав ли.

Я не была полностью уверена, что это значит, хоть и предположила кое-что, и потому

залилась румянцем еще сильнее.

– Ты держишь меня слишком близко, Брайан, – вот и все, что я ответила, – я едва могу

дышать.

На это он рассмеялся и сжал меня еще крепче, а затем ослабил хватку со словами:

– Не могу представить, что сегодня я один был таким дерзким.

– Нет, остальные вели себя гораздо лучше, – скромно ответила я.

Брайан рассмеялся еще громче:

– Держу пари, недолго. Если ты прогуляешься, на балкон, например, или еще дальше –

в сад, – думаю, тебя удивит, сколь невежливыми могут быть кавалеры.

Я широко распахнула глаза:

– Но я не хочу выходить в сад. Я хочу остаться здесь и танцевать.

Принц снова улыбнулся.

Мы так долго танцевали в напряженном молчании, что мелодия начала завершаться.

Брайан кружил меня и кружил так, что я едва держалась на ногах, а затем отстранился и

поклонился. Я неуклюже опустилась в реверанс, ожидая, что, возможно, сейчас растянусь

на полу. Впервые я пожелала на несколько минут присесть и передохнуть.

Этому желанию не суждено было исполниться. Кто-то взял меня за руку, заставляя

выпрямиться в полный рост, и я завертелась в танце даже прежде, чем поняла, кто мой

партнер.

Им оказался Джексон.

Я напряглась в его объятиях, но дядя, казалось, не заметил, улыбаясь мне нежно и

ободряюще.

– Сначала мелкие дворяне, потом принц, а сейчас сам лорд Хальсинг, – приветствовал

он меня. – Леди Кориэль сегодня совершила ряд завоеваний.

Бальный зал – не место для серьезных разговоров: посреди блестящего моря нарядов и

музыки не обвиняют в рабовладении и жестокости. Я заставила себя улыбнуться. Играть

оказалось так легко, и я поверить не могла, что не овладела этим искусством раньше.

– И конечно, лучший партнер со мной сейчас. Я терпела всех остальных, лишь бы

побыть с тобой.

Дядя рассмеялся и погладил меня по спине.

– Я горжусь тобой. Тобой и твоей сестрой. – Прозвучало более искренно, чем у меня. –

Брат обожал бы вас обеих. Я обожаю вас за него.

Может, дело было в грустном тоне скрипок – хотя они, казалось, исполняли веселую

музыку, – но голос дяди неожиданно прозвучал печально. Я попыталась сквозь буйные

99

100

завитки бороды и румянец на щеках разглядеть, что у него на сердце. Кем был этот

человек, который любил меня, мою сестру, но кто мог взять и без цели уничтожить

незнакомого человека?

– Наслаждаешься? – спросила я наобум, просто чтобы снова говорил он.

– О, праздник великолепен! – небрежно отозвался Джексон. – По другому и быть не

могло, ведь Мэттью следил за приготовлениями. Я не смог бы провести в этом месте с

этими людьми и недели – мне подавай свободу и открытые просторы! – но мне нравится

беседовать, и музыка, и хорошенькие личики. – Он снова погладил меня по плечу.

Я оказалась права. В его звучном голосе сквозили грусть и пустота, эхом отражаясь от

неровных стен. За весельем скрывалась бездна одиночества; яркая блестящая обертка

окружала тени. Эта отчетливая картина напугала меня, как если бы я внезапно осознала,

что вальсирую с призраком в многоцветной иллюзии сна. Вся моя любовь к нему

вернулась, непростая и слепая.

– Дядя Джексон... – выпалила я потеплевшим тоном.

Дядя рассмеялся и слегка меня встряхнул.

– Расскажи мне о своем сегодняшнем триумфе, Кори. Кто тебе по нраву? Этот Хеннеси?

Он неплох, но ты можешь выбрать и получше. И замок наместника очень далеко от

Оберна. Тебе нужен кто-то поближе, допустим, из Трегонии или даже из самого Оберна.

Владения Хальсингов почти на границе с Трегонией, может, подходящего мужа стоит

искать в тех краях.

– Меня не интересуют мужья, – запротестовала я. – Дядя Джексон...

– А должны бы, но ничего. Мы с Гретой все устроим за тебя, – опять улыбнулся он.

Невозможно сменить тему, невозможно поговорить серьезно. Я сдалась и позволила

дяде без остановки перечислять имена вероятных женихов. Но я наблюдала за ним и все

более уверялась: с моим дядей Джексоном было что-то серьезно не так. И я не на шутку

обеспокоилась, поскольку почти не верила, что это можно исправить.

Когда я закончила танцевать с Джексоном, меня пригласил знатный килейниец, а после

какой-то мелкий лорд, чьего имени я так и не запомнила. Когда танец завершился, я

укрылась за одной из белых колонн, которые кольцом охватывали зал. Я закрыла глаза, на

несколько мгновений прислонилась спиной к гладкому мрамору и сквозь шелк платья,

немного повлажневшего от пота, ощутила освежающую прохладу камня. Мне было жарко,

я хотела пить, хотела хоть на двадцать минут стать невидимой, а вот потом могла бы

танцевать дальше.

– Поверить не могу, – раздался сбоку от меня голос, – леди Кориэль уклоняется от

танца.

Я открыла глаза, хотя и так узнала обладателя голоса. Кент. Он стоял рядом и

разглядывал меня весело сверкающими глазами. А еще держал два бокала, до краев

наполненных янтарной жидкостью.

– Я и раньше бывала на балах в Оберне, – заметила я, – но не припомню, чтобы меня

столь старательно добивались.

Кент усмехнулся и протянул мне один из бокалов:

– Уверен, после всех этих плясок тебе хочется пить.

– Не думаю, что смогу выпить еще вина, – принюхалась я к содержимому.

– Яблочный сок, – покачал головой Кент. – Несколько слуг приносят его специально для