Игра на двоих (СИ)

Вернувшись после горячего душа в гостиную, устраиваюсь в глубоком кресле и стараюсь забыть об окружающей меня действительности на следующие несколько часов. Команда подготовки принимается за работу, обсуждая, кто чем занимался во время Игр. Смешные. На их глазах малолетние трибуты убивают друг друга и гибнут сами, но им нет до этого дела. Хотя за то время, которое они смотрят Игры и общаются с участниками, можно настолько привыкнуть к всему происходящему, что чувства притупляются сами собой. Возможно, через несколько лет меня ждет то же самое. Как следует обдумав последнюю мысль, я начинаю относиться к их разговорам с меньшей неприязнью, чем раньше.

Спустя пару часов к нам присоединяется Цинна с привычным черным платьем с руках.

— Не боишься, что тебя обвинят в однообразии? — интересуюсь я, пока стилист помогает мне одеться.

— Нет, — лаконично отвечает он. — На этот раз я немного изменил твой стиль. Потерпи еще немного, мне нужно закончить.

— Даже твои подопечные не имеют права видеть незаконченную работу?

Вместо ответа Цинна хитро улыбается и молча протягивает мне обувь.

Когда стилист все же разрешает мне повернуться к зеркалу, я едва могу сдержать удивленный вздох. Стиль и правда стал другим, более женственным и даже

слегка легкомысленным. Короткое черное платье: узкий корсет и пышная юбка из тонкой, почти прозрачной ткани; остроносые полусапожки на тонком и высоком каблуке, длинные кружевные перчатки. Волосы слегка укорочены и уложены волнами. Легкий макияж в темных тонах умело скрывает последствия длительного пребывания на Арене.

— Как думаешь, подходящий образ для победительницы? — спрашивает Цинна, стоя рядом и наблюдая за моей реакцией на его творение.

— Да. То, что нужно, — я отвечаю ему улыбкой.

Мы спускаемся на нижние этажи и проходим по длинным темным коридорам. Церемония будет проходить на Главной Площади перед дворцом Президента, на небольшом возвышении, куда нас поднимут на специальных лифтах из-под сцены: помощники стилиста, куратор-распорядитель, стилист и ментор, а за ними — сам Победитель. Я стою в маленькой комнате, освещаемой тусклым светом одинокой лампочки, на металлическом диске, который явно не добавляет мне спокойствия, напоминая начало Голодных Игр, взрыв и битву у Рога Изобилия.

Толпа неистовствует: ее крики слышны даже здесь, под сценой. Зрителям явно не терпится увидеть победителя и его команду подготовки. Фирменного смеха Цезаря пока не слышно, значит, у меня есть несколько минут для того, чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Кто-то неслышно проскальзывает в комнату, подходит ко мне и касается плеча. Я испуганно оборачиваюсь и встречаюсь с заинтересованным взглядом серых глаз. Хеймитч. В ту же секунду от волнения не остается и следа.

Цинна явно успел поработать и с ним: ментор одет в черные брюки и рубашку, поверх которой небрежно наброшен короткий жилет с украшением в виде серебряной цепочки. Мне нравится, что наши наряды выдержаны в одном цвете и стиле: так я меньше чувствую собственное одиночество.

— Хотел взглянуть на тебя до начала церемонии, — поясняет мужчина. — Стилист не посчитал нужным советоваться со мной относительно твоего образа.

Спустившись с диска, поднимаю руки и поворачиваюсь. Ментор окидывает меня долгим взглядом, но не говорит ни слова. Внезапно я замечаю, что его глаза потемнели, но не могу понять, какое чувство прячется в глубине пристального взгляда. Наконец мое терпение заканчивается:

— Как я выгляжу?

Хеймитч подходит, осторожно проводит рукой по моим волосам и тихо отвечает:

— Как Победительница. Не хватает только победной улыбки.

— Боюсь, после всего того, что натворили Организаторы, я способна разве что на хищный оскал, — мой смех отдается эхом в темном помещении.

— Постарайся не отравить Сноу своим ядом, — усмехается ментор. — А что касается Распорядителей…

Мужчина замолкает и задумчиво смотрит на меня. По моей спине пробегает неприятный холодок.

— Хеймитч?

Вместо ответа тот обнимает меня и прижимает к себе. Спрятав лицо у него на плече, я тихо спрашиваю:

— У меня проблемы?

— Я не знаю, — честно признается Хеймитч. — Организаторы явно недовольны, но…

— Недовольны чем? — прерываю я. — Моей победой? Тем, что я выжила?

— Тише, детка. Можно сказать и так. Ты стала одним из тех неудобных Победителей, о которых я говорил. Распорядители не рассчитывали на твою победу, надеясь, что ты погибнешь в первые дни. Им кажется, что ты слишком много знаешь, причем-то, что знать не должна.

— Моя выходка на аттестации? — у меня замирает сердце.

— Да, и это тоже. Часто случается так, что Капитолий сам выбирает Победителя — обычно это самый сильный трибут, —, а неугодных и непокорных старается уничтожить. С тобой этот номер не прошел — ты выжила, несмотря на все старания Сенеки. К тому же, он смертельно боится реакции Сноу на твои последние слова на Арене. Победив, ты подарила жителям Дистрикта-12 надежду на то, что Капитолий не всегда остается в выигрыше, как считалось раньше. Не могу сказать, что за всем этим последует, но на всякий случай нам с тобой следует держаться настороже.

— Мне снова придется играть роль?

— Нет, время спектаклей давно закончилось. Можешь наслаждаться победой, только не слишком увлекайся.

— Это несложно, — невесело улыбаюсь я. — Тем более, наслаждаться, судя по твоим словам, нечем.

— Вот такие дела, детка, — Хеймитч отстраняется и поправляет выбившуюся из прически прядь. — Будь осторожна, ладно?

— Как обычно, — я всеми силами пытаюсь скрыть охвативший меня гнев. — Меньше яда, больше счастливых улыбок.

— Договорились, — подводит итоги нашей беседы ментор.

Вдруг мне в голову приходит мысль, но я отчего-то не сразу решаюсь ее озвучить.

— Я должна еще раз увидеть все, что произошло на Арене?

— Да. Считается, что так ты сможешь сполна насладиться своей победой, — по лицу ментора пробегает тень. — На самом деле, это еще одно испытание для выжившего трибута. Некоторые могли пережить две недели на Арене, но не выдерживали трех часов Игр по эту сторону экрана. Постарайся отвлечься от окружающей тебя действительности — порой это единственный способ сохранить рассудок.

— У меня в запасе есть еще один, — я все же решаю высказать свою просьбу.

— Интересно… И какой же? — прищуривается мужчина, внимательно глядя на меня.

— Если ты будешь рядом.

Взгляд Хеймитча теплеет; на губах появляется улыбка.

— Как и обещал, — тихо отвечает он и, слегка наклонившись, шепчет:

— Ты прекрасно выглядишь, волчонок. Забудь о том, что я сказал тебе несколько минут назад, и получай удовольствие: несмотря ни на что, сегодня твой праздник. А я сделаю все, что в моих силах, чтобы он был радостным.

Бросив мимолетный взгляд на часы на стене, он помогает мне подняться на диск и, прошептав: «До встречи на сцене», оставляет меня одну. Стараясь привести мысли и чувства в относительный порядок, делаю глубокий вдох и на мгновение закрываю глаза. Сенека пытался уничтожить неугодного трибута. Я выжила. Распорядители недовольны.

В тот момент я, наверное, впервые по-настоящему осознаю всю несправедливость окружающего мира и того, что творит Капитолий. «Жизнь вообще несправедлива, детка», — звучит в голове усталый голос Хеймитча. Я знаю, что он прав, но не могу подавить в себе ощущение горькой обиды. Не помню, когда обижалась в последний раз — это чувство всегда казалось мне слишком детским и несерьезным; я не имела права на подобные глупости. Обида ничем не поможет: мне не станет легче, а политика Капитолия по отношению к жителям не изменится. И в чем смысл?

Если Организаторы сами выбирают Победителя, почему бы им тогда не закончить эти жестокие игры, настоящие правила которых известны лишь одной стороне? К чему издеваться и унижать нас, демонстрируя нечеловеческую жестокость: старику Сноу недостаточно просто убить свою жертву — он должен насладиться ее мучениями и предсмертной агонией. Капитолий силен, сильнее всех нас, однако он так и не смог правильно распорядиться своей силой, и в этом его слабость.