Игра на двоих (СИ)

Во время моего пребывания в операционной ко мне еще раз возвращается сознание: действие снотворного на организм, не привыкший к лекарствам, оказывается не таким, на которое рассчитывали врачи. Все еще плохо воспринимая реальность, я смотрю по сторонам в поисках ментора. Чуть повернув голову набок, замечаю взгляд знакомых темно-серых глаз в небольшом окне под потолком. Этого мне вполне хватает; мгновенно успокоившись, я снова засыпаю.

Проснувшись, долгое время боюсь открывать глаза, а потому полагаюсь на остальные органы чувств. Как ни напрягаю слух, не слышу ничего, кроме собственного прерывистого дыхания. В воздухе пахнет лекарствами: приторно-сладкий запах успокаивающего сиропа и резкий — спирта. Я одета в просторные штаны и короткую майку, свежие простыни приятно холодят обнаженную кожу рук. В правую вставлено несколько игл, ранки от многочисленных уколов покалывают и пощипывают. Левую руку сжимает чья-то теплая ладонь. Не открывая глаз, догадываюсь, кому она принадлежит; на место волнения моментально приходит чувство покоя и уверенности. Никто не сможет причинить мне вред.

Ментор замечает, что подопечная проснулась, и подает голос:

— Доброе утро, детка.

Наконец я решаюсь взглянуть на окружающий меня мир. Хеймитч сидит в кресле рядом с кроватью и внимательно наблюдает за моим пробуждением. Слабо улыбнувшись, пытаюсь встать, но широкая лента вокруг талии не дает мне подняться. Испугавшись, лихорадочно пытаюсь освободиться; ментор, моментально вскочив на ноги, обнимает меня и еле слышно шепчет:

— Все в порядке, не бойся. Ты в безопасности.

Я обнимаю его в ответ и прячу лицо у него на груди. Меня начинает трясти. Отстранившись, Хеймитч наклоняется ко мне, осторожно проводит рукой по моему лицу и говорит, пристально глядя мне в глаза:

— Эрика, посмотри на меня. Все закончилось, ты победила. Тебя больше никто не тронет, я не позволю. Постарайся не двигаться, иначе тебе снова введут снотворное. За нами наблюдают врачи.

— Зачем? — глухо спрашиваю я.

— Они хотят убедиться, что ты сохранила рассудок после всего, что произошло на Играх, — признается ментор. — За тобой будут присматривать еще несколько дней, отведенных на лечение.

— А ты…? — меньше всего я хочу остаться одна в этой пустой комнате, где нет ничего, кроме выбеленных стен и моей кровати. Ни одного окна. Ни двери. Меня снова охватывает паника. Я испуганно смотрю на мужчину, с нетерпением ожидая его ответа.

— Я останусь с тобой. Эффи пару раз пыталась напомнить мне об обязанностях ментора — нам пора готовить банкет для спонсоров —, но сейчас это не имеет никакого значения. Для меня важнее моя подопечная, — просто отвечает Хеймитч и садится на край постели, не выпуская мою руку из своей.

Немного успокоившись, решаю осмотреть себя, чтобы знать, к каким еще ужасам стоит быть готовой. Но ничего страшного не замечаю: на плече — белая повязка, прикрывающая еще не до конца затянувшуюся рану, нанесенную Джейком, шрамы от ожогов заметно уменьшились, кровоподтеков не видно, порезы, ссадины и царапины зажили, не оставив и следа. Я осторожно ощупываю лицо и провожу кончиками пальцев по шелковистым волосам, которые из-за попавших на них капель кислоты стали почти на треть короче и реже. Пока я оцениваю нанесенный ущерб, ментор продолжает наблюдать за мной. Закончив осмотр, вновь поворачиваюсь к нему.

— Что случилось в планолете?

— Я едва успел подхватить тебя, как ты потеряла сознание. На борту были врачи, они смогли привести тебя в чувство, но почти сразу же ввели снотворное, чтобы твой организм не тратил последние резервы. Когда мы вернулись в Тренировочный Центр, я отнес тебя в операционную, а затем меня выгнали в коридор. Кажется, я не сдержался и ударил одного из врачей, пока охрана выставляла меня за дверь, — усмехается Хеймитч. — Последнее, что видел — ты кричала и вырывалась. Ничего не помнишь?

— Мне показалось… — на мгновение прикрываю глаза и пытаюсь воскресить в памяти события тех минут. — Не важно. Очередной кошмар.

— Тогда и правда лучше не вспоминать, — соглашается мужчина. — Следующие три часа ты провела в операционной. Вокруг тебя не останавливаясь суетились врачи. Ты доставила им немало хлопот.

Хеймитч криво усмехается, но по его глазами я ясно вижу, насколько трудно ему говорить о том, что происходило за теми дверями. Ментор встает и, отвернувшись, начинает расхаживать взад-вперед по комнате, стараясь скрыть беспокойство. Пользуясь случаем, окидываю ментора внимательным взглядом и моментально замечаю, как плохо он выглядит: помятая одежда, спутанные и взъерошенные волосы, отросшая щетина, черные круги под глазами, глубокая морщина между бровями.

— Хеймитч? — тихо зову его я.

Мужчина медленно поворачивается ко мне; в его глазах плещется безумие. Он будто заново переживает все то, с чем ему пришлось столкнуться за последние две недели. Взгляд ментора говорит мне куда больше, чем все его слова: я словно вижу, как Хеймитч день за днем, ночь за ночью следил за происходящим на Арене, не отвлекаясь ни на минуту — так, как он мне и обещал. Пару секунд спустя сумасшествие сменяется страхом, таким же, какой испытала я во время наших тренировок. Страх за близкого человека.

Заметив мой несколько напуганный вид, ментор встряхивает головой и усмехается:

— Ты заставила своего наставника понервничать, детка: твои Игры стоили мне сотен нервных клеток и двух седых прядей.

— А еще литров кофе и тринадцать бессонных ночей, судя по твоему виду, — я мгновенно понимаю, что на самом деле хотел сказать Хеймитч, скрывая свои чувства за полным сарказма замечанием, и принимаю правила игры.

— Ну, и это тоже, — со смехом признается мужчина. Собравшись с силами, он подходит ко мне, снова садится в кресло и осторожно сжимает мою руку.

Наш разговор прерывает появление Безгласой: часть стены отодвигается в сторону, и в комнату проскальзывает невысокая девушка с короткими светлыми волосами. Она ставит мне на ноги поднос и, нажав кнопку на пульте, который принесла с собой, приподнимает верхнюю часть кровати. Девушка подходит ближе и хочет поправить подушки, но Хеймитч одним жестом останавливает ее:

— Можешь идти, я сам об этом позабочусь, — в его голосе чувствуется холод и настороженность: он явно не доверяет капитолийским слугам.

Испуганно взглянув на мужчину, Безгласая отдает ему пульт и торопливо уходит. Дверь бесшумно закрывается; нас снова окружают голые стены. Хеймитч помогает мне устроиться поудобнее и тихо говорит:

— Поговорим обо всем позже. Сейчас ты должна отдыхать и набираться сил, нам еще многое предстоит.

Решив не спорить, принимаюсь за еду. Обед состоит из чашки куриного бульона, жидкой овсянки и стакана воды. На Арене я старалась есть как можно меньше, поэтому сейчас даже столь малое количество пищи кажется мне излишним. Как ни ворчит ментор, я съедаю только половину и почти сразу засыпаю — то ли у меня и правда очень мало сил, то ли мне снова вводят снотворное. Сквозь подступающий сон чувствую, как ментор устраивается рядом со мной на постели, не выпуская моей руки и не сводя с меня пристального взгляда.

Следующие несколько — часов? дней? — сливаются в сплошную серую полосу: раз за разом я просыпаюсь, ем, перебрасываюсь парой слов и язвительных замечаний с ментором и снова засыпаю. Ко мне медленно, но верно возвращаются силы, и вскоре я уже едва сдерживаю желание встать, опасаясь, что меня снова усыпят: в мою руку все еще вставлены капельницы. Понятия не имею, день сейчас или ночь, и постепенно теряю счет времени.

Хеймитч тоже сдерживает слово: каждый раз, когда я просыпаюсь, он сидит в кресле и держит меня за руку. На нем все та же мятая рубашка и джинсы — такое чувство, будто ментор не оставляет меня ни на секунду. Спустя некоторое время часть моих страхов отступает: даже во сне я знаю, что он присматривает за мной и не даст меня в обиду. Впрочем, проснувшись как-то раз, я не обнаруживаю его на привычном месте и моментально напрягаюсь. Однако уже спустя пару минут мой слух улавливает громкие голоса за стеной: один, вне всякого сомнения, принадлежит Хеймитчу, а второй — явно жителю Капитолия. Разговор происходит на повышенных тонах, но я не могу разобрать ни слова; вернувшийся ментор ловит мой вопросительный взгляд и поясняет: