Игра на двоих (СИ)

Однако на следующий — десятый — день, я с ужасом вижу, что она все равно движется в сторону Рога. От крика и ругательств меня удерживает только присутствие не менее напуганной Эффи. И снова я недооцениваю свою подопечную: вместо того, чтобы идти навстречу верной смерти, она хочет всего лишь понаблюдать за тем, что интересного случится во время пира. А посмотреть есть на что. Надежды Распорядителей целиком и полностью оправдываются: в этот день гибнут сразу три трибута. Ю, парень из Третьего, у которого и возникла идея снова активировать мины, успевает сильно ранить Джейка и погибает, попав в собственную ловушку. Как я ни стараюсь найти в глубине души хоть какие-то чувства в адрес Райта, у меня не получается. Я тщетно стараюсь убедить себя в том, что волнуюсь за обоих вверенных мне трибутов, но быстро понимаю, что это не так. К Джейку не испытываю ничего, кроме равнодушия — обычное для меня чувство, то самое, которое я развивал в себе не протяжении долгих двадцати двух лет. С Эрикой — как и говорила мне Эффи — все по-другому, все совсем иначе. Дело не в том, что эта девчонка — трибут из Дистрикта-12, моего Дистрикта. Дело в том, что это — она. Та, которая сумела достучаться до озлобленного и разочарованного ментора, за несколько дней разбить стену, на возведение которой у него ушли годы, и прочно занять место в его жизни.

День одиннадцатый. Молча наблюдаю за действиями Эрики и пытаюсь предугадать следующий шаг Организаторов. Но к вечеру понимаю, что помощь Распорядителей не требуется: последние дни и так обещают быть незабываемыми. Впервые за время существования Голодных Игр до финала доживают оба трибута из одного Дистрикта. Как правило, напарники стараются избегать друг друга, предпочитая, чтобы соотечественника убил кто-то другой — в Дистриктах на этот счет существует негласный закон. Теперь о нем не может быть и речи. Организаторы ни за что не изменят правила Игр — Победитель может быть только один. А учитывая непростые отношения Эрики и Джейка, можно ожидать очередное грандиозное побоище — такое зрители запомнят надолго.

День двенадцатый. Финал. Забыв обо всем, я слежу за решающей схваткой моих трибутов. Складываю руки на груди и напряженно жду исхода последней битвы. Каждый новый удар Джейка и еле сдерживаемый крик боли Эрики отдается эхом в моей голове. Я не могу ничего сделать. Не могу защитить свою подопечную. Многое бы отдал, чтобы оказаться на ее месте и убить Райта, но это невозможно. И я продолжаю следить за их схваткой, вскочив на ноги и с бессильной ярости бегая по комнате, словно зверь в клетке. Когда девчонка бросает нож на землю, приближается к обрыву и протягивает руки к Джейку, остатки самообладания покидают меня:

— Не смей! Он же убьет тебя!

Но моя подопечная совсем не собирается его спасать. Вместо этого она толкает парня в пропасть. Мне не дает покоя их обмен взглядами, короткий разговор и минутное замешательство Эрики: что такого сделал Джейк, что она сжалилась над ним и ускорила его смерть? Агония от змеиных укусов продлилась бы несколько часов и была бы в десятки раз сильнее боли от удара о камень — разве своим отношением и поступками Райт не заслужил мучений? Иногда я не в силах понять ее мотивы. Но все мысли отходят на второй план, когда я осознаю: девчонка осталась на Арене одна. Последний выживший трибут. Ее Игры окончены.

Однако несколько часов спустя становится ясно, что я ошибаюсь — Организаторы не собираются посылать за ней планолет и вытаскивать ее с Арены. А между тем девчонка истекает кровью. Разозлившись, врываюсь в Штаб и ищу взглядом Сенеку. Охрана приближается ко мне, но Крейн одним жестом останавливает их. Мы выходим в коридор.

— Что это значит? Она победила, Игры окончены — возвращайте ее в Капитолий!

— А куда нам спешить? Пусть мисс Роу сполна насладится своей победой! — как ни в чем не бывало улыбается Распорядитель.

— Она серьезно ранена — не видите, что ли?! — я еле удерживаюсь от того, чтобы одним метким и сильным ударом стереть наглую ухмылку с его лица.

— Как только она вернется, будьте уверены — наши врачи вылечат ее! А сейчас не мешайте, мне пора возвращаться к работе! — развернувшись на каблуках, Сенека скрывается к Штабе.

Я остаюсь в коридоре один; возвращаться в гостиную ни с чем не слишком приятно, поэтому устраиваюсь здесь же, на полу, и наблюдаю за происходящим на Арене с экрана на противоположной стене. Моя подопечная наконец добралась до пещеры и, после нескольких часов отдыха и лечения, вновь выбралась наружу. Стоя на каменной площадке, она смотрит в небо. За ту минуту, что камеры направлены на нее, я успеваю отметить произошедшие изменения. Ее глаза потускнели — в них почти не видно того блеска, который я заметил еще в первую нашу встречу. Только холод, настороженность и отчужденность. Взгляд загнанного зверя. Губы упрямо сжаты в тонкую линию и чуть подрагивают. Волосы, поврежденные кислотой, треплет ветер. Она обхватывает себя руками за плечи и еле заметно морщится — рана слишком серьезная, чтобы затянуться за одну ночь. Весь вид выражает лишь усталость и желание, чтобы ужас, творящийся вокруг, поскорее закончился. Ни торжества, ни радости, ни надежды — ничего, только боль и горький вкус неоднозначной победы. Теперь, детка, ты на собственном опыте убедилась в том, что Победителей Голодных игр не существует. Все мы — лишь выжившие, те, которых Капитолий выбрал своими новыми игрушками. На мгновение становится не по себе при мысли, как сильно Игры смогли изменить ту, к которой я так привязался, и осталось ли в ней хоть что-то, знакомое и дорогое мне. Но в следующую секунду девчонка развеивает мои страхи: на ее лице возникает насмешливая улыбка, а тишину нарушает злорадный смех. Ее слова наверняка привели в ярость весь Капитолий, но для меня это не имеет никакого смысла — вот она, та смелая и сильная пятнадцатилетняя девочка, с которой я познакомился в поезде.

Из Штаба вылетает испуганный и вместе с тем разгневанный Сенека. Я преграждаю ему дорогу. Бледный как смерть Крейн еле слышно произносит:

— Планолет уже ждет. Думаю, вы захотите первым увидеть Победительницу?

Оставив вопрос без ответа, спешу на крышу. Вскоре мы уже парим над каменной площадкой. Темплсмит во всеуслышание объявляет имя и Дистрикт Победителя. Я стою в нижнем отсеке, прислонившись спиной к двери и считаю секунды, пока мою подопечную поднимают на борт. Оказавшись в планолете, девчонка опасливо оглядывается по сторонам, не выпуская из рук нож. Все правильно, детка. Не стоит пренебрегать моими советами. Она медленно оборачивается и наши взгляды встречаются. Я вижу, как загораются ее глаза и понимаю: ради этого момента стоило пережить те тринадцать дней — самых страшных дней в моей и без того непростой жизни.

Комментарий к Глава 10. Совет напоследок

*Эрика — уменьшительное от итальянского варианта имени “Генриетта”.

========== Глава 11. Шоу должно продолжаться ==========

Стоит сделать два шага навстречу Хеймитчу, как силы покидают меня окончательно, и я буквально падаю в объятия подоспевшего ментора. Тот бережно обнимает меня и шепчет:

— Я так рад, что ты жива.

— Судя по тону, ты уже не раз со мной попрощался, — ядовито замечаю я, поднимая глаза и встречаясь взглядом с мужчиной.

— Было такое, — смеется Эбернети.

— Не надейся: я стараюсь держать слово.

— Хорошее качество.

Хочу ответить, но у меня перехватывает дыхание и темнеет в глазах. Последнее, что я слышу — сдавленный вздох ментора. Затем мир перестает существовать.

На мгновение придя в себя, замечаю, что мы приземлились на крышу Тренировочного Центра. Я не уверена, так как разум все еще отказывается адекватно воспринимать происходящее, но кажется, Хеймитч несет меня на руках. Он идет по длинному узкому, тускло освещенному коридору, заходит в просторную комнату и опускает свою ношу на стол, вокруг которого толпятся люди в белоснежной одежде. На потолке, прямо над моей головой — яркая, бестеневая лампа; ее свет на несколько секунд ослепляет меня. Краем глаза вижу, как ментора оттесняют к двери. Внезапно мне становится страшно: кажется, будто все вокруг — не человеческие существа, а переродки, очередной подарок Организаторов, еще одна опасность. Почему Хеймитч ушел? С диким криком пытаюсь подняться и сбежать из этой комнаты, выскочить наружу, к ментору, но люди в белом успевают привязать мои руки и ноги к столу. В следующее мгновение в плечо вонзается игла и свет меркнет.