Игра на двоих (СИ)

— Эффи ни на секунды не оставляет меня в покое: хочет, чтобы я помог ей с организацией банкета и поговорил с Цезарем по поводу предстоящего интервью. Мы связались с Дистриктом — там уже вовсю идет подготовка к празднику по случаю победы.

— Может, тебе стоит помочь ей? — нерешительно спрашиваю я, боясь признаться, как важно для меня его присутствие.

Подскочив к кровати, ментор нависает надо мной и отвечает:

— Сейчас для меня важно только то, что происходит в этой комнате. Как наставник, я прежде всего отвечаю за жизнь своего трибута. Эффи сама справится с формальностями. Так что не надейся, я буду с тобой вплоть до того момента, пока тебя отсюда выпустят.

— Ничего не имею против.

— Вот и договорились.

Я прошу ментора рассказать, что происходит в Штабе, но тот категорически отказывается:

— Детка, тебе пока не должно быть до этого дела. Вот увижу, что с тобой все в порядке — тогда и узнаешь, что творится вокруг. А сейчас — спать!

Притворившись обиженной, я отворачиваюсь к стене и сворачиваюсь клубочком. Хеймитч добродушно смеется. Передвинув кресло в противоположный угол, он садится лицом ко мне и закидывает ногу на ногу. Я наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц. В его взгляде больше не проскальзывает того безумия, которое я заметила несколько дней назад. Он снова посмеивается над моими ироничными комментариями, сухо рассказывает о том, что происходило в Штабе, пока я была на Арене, и внимательно следит за тем, чтобы я принимала лекарства, не отказывалась от обеда и достаточно отдыхала. Меня вновь охватывает уже знакомое чувство благодарности, но теперь к нему примешивается что-то еще, какое-то новое ощущение, названия которого я пока не знаю. Не хочу задумываться об этом сейчас: пока мне достаточно присутствия ментора и сознания безопасности, пусть даже временной и относительной.

Никогда не понимала, что хорошего в том, что о тебе беспокоятся — волнение за родного и любимого человека казалось мне не более чем еще одной отрицательной эмоцией. Отчасти поэтому я пресекала любые попытки родителей позаботиться обо мне, чувствуя себя совсем не комфортно от лишнего внимания и не желая доставлять им неудобств. Теперь же мое мнение кардинально меняется: сама того не ожидая, ловлю себя на мысли о том, насколько приятна для меня забота и проявление внимания и искреннего участия со стороны Хеймитча. Это и странно и понятно одновременно. Необычное ощущение. Пока мысли проносятся одна за другой, продолжаю незаметно смотреть на ментора. Усталая, но довольная улыбка, прикрытые глаза и сложенные на коленях руки с переплетенными пальцами — таким я запоминаю Хеймитча прежде, чем снова уснуть.

И вот, спустя еще какое-то время, первое, что я замечаю, проснувшись в очередной раз — к моей руке больше не тянутся многочисленные трубочки и иглы. Ленты вокруг пояса тоже нет — ничто не мешает мне встать и пройтись по комнате, что я, недолго думая, и проделываю. Хеймитч с улыбкой наблюдает, как я торопливо спускаю ноги на пол и делаю несколько шагов в нему, а затем — обратно к кровати, пробуя свои силы. Вспомнив о многочисленных травмах, полученных на Арене, осматриваю плечо — от раны не осталось даже царапины. Краем глаза взглянув на руки и ноги, отмечаю, что все отметины исчезли — как те, что я получила по воле Организаторов, так и старые, оставшиеся после нескольких лет охоты.

Подойдя к кровати, замечаю лежащую в изножье одежду, такую же, что мы носили на Арене. На мгновение перед глазами мелькают убитые мной трибуты — темно-красные пятна на груди Джейка, капли крови, стекающей из перерезанного горла Эмили, на ее куртке. Медленно одеваюсь и поворачиваюсь к Хеймитчу. Тот внимательно смотрит на меня и тихо спрашивает:

— Ты готова?

— Конечно, нет, — качаю головой я. — К тому, что меня ждет за этой дверью, нельзя подготовиться.

— Верно, детка, — ответная улыбка Хеймитча получается грустной. — На твою долю выпало немало испытаний, добрую половину которых тебе еще предстоит преодолеть. Но ты справишься, как справилась с Играми.

— Справилась ли? — я горько усмехаюсь.

— Даже не сомневайся, — твердо отвечает ментор.

Кивнув, я поворачиваюсь и иду к противоположной стене, туда, где обычно появлялась Безгласая, Хеймитч отчего-то задерживается. Уже стоя у двери, я в недоумении оборачиваюсь к нему. Он так и не сводит с меня глаз; его взгляд становится все более задумчивым и отстраненным, но почему-то мне кажется, что мысль, задержавшая его, связана со мной. Секундой позже я понимаю, что была права: ментор вплотную подходит ко мне, опирается о стену и, осторожно коснувшись рукой подбородка, заставляет меня поднять голову и посмотреть ему в глаза. Его голос звучит чуть приглушенно и немного нерешительно:

— Пообещай мне кое-что, как в ту ночь, перед Играми.

— После того обещания мне уже ничего не страшно! — посмеиваюсь я.

На этот раз ментор не разделяет моего веселья. Наклонившись ко мне так, что между нашими лицами остается лишь несколько сантиметров, он произносит:

— Помни о том, что теперь ты не одна, как на Арене. Что ты можешь в любой момент обратиться ко мне за помощью или советом. Что я всегда, что бы ни случилось, смогу помочь и защитить тебя. Что я всегда рядом. И буду рядом, пока ты сама этого хочешь. Обещаешь?

Я обнимаю его за шею и еле слышно шепчу:

— Да. Спасибо, Хеймитч. Спасибо за все.

— Не за что, детка. Ты умница, — так же тихо отвечает Хеймитч. Я словно чувствую его довольную улыбку. — Нам пора. Всем не терпится увидеть и поздравить Победительницу.

Несколько секунд спустя мы уже идем по длинному коридору. В конце обнаруживается просторный зал, где и собралась вся команда подготовки. Хеймитч открывает дверь и пропускает свою подопечную вперед. На мгновение меня ослепляет яркое солнце, бьющее в громадное окно, занимающее всю противоположную стену. Стоит нам войти, как присутствующие — Эффи, Цинна и Порция — встают с кресел и спешат мне навстречу.

Эффи гладит меня по голове и не скрывает слез, от которых у нее моментально растекается макияж. Порция кладет руки мне на плечи и что-то тихо говорит; от волнения я с трудом разбираю ее слова. Цинна просто молча обнимает меня. Хеймитч прислоняется спиной к двери и с довольной улыбкой наблюдает за нами. Покончив с приветствиями, команда вкратце рассказывает, что меня ждет в ближайшие дни. Ментор и Эффи остаются в гостиной, а мы с Цинной поднимаемся на лифте в вестибюль Тренировочного Центра, а затем — на двенадцатый этаж, в апартаменты стилиста: он и его помощники должны подготовить меня к церемонии коронации. Вспомнив о том, что предстоит сделать за оставшиеся пару дней, перед тем, как мы с Хеймитчем вернемся в родной Дистрикт, я с тоской думаю, что предпочла бы привычный обед с ментором, Эффи и Цинной банкету со спонсорами и Организаторами. Пока мы поднимаемся на лифте, передо мной проносятся все те, кто всего пару недель назад был здесь, но уже не вернется. Как я ни стараюсь отогнать мрачные мысли, в груди что-то сжимается, и у меня перехватывает дыхание. Цинна замечает мое подавленное состояние и всеми силами старается отвлечь подопечную.

Стоит нам выйти из лифта, как меня окружает команда подготовки, раз за разом повторяя, как они рады моей победе. Ни на секунду ни замолкая, компания окидывает меня оценивающим взглядом и в ужасе закатывает глаза. Цинна, ободряюще улыбнувшись напоследок, уходит и оставляет нас наедине. Его помощники мигом отправляют меня в душ, а сами уже раскладывают на столе всевозможные инструменты для того, чтобы вернуть мне человеческий облик. И лишь взглянув после душа в зеркало, я понимаю их реакцию. Две недели на Арене не прошли даром: от меня осталась лишь тень. Непонятно, откуда у столь хрупкого создания брались силы для борьбы? Обострившиеся черты лица. Круги под глазами. Сухая, обветренная кожа. Спутанные и поредевшие волосы. Взгляд загнанного зверя. Дикая. Сумасшедшая. Чужая. Даже несколько дней в больнице не смогли исправить то, что со мной сделали Игры. Я с трудом узнаю себя в зеркале. Интересно, скольких трудов стоило Хеймитчу сдержать пару ироничных замечаний относительно моего внешнего вида?