To Stop (СИ)

Увы, почему-то её голос звучал так же похоже.

— Только из-за волшебного слова.

Хэддок позволил себе небольшой смешок:

— Вот видишь, некоторые поступки можно объяснить волшебством.

Забияка сопела прямо в одеяло, которым был накрыт её брат, и практически задыхалась, но всё равно упрямо вдыхала снова и снова — хотела запомнить запах брата.

“Я знаю, что их время пришло”.

Астрид резко обернулась, выхватывая ножи, которые у неё остались после вылазки на родной остров. Но сзади была всего лишь Готти, обласканная лучами солнца, которая тихо улыбалась и качала головой, запрещая касаться в доме целителя, в доме Старейшины, оружия. Девушка выдохнула и убрала оружие в кожаные ножны, тем не менее держа пальцы возле застёжек.

Ощущение было как пару лет назад, когда Астрид впервые встретила Беззубика — кто-то вторгался в голову, в поток мыслей, разрывая внутренний голос на куски и заставляя звучать чужой голос слишком громко, слишком ясно, слишком… магически. Это было не для неё, но голос всё равно звучал против воли.

Готти погладила Астрид по голове и пошла дальше, растворяясь среди своих колб и порошков.

А потом было просто паршиво. У Забияки было отчаянное счастье в глазах, которое появлялось у людей, которые цеплялись за последнюю надежду (надо было напоминать себе, что так и есть, и не убиваться, отгородиться, разговаривать, держа за руку и в нужных местах тоже смеяться). Она с упоением рассказывала об их приключениях с братом, общих игрушках, общей миске, ложке и тайном месте. Когда они ссорились, то просто сидели в пещере по разные стороны валуна. А ещё было весело разыгрывать Иккинга, когда тот не злился, а злость реальная у него бывала довольно редко. А Сморкалу было легко развести на слабо, даже запуск катапульт на себе пробовал пару раз. А вождь никогда их серьёзно не наказывал. Много разных “а”.

Их всех любили, если честно. Даже эта кудахчущая курица в ногах Задираки и Плевака, который закрылся в кузне и не выходит оттуда из-за сражения, которое на них надвигалось.

Пока Готти готовила зелье, которое помогло бы близнецам до конца обратиться в одного Престиголова, Астрид говорила с Забиякой, не давала той уйти в себя, помогала быть на поверхности.

— Раф, — Забияка отвернулась от брата, доверчиво глядя на свою подругу, — а вы всегда были такими…

— А… я поняла тебя! — Забияка согласно закивала головой туда-сюда, чуть ли косы не подлетали. — Ну, сколько себя помню. Мы всегда были вместе и всегда придумывали различные розыгрыши. Знаешь, это так весело, э, видеть результат всех упорных трудов. Вроде маленькой команды внутри команды. Две головы и одно туловище, хэ-хэ. Я не могу представить, чтобы когда-нибудь была одна. Это вроде как… вот у тебя есть ноги. Ты родилась с ними, двигаешься благодаря ним. Не можешь себя представить без ног, потому что иначе будешь неспособна ходить, стоять. Он как мои ноги, моё правое лёгкое или половинка мозга. Решай сама, что тебе нравится, — Забияка на секунду усмехнулась. — Понимаешь, ещё эти все общие вещи. Как будто нас с детства готовили стать единым целым.

За окном был сильнейший ливень, который сдирал только начавшие распускаться листья с деревьев.

— Не силься, тебе не понять, — близнец сильно двинула по плечу свою подругу, мол, ничего страшного, зато я понимаю, что говорю. — Ну, в полной мере. Задирака отлично умеет заплетать косы, кстати. Когда очнётся, я обязательно попрошу его заплести тебе нормальную косу!

— Эй! — Астрид посмотрела возмущённо, отдаляясь от подруги на несколько дюймов. — Это боевая коса моего племени! Она означает решимость женщины идти до конца и защищать свою семью, решимость взять оружие в руки.

Забияка дёрнула плечом, как будто подражая будущему вождю, и безразлично произнесла:

— Ну, видишь, мне тебя тоже не понять. У нас нет подобных причёсок. Наши женщины всегда сражаются.

У Астрид в голове что-то щёлкнуло, рыкнуло, а потом озарило. Чем не хороша идея отвлечь от своих проблем чужими?

— В наш… в племени Остолопов не принято, чтобы девушки сражались. Женщины занимаются лишь рукоделием, готовкой и воспитанием детей, хотя в доме, конечно, главная жена. Если ты скажешь это класть сюда, а это переставить туда, здесь не ходить и прочее, то мужчина это сделает. Когда как только за редким исключением женщин не пускали на военные советы. Чётко ограниченная территория.

Перед глазами мелькали тучные мужчины, входившие в большой зал, и ладонь отца в половину роста маленькой Астрид, которая всегда преграждала путь; уродливая женщина-воин, которая убила собственного мужа за изнасилование и шрам от кипящей воды на всё лицо, поэтому решила защищать родину. Звуки удара меча, натянутой тетивы, грубых голосов. Запахи пота, жира и мора, мороза и крови.

Забияка внимательно слушала, облокотившись на ноги подруги и положив руки на колени, перебирая волосы брата, которые спадали с кровати.

— Мне это не нравилось. Дочь вождя, я хотела занять престол, стать их принцем, а не принцессой, держать в руках оружие, защищать мать и отца, когда придёт время их старости. Отец позволял. Иметь собственное оружие, получше, чем у многих мальчишек, смотреть на бои и тренироваться в метании секиры. Он учил меня. А мать, родная мать, она пыталась заставить меня вышивать крестиком и носить платья в пол. Фу, — Астрид улыбнулась, поглаживая по голове Забияку, как когда-то родная мама гладила саму Астрид по голове и рассказывала сказки про драконов.

Забияка повернула голову чуть в сторону, дунула на выбившуюся прядь и сказала шёпотом:

— Сморкала отлично вышивает крестиком, можешь потом над ним шутить, когда опять на свидание пригласит.

— Спасибо, буду знать, — Хофферсон фыркнула, представив, как они вместе с их мамой вышивали крестиком. Идиллия. — Затем отец пошёл со мной, чтобы смотреть, как я убью своего первого дракона. Чтобы видеть успехи дочери. Что она может убивать подобных себе. Я убила. Он был такой маленький, беззащитный, зелёненький и еле-еле пышущий огнём. Я смотрела в потухшие глаза, смотрела на капли крови вместо росы в зелёной траве и больше не смогла всерьёз поднять руку на кого-либо. Я даже немного побаиваюсь вида крови, какая ирония. Мы с Хедер крали рыбу у рыбаков, пробирались на военные советы и тренировались вдали от всех. Защищали друг друга. Она поддерживала меня в стремлении быть сильной, способной защититься, но при этом не убивать. У меня получалось чуть лучше, чем у неё. А затем её продали как разменную монету, выдали замуж, якобы там мозг вправят. Кораблекрушение. Я один на один с отцом, который понимает, что толковая жена из меня не выйдет. И тоже продали. Может, мама отговаривала. Может, это изначально хитрый план, ведь я как-то создала связь с Громгильдой. Здесь была такая немыслимая свобода, что я просто одурела, опьянела от всего хорошего, что может получить забитая девочка на острове драконов.

Ливень становился всё сильнее, выбивая ставни.

— Когда мы родились, родители не ждали целых двух детёнышей из одного яйца. Мама шутила, что у нас шансов выжить было даже меньше, чем в младенчестве у Иккинга, — Торстон мечтательно улыбнулась, вспоминая детство. — Мы не особо богатый род, поэтому всё было одно на двоих, но мы не возражали. Не было никакого бунта внутри. Это было правильным. А потом мы стали тренироваться у Иккинга, подначивать Сморкалу и Рыбьенога, пробовали драться. Брат вообще не очень любит делать всё собственноручно, ему бы поэффектней, огня больше, взрывов, поэтому мы просирали все тренировки из-за собственных споров. Мы всегда знали, кто наш дракон, жили с ним практически с детства. Обращение тоже казалось чем-то удивительным. Мы всё это переживали вместе, всегда вместе, всё похоже на сказку. Мы выжили, пережили первую зиму, больше в нас никто не сомневался, все обращали на нас внимание! Мы жили, становились немного разными, пробирались вместе с Барсом и Вепрем на шуточные забеги, крали у Бой-баб и поджигали чужие ботинки, которые ужасно воняли. Ну, эх, почему братик немного тупее меня?