To Stop (СИ)

— Раньше они были более… собранными и сдержанными, умели включать разум в некоторых моментах, — воительница проследила путь летящего меча от толстого к смуглому, хотя у первого была пара ножей. — Но сейчас у меня ощущение, словно они то ли отупели, то ли развратились чем-то.

— Азарт, ощущение крови, разум бурлит от того, что они будут участвовать в войне, — даже под маской недобрая ухмылка полудракона будоражила инстинкты самосохранения. — Они уже собирают провизию, чтобы двинуться к нам, представляешь? А этот Громмель, он у них последний. Слишком затратное удовольствие это, кормить “тварей” перед началом войны. Поэтому они несколько дней назад устроили часовое представление и праздник вашему молодняку, пустив их в клетки и давая шанс лично перебить их. Это же… — Астрид заметила, как у Иккинга начали трястись руки. Да что руки, его трясло всего, а глаза блестели, отражая все источники света разом.

Девушка сглотнула и несмело взяла слово себе:

— А потом они тащили их шкуры на собственном горбу до выгребной ямы. Такое и раньше случалось. Дураки радовались счастью, но любому разумному человеку было понятно, что такая победа ничего не стоила. Наверняка в клетках не было изначально много драконов.

Ты убивала?

Ты убивала разумных существ, мне подобных?

Нет, ты правда когда-то настолько цинично думала о происходящем?

Ты понимаешь, насколько ущербно звучали твои утешения?

Астрид отвернулась от лица Иккинга, кутаясь в плащ — читать в глазах мысли она стала слишком хорошо после всего происходящего.

Хэддок попытался успокоить бушующее сердце и магию внутри, втянуть обратно чешую на лице и горле, перестать сверкать глазами — не получалось. Ему, конечно же, не хватало только приступа оборота посреди праздника драконоборцев. Но спустя полчаса, по истечении всего первого тура избиения, начавшая ломаться под драконью пасть челюсть стала сращиваться обратно, клыки сразу раскрошились до нормального размера; полудракон полез под маску руками, чтобы хорошенько расчесать кожу после чешуи.

— Твой отец не умеет писать, да? — спросил он на ухо Астрид, отчего девушка вздрогнула. Слишком горячо и неожиданно.

— Читать умеет, писать, может, тоже, но не делает этого, — она обернулась к нему с полуоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами, находясь в процессе осознания.

— Твой отец хочет заявить, что мы подделали соглашение, опорочили и украли единственную наследницу, поэтому он начинает войну.

О Тор.

О Великие Боги, духи, высшие силы.

Да смилуется Хель над их душами.

— Бред какой-то, как с вами можно начать открыто, если половина людей не знает, что вы можете думать… — Астрид сжала несколько кожаных полосок своей юбки так, что швы по краям слишком больно впечатались в ладони.

— Решил объявить нас народом, который поклоняется тварям и проклят магией. Прости, но вешать людям лапшу на уши, как только дело касается хоть чего-то необыденного, вроде магии, довольно легко, — Иккинг сделал небольшую паузу, чтобы дать немного времени, и продолжил дальше шёпотом: — Они собираются пройти через единственный открытый залив, каким ходят торговые суда, потому что их количество кораблей не пройдёт другими путями.

— А у вас будет время, чтобы хоть что-нибудь предпринять, точно. Куда там фрегатам до драконов, — Астрид, словно копируя Иккинга в смятении, прошлась рукой по волосам на затылке, то ли пытаясь почесать, то ли убрать мусор.

Как-то не так всё.

— У вас? — недоумённо спросил Иккинг, тут же приглушив голос до шипения, когда какой-то викинг недоумённо на них уставился с опаской. — У нас, Астрид. Ты всадница, Астрид. Умей брать на себя ответственность.

— Вы же их просто перебьёте, — она усмехнулась сквозь зубы.

— Что именно заставило тебя так думать?

Гомон толпы, не утихающие вопли. Хофферсон краем глаза смотрела на то, как третий брат проткнул второго, выигравшего в первом туре, мечом насквозь. И если первый раз она была готова списать на братскую любовь то, что мальчишка поддался, но теперь она осознала — первый просто хотел жить.

— Посмотри, как тебя трясёт только от знания, что они убивали вам подобных, хотя ты даже слишком пацифист, расчётлив, умён и не имеешь дракона внутри. А что будет с твоим отцом? С остальными? Ненависть порождает ненависть, Иккинг, это ведь замкнутый круг.

— Во время наших ограблений практически никто из ваших не погибал. А если и погибал, то только из-за необразованности ваших целителей. Мы попытаемся решить дело мирным путём. Даже мой отец понимает, что война ни к чему, особенно после неурожайного года и в самое начало весны, когда запасы не успели пополниться.

— Иккинг Хэддок?

Астрид обернулась на пробирающий голос и увидела рыжего мужчину с множеством шрамов на лице и широченной улыбкой. Воин. Переминался с ноги на ногу, пару раз хихикнул, пока дожидался реакции со стороны Иккинга. Похоже, один из тех, кого битвы свели с ума.

— Да?

— Вам послание от вождя, сказали срочно передать, — мужчина уставился своими зелёными глазами на Иккинга, постоянно тыкая в него свёрнутой запиской.

— О, спасибо… — Иккинг, нисколько не боясь, принял записку и даже ответно улыбнулся.

— Всегда рад послужить, бр… — Хэддок, цыкнув на викинга, прервал слишком уж восхищённую речь. — Кхм, вождь сейчас удалился на перекус, так что я могу сопроводить вас.

“Неужели один он стоил целого конвоя из пятерых?” — промелькнуло у Астрид в голове. Где-то между сознанием и подсознанием билась мысль, которая всё никак не могла уложиться в нечто связное.

— Мы будем рады, Дагур, — Иккинг подавил улыбку на своём лице, которая чувствовалась в голосе, и встал, протягивая руку для Астрид. Дагур, посмотрев на их руки, то ли всхлипнул, то ли хрюкнул, состроил странное лицо, но потом стал серьёзным, настолько, что ужасал не только своими рваными шрамами, но и выражением лица, а толпа почтенно расступалась перед ними.

Дагур?

Дагур Остервенелый?

— О, я рад, что ты меня ещё помнишь, малышка, — ещё шире улыбнулся Дагур, давая понять, что Астрид не умела держать мысли в голове. — Передавай моей сестрёнке привет. И вы такая милая пара, просто дух захватывает, — воин снова всхлипнул, изобразив, судя по словам, умиление, на что Иккинг лишь закатил глаза и устало вздохнул.

— Я потом тебе всё объясню, хорошо? — Астрид в ответ кивнула и вырвала свою руку из руки Иккинга. — Что случилось?

— Рыбик послал меня за тобой, только сказав, что один из близнецов попал в серьёзную ловушку и им нужна твоя помощь, — Дагур вмиг стал серьёзным, а его шаг более чётким и даже военным. — Он кричал и даже чуть ли не плакал, поэтому я спешил, как мог, братишка. Пусть никто ничего не объяснил, но это показалось довольно серьёзным.

Астрид закатила глаза, приговаривая, что она говорила стеречься ловушек, говорила же, а что в итоге? Хель в итоге.

— Иккинг, ты узнал достаточно или?.. — Хофферсон спросила жениха, почёсывая подбородок.

— Даже слишком, пожалуй.

— Вещи. У нас сильная видящая в племени, я не хочу, чтобы хоть одна вещь осталась в моём доме. Место я найду, вы идите вперёд, а я забегу домой.

Собеседники кивнули и побежали к границе леса, не подозревая, чем кончится разделение. Астрид же знала, что слишком серьёзных ловушек, с которыми бы не мог справиться умный Рыбьеног, в лесу банально нет, поэтому её пугала эта неопределённость. Скрываясь от отца и матери на первом этаже на кухне, она проскользнула через чёрный вход за лестницу, поднялась на второй этаж, забрала ремешки для волос. Осмотрела, кажется, в последний раз все рисунки, которые выводила на дереве, и спустилась вниз. Удачно они разделили комнату шкурами, это да.

— Я насиловал нашу дочь? Бил её? Издевался над ней? Она была голодна, не одета и не обучена? Не получало то, что хотела?

— Дочь для тебя вещь, она у тебя даже “получало”!

— Не заговаривай! И не дерзи мне, женщина!

Астрид вышла из дома и побежала к лесу. Отец действительно был неплох, в какой-то мере. Астрид ещё помнила, как одна из девочек, с которыми её заставляли играть, пришла к ним в дом в разорванном платье, с растрёпанными волосами, босая и вся в слезах, говоря, что отец пытался сделать с ней что-то странное, зачем-то раздвигал ей ноги и… дальше Мордоворот не дослушал, оставив успокоение ребёнка на женщин, а сам пошёл и отрубил пьяному воину мужское достоинство, оставив окончательный суд на всё племя. Достоин — прижгут и остановят кровь, не достоин — так подыхай.