Орлиное гнездо (СИ)

- Да что ты!.. - воскликнул Корнел и осекся.

Марина усмехнулась.

- Я ненавижу моего мужа, - смеясь, проговорила она. – Ты для моей сестры – все то, чем должен был стать он для меня; а Василе Поэнару оказался слишком мелок для Марины Кришан! Он моя неизбывная цепь, но я ее разорву!..

- Марина…

Она весело кивнула ему.

- Я умру так, как никогда не умер бы он, торгаш!

Потом Марина шагнула к Корнелу, сойдя вниз на ступеньку, - и, вдруг страстно обхватив его руками за шею, прильнула к его губам. Корнел прижал ее к себе и ответил на поцелуй. Потом Марина взглянула воину в глаза – ее глаза сияли счастьем.

- Прошу тебя только об одном, рыцарь, - задыхаясь, проговорила она, - помни, что ныне и присно и во веки веков благовонные уста твоей жены будут дышать моим дыханием, а за прекрасной спиной твоей жены будет вставать моя уродливая тень… Помни Марину!

- О несчастная… Великая душа! – воскликнул Корнел со слезами на глазах.

- Беги! Спасайся! – крикнула Марина и, повернувшись и подхватив юбки, бросилась вверх на башню. Корнел не задержал ее.

Победительные воины Цепеша, прорвавшиеся и сквозь огонь, и сквозь вражеский строй, устрашились видения, вдруг представшего им с высоты башни, точно сама древняя душа замка облеклась плотью. Явившаяся между каменных зубцов высокая женщина в светлом, золотом платье, с развевающимися черными волосами, раскинув руки, хохотала и выкрикивала безумные слова:

- А ну идите ближе! Ближе!.. Эй, дьявол, погляди сюда – вот твоя невеста!

- Мерзкая ведьма! – крикнул князь, узнав ее.

Марина победно смеялась, и хриплый хохот ее разносился над смертным полем, как грай стервятников.

- Иди, иди сюда, и наша кровь возьмет твою! Я проклинаю тебя, черный князь, и ты усохнешь заживо! Слышишь, ты, мясник, - ты будешь завидовать своим жертвам! Потому что их муки пройдут - а твои продлятся вечно!

Прорычав проклятья, князь рванулся к ней, точно мог достать ее с земли.

- Вот доберусь я до тебя!..

- Ты сам идешь ко мне, мой суженый! – ликующе воскликнула Марина, простирая руки. – Ты понял, какая мы пара? Как крепка и сладка наша ненависть, как весело гуляет наша свадьба!

Дракула не выдержал и осенил себя крестом.

Марина расхохоталась, увидев это, как будто узрела самую большую нелепость на свете. Ткнула в господаря перстом, точно могла пронзить им княжескую грудь со своей высоты.

- Кривляйся, кривляйся сколько угодно! Ты проклят навеки!

И Марина прыгнула вниз.

Ее тело с раскинутыми руками перевернулось в воздухе, потом еще раз – а потом Марина упала в горящую паклю.

Князь передернулся.

- Надо сжечь эту тварь дотла…

И тут только Цепеш понял, что Марина отвлекала его внимание на себя, - и, стряхнув оцепенение, с отвратительной бранью бросился на приступ. Но князь увидел, что победа осталась за ним, его воины довершили дело без полководца: стены крепости были разрушены несколькими меткими пушечными залпами, большая часть защитников замка - перебита, оставшиеся в живых ранены или связаны… те, кто на свою беду сдался ему в плен…

А Корнел Испиреску, старые Кришаны и их оставшиеся в живых дети – и та, прекрасная заложница, которую Дракуле особенно хотелось заполучить живьем, - все бежали.

Иоане пригодилась наука Корнела – она зарубила двоих воинов Колосажателя, ворвавшихся в замок в числе первых и на миг ошеломленных видом вооруженной женщины в мужском платье; впрочем, в чем бы ни была причина ее победы, никто не проследил за убегающими до самого спасительного хода. Корнел уходил последним, уже после всех хозяев и слуг, прикрывая отступление.

Молодой витязь прилгнул, чтобы Иоана или родители не вздумали броситься на помощь Марине, - сказав им, что нашел ее уже мертвой. Но в пути, под землей, он в двух словах поведал родственникам, какую участь избрала для себя Марина и как она задержала врага. У матери и у Иоаны на глазах выступили слезы – но не пролились, осушенные пламенем, охватившим их души, когда они узнали о ее подвиге.

Может быть, в руинах замка Кришан осталась лежать величайшая жена из их рода!

- Таков был славный конец Марины, дочери Раду, - прошептал боярин со слезами боли и гордости. - Над нею воздвигнута достойная гробница, и достойная свита сопровождает ее! Сколько доблестных воинов мы положили с нею!

- Но придет время, когда замок Кришан будет заново отстроен, а Марина – отомщена, - откликнулась Иоана. – Не правда ли?

Она знала, предчувствовала такой исход!

- Я вижу это так, как вижу сейчас тебя, - с улыбкой ответил Раду Кришан.

Корнел, конечно же, умолчал о тайне сердца Марины, которую она открыла ему на пороге смерти, - и жалел, и удивлялся, и восхищался этой женщиной. И почему-то ему было страшно за нее: за мертвую… За самоубийцу!

Василе Поэнару тоже потрясенно молчал – он не мог выговорить ни слова посреди таких неистовых разговоров и таких людей, которые до сих пор казались ему христианами, а вдруг обернулись дикими язычниками. Вдовец только понурил голову – о своей жене, о покойнице, которой он совсем не знал при жизни, ему сейчас было боязно даже думать.

========== Глава 28 ==========

Марина удостоилась истинно княжеских почестей – как бы горько смеялся Раду Кришан, узнав, что обгорелое тело дочери разыскал под камнями сам победительный господарь, чтобы потом самолично возложить ее на поленницу, которую сноровисто собрали его воины!

Дракула сам запалил костер и стоял около умершей, неотрывно глядя, как ее поглощает пламя, - на ее спокойное и, казалось, торжествующее лицо в обрамлении черных спутанных волос. Лицо это осталось нетронутым, первозданно молодым и некрасивым, золотые блики оживляли его – и князю казалось, что вот-вот Марина откроет глаза, чтобы повторить свои страшные проклятия.

Конечно, Дракула желал не воздать почести боярской дочери, поступая так, – но она против воли всколыхнула в этом свирепом воине волну удушливого страха, который дремал в душе каждого валаха… несмотря на давнее и сильное господство церкви, народные поверья не умирали, а только крепли, питаясь кровью, которую из века в век проливали эти мужественные люди.

Дракула привык давить свои страхи. Но почувствовал, что не успокоится, пока тело Марины не обратится в прах.

Князь дождался, пока костер не догорел, - и прошептал самому себе, с горькой улыбкой:

- Теперь все… Только пепел и дым!

Марина задержала преследователей надолго – без приказа вождя никто из дружинников не гнался за бежавшими боярами; а сам он точно потерял охоту или вкус к этому. Преследовать? Но разве уследишь за каждой бегущей крысой, отвратишь каждый нож, летящий в спину?

Пусть предатели делают свое дело – а он будет делать свое, пока благословляет на это Господь!

Посмотрев, как догорают дрова погребального костра, Дракула тяжелым сапогом затоптал искры и, повернувшись, зашагал к замку – делать дело, на которое его благословил Господь. На устах господаря играла мрачная улыбка.

Когда он вошел под своды разрушенного замка, залы которого теперь были открыты звездам, раненые и просто связанные пленные зашевелились, кто-то застонал от боли… а кто-то уже неприкрыто всхлипывал от страха. Те, у кого не достало храбрости умереть, как подобает мужчинам! Что ж, с ними и поступят так, как с бабами! Всех трусов и изменников - на кол!

- Женщин и детей можете разбирать, кому какие приглянутся, - поглядев на своих замерших в ожидании воинов, распорядился князь, улыбаясь и разглаживая длинные усы. – Мужчин выгоняйте во двор. Созвать сюда крестьян Кришанов!

Крестьяне, впрочем, уже и сами собирались, издалека увидев битву и погром, – и много их пришло к господскому замку через леса, через поля: угрюмые люди в бараньих и шерстяных шапках, с палками и факелами. Испуганный ропот пронесся по этой толпе, когда перед ними появился кровавый разоритель господских хором – невысокая, но сокрушительной силы фигура, закованная в латы. От шлема, впрочем, Дракула освободился, и гордо нес над железными плечами львиную голову.