Chorus (СИ)

Показываю «слизню» рисунок, тот изучает его, меняя размер своих ассиметричных зрачков и, видимо, уловив мысль, снова стирает экран и рисует. В этот раз — схему Улья, и не упрощённую, а как у меня в браслете — со всеми закоулками и поворотами. Не может не поражать, как быстро и точно ворсинки её воспроизводят, к тому же, рисует чужой зеркально, а я уже вижу как положено.

Снова синий цвет. Точно вопрос. Посомневавшись в уместности, всё же медленно, чтобы не испугать инопланетянина, приближаюсь и дотрагиваюсь пальцем до того места, где расположены домики Архивариусов. От моего прикосновения на экране остаётся светящаяся крупная точка, и нельзя разобрать, на какой именно дом указывает. Хотя я и понятия не имею, где тот находится.

Однако чужому этого достаточно, он опускается в правильное положение, пряча экран снизу, спрыгивает на пол, и ходко семенит к выходу, приняв свой обычный, красно-жёлтый, цвет и закрыв глаза. Видимо, для ориентации в пространстве они не нужны.

— Гляди-ка, получилось, — присвистывает Дылда. — А мы уж думали, эта щётка любопытная тут вечно торчать будет.

— Ну, так на то я и ксенофил, — едва улыбаюсь, тяжело опускаясь на стул.

Меня мутит, и очень сильно. В боку жжёт, я пытаюсь отвлечься:

— А у них есть какое-нибудь название? Ну, как у сайлов?

— У щёток-то? Нет. Щётки и щётки. Слизняки. Твари ворсистые. Сам у сайлов поспрашивай, любопытный ты наш!

— И спрошу. Назначите меня каким-нибудь министром по переговорам с внеземными формами жизни. Ещё и Влада перещеголяю, — пытаюсь улыбнуться.

— Да ну, не сможешь, — недоверчиво тянет Дылда. — Хотя ты ловко с ним управился. Да, кстати, Влад зовёт его Пинз вроде бы.

— От слова «шавка»? — вяло переспрашиваю я, а потом сразу же поправляюсь. — Щётка. Мог бы сразу сказать.

— И как бы тебе это помогло? Он же всё равно глухой, — парирует Дылда.

Сглатываю. Тошнит. Я даже точно не пойму, что именно со мной не так, но почему-то вдруг становится слишком холодно, и речь слышится, как будто пропущенная через слои ваты или кто-то бубнит через стекло:

— А ты сам что такой бледный? Эй, эй, что с тобой? Ты как?

В боку нестерпимо дёргает, кажется, что-то мокрое и холодное стекает по коже. Комбинезон прилип к телу, как фольга, и совсем не греет. Чувствую, как меня встряхивают за плечи, пытаюсь вяло отбиться, вскакиваю, но не могу удержать равновесия — дыхание обрывается, а мир — опрокидывается во тьму…