Колдовской отведай плод (СИ)

— Лучше меня убить, — мрачно ответила я. — Я как раз в таком виде. Вернее, состоянии.

Дверь распахнулась рывком.

— Что случилось? — в его голосе слышалась тревога.

— Вот, — я потрясла выстиранной рукописью. Темные брызги полетели во все стороны, попав на мой светлый в цветочек халат и на его белую рубаху.

— Решила окропить меня святой водой? — озадаченно спросил Гвейн.

— Рукопись пропала! Я уронила ее в ванну!

Он взял у меня из рук книгу, поворошил страницы и недоуменно спросил:

— Уронила в ванну? И именно поэтому смеялась?

— Конечно, не поэтому, — прорычала я.

— Тогда я не понимаю… — он и вправду не понимал. — Зачем ты ее уронила?

— Что значит — зачем? Низачем. Случайно. Потому что спала! В ванной! Представляешь? Заснула как идиотка. И позволила книге вымыться. Смыть с себя все записи мага Утряма! — Я часто-часто заморгала, чтобы прогнать слезы. Шмыгнула носом. — Даже не представляю, как буду оправдываться перед Данни. И как теперь восстановить записи.

Гвейн уставился на меня, потом перевел взгляд на книгу:

— По-моему, они сами прекрасно восстанавливаются.

— Что?!

Подскочив, я уставилась на мокрые страницы. На них медленно, будто нехотя, проявлялись слова. Нет, сперва стали появляться отдельные буквы, символы, которые постепенно складывались в текст.

— Но… это совсем не то, что здесь было, — пробормотала я.

— Ты уверена? — Левая бровь Гвейна вопросительно поднялась. — Может, просто не дошла до этого места?

Лихорадочно пролистав уже прочитанные страницы и узрев на них незнакомые строки, я покачала головой:

— Нет, это что-то другое. Во-первых, те записи были сделаны черными чернилами, а эти почему-то красные. Во-вторых, тут какие-то формулы, а там не было ни одной. И вот эти строки мне тоже незнакомы: «Когда задремлет старый сад, под яблоней отыщешь клад».

— Интересно, — сказал Гвейн.

— По-моему, ничего интересного. Дурацкие стишки.

— Я не столько про стишки, сколько про способ подачи материала.

— Способ подачи? Ты вот про эти строки? И что тебе показалось интересным? Красные чернила?

— И они тоже. По какой-то причине автор… как его?

— Маг Утрям, — подсказала я.

— Да, он. Написал жития Святых поддержек…

— Подпор! Неужели так трудно запомнить?

— Извини, если невольно оскорбит тебя в твоих лучших религиозных чувствах. Конечно, Подпор. Итак, он запечатлел жития смываемыми чернилами, но перед этим те же самые листы исписал симпатическими.

— Какими?

— Ты не знаешь что такое симпатические чернила? Они как правило незаметны и проявляются под воздействием определенного вещества. В нашем случае — воды. Обычно ими записывали страшные тайны, предназначенные только для одного адресата. Или для узкого круга людей. Как полагаешь, зачем это сделал наш незнакомый маг? Что такого в этих стишках, если на них пришлось переводить драгоценные чернила?

— Понятия не имею.

— Тогда давай дадим книге высохнуть, а потом вместе ознакомимся с ее содержимым. Может, появятся какие-то разъяснения.

Ничего другого не оставалось. Мы вернулись в комнату, где Гвейн положил книгу на подоконник.

Я выглянула наружу. Под окном росли яблони. Много яблонь. Стройными рядами они уходили вдаль, ветви их гнулись под тяжелыми плодами, некоторые почти касались земли.

Под яблоней отыщешь клад.

Дурацкие стишки.

Интересно, под какой именно? И почему лишь когда сад задремлет?

Кстати, а когда он задремлет?

— Возможно, зимой, — сказал Гвейн.

— Ты что, читаешь мои мысли? — недоуменно посмотрела я него.

— Да какое там чтение. Просто смотрю туда же, куда и ты. И сопоставляю с только что прочитанным. Со стишками. Когда задремлет старый сад? Кстати, он ведь достаточно стар, так? Ну, и когда? Скорее всего, зимой. Или осенью.

— Так сейчас и есть осень.

Я жадно вглядывалась в ряды деревьев, пытаясь угадать, под какой именно яблоней следовало искать клад.

— Может, его уже давным-давно отыскали, — предположил Гвейн.

— Может — вздохнула я. — Но помечтать-то можно.

Глава 12. Неприятность с Ариенной. Ужин, стихи, вечерняя прогулка

— Позолоти ручку, всю правду скажу!

А случится у тебя роман с человеком,

которого ты никогда не увидишь!

— Это как?

— Ну… ослепнешь, например.

(Из сеанса гадания)

Стоящая на комоде лампа разразилась звонкими переливами. Я взглянула на высветившийся номер. Вызывала Данни.

— Клад под яблоней? — недоуменно спросила она. — Вы чем там вообще занимаетесь?

Я смущенно рассказала про выстиранную рукопись.

— Ничего себе! — воскликнула Данни. — И что, там появились какие-то строки? Вообще-то, это скорее всего проделки папеньки. Дело в том, что никакого мага Утряма не существовало. Папенька его просто-напросто придумал, когда рассказывал мне на ночь сказки. Уверена, он и был автором найденной рукописи. А вот то, что под ней скрывалась другая… Я этого не знала. Мира, по-моему, ты совершила открытие! Папенька, насколько мне известно, был мастером придумывать загадки. Он и меня подобным образом воспитывал. Спрячет что-нибудь, а ты попробуй отыщи. Пока не найдешь, не получишь сладкого. Я тебе не рассказывала, как однажды он спрятал мою туфлю? И куда! В воронье гнездо! Как сейчас помню, инструкция для поиска была такая: "Прокричи три раза — кар-, получи прекрасный дар". Я из вредности не стала ничего кричать и два дня проходила босиком. А потом ворона выкинула "клад" из своего жилища. Помню, мне влетело еще и за то, что треклятая птица потрепала обувку… Так что, возможно, клад действительно существует. Но где, под какой именно яблоней — понятия не имею. Учти, кладом может оказаться какая-нибудь ерундовина типа старой калоши.

— Учту.

— Ты нашла что-нибудь про Великую шестерку? — спросила Данни.

— Только то, что писал Утрям, — вздохнула я. — То есть, твой папа.

— Ну, не думаю, что в его рукописи все выдумка, — утешила меня подруга. — Папенька обычно брал реальные факты и лишь слегка их приукрашивал. Кстати, я ведь тебе говорила, что особенно ценные книги он хранил в своем кабинете? Попробуй поискать там. А зачем тебе вообще понадобились Подпоры? Ах, да, я помню, по работе.

— Точно, — ответила я.

Огорчать подругу и рассказывать про шесть кинжалов не хотелось.

Мы еще немного поболтали. Данни рассказала про очередной визит Ербина, пытавшегося продать ей какой-то хлам. Я посоветовала превратить его в автомат по продаже газет. Мы посмеялись. Потом она спросила, ношу ли я ее подарок. Я бросила взгляд на Гвейна и ответила, что да, конечно, хотя на самом деле кольцо покоилось там же, куда я его поместила — в нижнем ящике комода. Теперь же мне было слегка досадно — если бы я мылась с кольцом на пальце, то, возможно, выглядела бы немного лучше, чем без него. Данни посоветовала не снимать его ни на минуту. Я горячо пообещала, зная, что никогда, ни за что не надену сей артефакт. Потом она спросила, не находила ли я ее коробочку. Ругнувшись про себя — про коробочку я забыла напрочь — ответила, что пока поиски не увенчались успехом, и мы распрощались.

— Что за коробочка? — спросил Гвейн.

— Да так, ничего особенного. Какая-то безделушка. Деревянная, продолговатая и с яблоком на крышке. Если случайно ее обнаружишь, припрячь ее, чтобы потом передать Данни. Коробочка принадлежит ей.

— Хорошо. А теперь… покажи-ка мне кинжалы.

Они лежали там, куда я скинула их утром — в верхнем ящике комода. Разложив кинжалы на столике, я наконец-то догадалась подключить маго-взор.

Все шесть были не просто магическими. Они горели ярким белым светом, будто были выкованы из чистейшего могуллия безо всяких примесей. Аж глазам стало больно. Никогда прежде не видела ничего подобного. Теперь я почти уверена — как бы их не метали, они сами собой складывались в равносторонний перевернутый треугольник. Но почему именно в него? И вообще, откуда они взялись? Кто их кидал и почему в нас?