Ангелы не умирают

Катрин явно не понимала, как вести себя в подобной ситуации, но я чувствовал, что её тело откликается на мои прикосновения и мою страсть, несмотря на её зажатость и напряжение.

Мои поцелуи перешли на плечи.

Потом осторожно, боясь спугнуть, смутить, оттолкнуть, коснулся нежной девичьей груди. Сначала легко, потом сжимая сильнее.

Когда я припал к ним губами, Катрин откинула голову, не сдержав стона.

Языком я принялся играть быстро твердеющим соском. Её возбуждение передавалось мне, заводило. Мои губы впивались в её грудь, в то время как пальцы осторожно исследовали внутреннюю часть девичьих бёдер. Завитки волос под влажными трусиками были мягкими и нежными.

Катрин протестующе застонала, пытаясь отстраниться, сжать бёдра. Но это не помешало мне нащупать упругий бугорок между мягких складок её лона.

Она замерла под этой смелой ласками, явно напуганная, смятённая новыми ощущения. Какое-то время казалось, что ничего не получится, но её учащённое прерывистое дыхание дало знать, что всё идёт, как и должно.

Катрин задыхалась, выгибаясь, как кошка, пока мои пальцы двигались внутри неё всё быстрее. Я чувствовал, что она близка к разрядке. Она уже и не смогла бы остановить меня, даже если бы захотела.

Я понял, что Катрин кончила, когда она зажмурилась, замерев, наслаждаясь волнами оргазма.

Я впитывал её дрожь, предвкушая основное блюдо.

Мне всё труднее было сдерживать свою похоть. Напрягшийся, каменный член болезненно ныл, тело требовало разрядки.

Не отрывая взгляда от серых, потемневших глаз, я медленно, очень осторожно вошёл в неё. Член обняла жаркая, до предела узкая, девичья плоть.

Мне хотелось двигаться быстрыми, резкими рывками, чтобы освободиться от скручивающей судороги желания, но приходилось медлить. Катрин нужно было привыкнуть к новым для неё ощущениям.

Обняв её за бёдра, я начал двигаться неспешно и размерено, стараясь не кончить сразу.

Внутри Катрин было тесно и жарко. Она двигалась в одном со мной ритме, интуитивно подхватив его.

У моей сладкой девочки определённо был дар любви. Клянусь, из неё выйдет чудесная ученица.

Её голос, её взгляд, её имя – всё для меня отныне будет ассоциироваться с прохладой. Я чувствую Катрин словно тающие льдинки на языке. Прохлада её души диссонирует с горячим телом.

Я чувствую, как по моей по спине катится солёный пот. Вижу слёзы на её глазах.

Сильнее…

Быстрее…

Голова идёт кругом.

Ещё чуть-чуть… и я кончаю, вздрагивая в ней, зажмуриваясь до рези в глазах, впиваясь пальцами в обивку дивана.

– Альберт…

Оглушённый и ослеплённый, падаю, роняя голову ей на грудь.

Мне так хорошо – слишком хорошо.

Против воли в воображении встаёт картинка. Красивые блондин и блондинка стоят на пороге дома и целуются. Словно принц и принцесса они идеально подходят друг другу.

Только блондинка эта – не Катрин. Синтия.

–Что случилось? – чутко отзывается Катрин на мгновенную перемену в моём настроении.

– Ничего, – вынужденно лгу, стараясь отвлечь улыбкой.

Мне самому тошно от этой полу лжи.

Я не хочу видеть образ сестры и чувствовать себя изменщиком вдвойне. Будто предаю сейчас и ту, и другую. Мысль стучит в моей голове, разрывая сердце на части. Причиняет боль.

– Альберт, что-то не так? – приподнялась на локте Катрин, заглядывая мне в лицо.

– Не так? Да что ты? Всё просто чудесно!

И я не солгал.

На свете до неё была только одна женщина, способная удовлетворить меня до такой степени. Раньше – была одна.

– Но что-то ведь…

– Тс-с! – приложив палец к её губам, я заставил Катрин умолкнуть. – Не говори ничего. Разговоры не всегда хороши. Они способны всё испортить.

В серых глазах промелькнул стальной отблеск. Я понял, что разговаривать всё-таки придётся и, если я не хочу, чтобы он повернул туда, где я буду чувствовать себя лживым мерзавцем, нужно самому брать инициативу в собственные руки и выбирать тему.

– Мне было хорошо с тобой. Надеюсь, тебя твой первый опыт в любви не разочаровал?

Щёки Катрин заалели.

Вспомнив, как она извивалась подо мной я вновь ощутил прилив желания. С моими аппетитами одного раза мне было мало, но Катрин новичок в любви, так что аппетиты придётся умерить.

– Всегда считала, что все эти восторги в женских романах преувеличены. Но, откровенно говоря, действительность превзошла все мои ожидания, – со смущённой улыбкой проговорила она, прячась от моего взгляда за водопадом собственных волос, упавших ей на лицо.

– Только…

– Что «только»? – переспросил я, заправляя упавшую прядь за ухо, чтобы иметь возможность вновь видеть хорошенькое личико.

– Только для меня неприемлемы отношения «просто секс». Я так не могу.

– А разве кто-то предлагает подобный формат? Я официально подтверждаю сделанное мной предложение руки и сердца. Мои намерения были самыми честными с первых дней, – со смехом напомнил я. – Сколько раз мне повторять о том, как много ты значишь для меня? И что сделать, чтобы ты, наконец, мне поверила?

Катрин смерила меня долгим, внимательным взглядом и я понял, что сейчас она заговорит именно о том, о чём я говорить всеми силами избегал.

– Я хочу, чтобы Синтия Элленджайт раз и навсегда исчезла из твоей жизни.

Что ответить? Это было невозможно. Как невозможно отказаться от руки или ноги – части самого себя. Но и объяснить Катрин почему так тоже невозможно. Не поймёт. И винить её за это нельзя.

Я бы тоже не понял.

– Раз и навсегда получится вряд ли. Даже если я захочу.

– Если захочешь?!

– Она не только была моей любовницей – она моя сестра. Единственное, что осталось от прошлой жизни. К тому же Синтия не согласится так просто уйти. Это не от меня зависит.

– И что?! Ты хочешь, чтобы я смирилась с её присутствием в нашей жизни?

Я кивнул. Я хотел именно этого. И вполне отдавал себе отчёт в том, что прошу слишком многого.

– Альберт, это невозможно, – сверкнув глазами, заявила Катрин, поднимаясь с дивана и потянувшись за одеждой.

– Я не прошу тебя закрывать глаза на нашу связь. Катрин, наши отношения с Синтией останутся в прошлом. Она может перестать быть моей любовницей, но не моей сестрой. Я не могу и не хочу ничего делать с последним фактом.

– Может быть, ты ещё и на свадьбу её пригласишь? – язвительно засмеялась Катрин.

– Ну, вообще-то, планировал.

Смех её резко оборвался. Она смотрела на меня, как на странное, неизвестное науке, насекомое.

– Ты в своём уме? Я не могу определиться – ты по-викториански наивен? Или наглый сверх всякой меры?

– Вот поэтому я и просил тебя сегодня воздержаться от разговоров. После любви ссориться не лучшее дело.

– Секс.

– Что?..

– Какая уж любовь? Между нами был секс. И он был не плох, тут не поспоришь. Но пока между нами был хороший секс – и только! Ещё нам, хотя не нам – тебе, светит выгодный брак. Любовь же ко всему происходящему не имеет никакого отношения.

Ну вот. Снова – здорово.

– Опять ты за своё? – устало развёл я руками. – Чего ты добиваешься, я не пойму.

– Спокойной ночи, Альберт, – раздражённо сказала Катрин, направляя к лестнице.

– И тебе приятных снов, – бросил я ей вдогонку.

И остался один.

За окном продолжал завывать ветер, создавая мрачную, тревожную атмосферу.

Глядя на догорающие угли в камине, сонно размышлял о неизбежности выбора.

Выбирать придётся. Это неизбежно. Синтия поставит меня перед точно таким же выбором. От этого никуда не деться.

И выбор предрешён. Рядом с Катрин, будущее и жизнь – рядом с Синтией отжившее жутковатое прошлое и… смерть?

Но как оставить Синтию в созданном ею ж самой аду в одиночестве? Она заплатила за моё воскрешение большую цену. Наверное, я обязан ей.

Я всегда чувствовал себя её должником. Словно её неудачи и грехи – это моя вина. Но – правда ли это?

В моём чувстве к Катрин все светло и понятно. Оно наполняет меня силой и желанием жить. А Синтия?..