Узы (СИ)

Менетнашт заходит в покои вместе с наступлением сумерек и останавливается на пороге, созерцая юношу. Последние лучи Атона касаются в последний раз за сегодня лица Донкора, подчёркивая тени, что создавали новое лицо. Жрец склонил голову к плечу, словно хищная птица, что нашла свою добычу. Чтобы ему не говорила Зэма, но Донкор был красивым, был жемчужиной Нила, которую он отыскал.

- Почему мне запретили выходить? – налетает на Менетнашта небольшой ураган, стоит только Донкору увидеть мужчину.

- Потому что ты мог потеряться среди толпы, и я бы тебя даже днём с огнём не нашёл.

- Но это несправедливо! – не сдерживает себя Донкор, накрученный за эти часы ожидания. – Мало того, что меня служанка пыталась переодеть, полностью, так ещё и вы не предупредили, что после я не смогу выйти даже свежим воздухом подышать. Это…

- Ты мог выйти во внутренний двор, - перебивает юношу Менетнашт и не сдерживает улыбку, замечая его потерянный взгляд. – Позади тебя арка, закрытая вуалью.

Донкор открывает рот, но не может ничего сказать, потому что… Потому! Его не слышат, на него непонятно как обращают внимание и непонятно чего хотят. Он сходит с ума от противоречивых чувств, которые терзают его, которые заставляют смотреть на мир совсем не так, как привык. И хоть бы объяснили, хоть бы как-то подтолкнули к правильному ответу, решению или к чему-нибудь, но…

- Почему вы не предупредили, что я должен быть пленником?

- Уволь, ты вовсе не пленник, - Менетнашт подходит слишком близко к юноше, нависая над ним. – Я же уже объяснял тебе…

- Как?! – не выдерживает Донкор и тут же опускает взгляд вниз, пристыженный своим поступком. – Вы говорите слишком непонятно, говорите совсем другое, когда я спрашиваю третье, а сейчас выясняется, что я просто глупое дитя, которое ничего не понимает. Когда вы были в Гераклеополе я верил вам, вашим словам, что вы действительно просто проверяете то, что вас интересует, но после смерти матери вы просто взяли и весь мой мир сломали. Бескорыстная помощь, не дали через пару дней уйти в Дуат и сейчас я в Кинополе. Так просто не бывает и вам действительно что-то нужно.

- Ты всё сказал? – слишком холодно интересуется Менет и складывает руки за спиной. – Я решил взять тебя в свои ученики.

Ученик? Как это?.. То есть… Донкор, не моргая, смотрел в глаза жреца, пытаясь понять – шутка ли или просто издевается. Насколько он знает, то в ученики берут с самого рождения, а он уж слишком старый для того, чтобы чему-то научить.

- Неужто ты и сейчас не веришь мне? – Менетнашт ловит пальцами косичку Донкора и легко дёргает, словно проверяя что-то для себя. – Я узнал тебя за эти дни куда лучше и считаю, что ты действительно хорошая кандидатура на ученичество.

Ученик… Донкор несколько раз повторил это простое слово в мыслях, пробуя, смакую и втайне даже от самого себя радуясь, что именно его кандидатуру взяли на такую роль. Возможно, очередная ложь, чтобы скрыть что-то большее, но юноша хотел верить тому, что ему предоставили. Ученик – гордо и высоко, ученик – знание и уважение.

Юноша, увлечённый своими мыслями, уже вовсе не обращал внимания на то, что ему говорят, что его уже давно вывели из покоев и повели куда-то по коридору. Если сам Менетнашт будет учить его, то он будет знать куда больше, и не просто в теории, а на практике. Возможно, побывает в других государствах, увидит то, о чём говорил жрец, прикоснётся до чужой религии, культуры, чтобы познать для себя что-то интересное и полезное. Конечно, слишком уж сказочно это звучит, но и раньше он не мог себе помыслить, что встретит когда-нибудь самого Анубиса, что будет у него под защитой… Под защитой самого Бога! Но если бы ему дали шанс прожить свою жизнь заново, Донкор сменил только один аспект – вернул бы к жизни маму.

Удивительно – юноша более не чувствовал, как щипает глаза от слёз, когда он вспоминал свою мать. Время лечит, если есть кому тебе это показать. Сам бы Донкор давно бы пошёл следом за той, кто дал ему жизнь, потому что… Нет! Он поклялся себе, что более не вспомнит те мысли, что одолевали его в первые дни после смерти.

Громкая музыка, чужие голоса, которые сливались в один сплошной шум, врывается разгорячённым лезвием в сознание. Донкор вздрагивает и замирает на пороге, смотря на веселившихся людей. Свет огня отбивался от каждого украшения, которые начинали сверкать так, как и при лучах Атона, разнообразные одеяния, которые казались куда дороже, чем все драгоценные камни. Слуги плавно обтекали гостей, разнося напитки или забирая ненужную посуду, о чём-то шептались в самом непримечательном углу. В воздухе витал слишком соблазнительный запах еды и Донкор морщится, когда в животе начитает громко урчать. Благо, музыка играла довольно громко, чтобы удовлетворить гостей, чтобы музыкантов не выгнали и не оставили без еды, без крова.

Менетнашт кивает головой юноше, чтобы он следовал за ним, и скрывается среди людей слишком быстро. Неуверенно, Донкор делает первый шаг вперёд и девушка, бросив на него взгляд, отходит в сторону, чтобы пропустить. Странно, непривычно, и юноша опускает голову, догоняя жреца. У одних поведение к нему отрицательное, даже ярость возникает ни с того, ни с сего, у вторых какое-то холодное почтение… Нет, он абсолютно не понимает людей. И не хочет, потому что они приносят слишком много боли, когда пытаешься разобраться.

Чужая рука хватает его за запястье и тянет за собой, виляя между людьми, словно песчинка на ветру. Менетнашт ведёт за собой юношу, который явно уже собирался потеряться. Формальная часть пиршества – представить своего будущего ученика номаху, чтобы Донкору был свободный путь в библиотеку и не выставляли из нома. Кинополь – закрытое государство в государстве и к незнакомцам относятся с подозрением. Если они ничего не делают, не приносят пользы для нома, то дорога им обратно или же в пустыню, которая погребёт новых путников под своими песками с великим удовольствием.

- О, наш высокоуважаемый жрец пожаловал, - с добрыми нотками в голосе тянет мужчина, подымаясь с подобия трона.

Донкор сильнее жмётся к Менетнашту, не слыша того, что говорит мужчина, когда взгляд натыкается на женщину, которую он встретил тогда в коридорах дворца. Ненавистный взгляд, взгляд полный отвращения и всё только обращено на него. Юноша второй рукой сжимает предплечье Менета, чтобы привлечь внимание к себе, и попросить уйти отсюда, где его, кажется, уже несколько раз убили взглядом.

- Зэма, перестань пугать столь милого мальчика, - приторно сладкий голос мужчины привлекает взгляд Донкора к себе.

Мужчина в комплекции, да даже более дорого выглядит, чем все здесь, вызывал уж слишком неопределённые чувства: вроде бы и добряк, а вроде бы есть что-то во взгляде такое, что отпугивает и заставляет держаться на расстоянии.

- Представишь нас? – мужчина переводит вопросительный взгляд на Менетнашта, а после вновь на юношу.

- Это Донкор, мой ученик, о котором я вам рассказывал сегодня с утра. Донкор, это Уомукота – номах этого города, - Менетнашт бросает предупреждающий взгляд на женщину и кивает головой в её сторону. – Это Зэма – тоже жрица. Не обращай внимание, она всегда на всех так смотрит, словно желает скорейшей смерти.

- Чего ещё можно было ожидать от тебя, Менетнашт, - холодно бросает женщина и оставляет их одних, скрываясь в толпе людей.

Донкор хочет спросить, нормально ли это, может, проблема какая-то действительно в нём, но просто вздыхает. Потом спросит, наедине, если не забудет. Менетнашт говорит что-то Уомукоте, полностью забывая о юноше, который жмётся к нему из-за страха неизвестности. Первый его пир со столь знатными людьми, взгляды, которые гладят его по коже, но стоит посмотреть ему в ответ, как тут же пропадают, словно и не было.