Слияние (СИ)

Полтергейст — злобный и неприятный противник, но его запас энергии ограничен. Потому и обезвредить его сравнительно легко — заставить выдохнуться. Тварь же, притаившаяся в комнате, черпала силы из потустороннего мира и продержаться могла очень долго, много дольше Ника. Он давал себе от силы минут пять. За это время могли подъехать ребята из службы поддержки, а могли и не успеть. Если второе — он сгорит зазря.

Существо медленно повернулось в его сторону, моргнуло шарообразными глазами мутно-желтого цвета в размере шести штук и распахнуло пасть, полную игольчатых зубов, расположенных в три ряда. На полметра выметнулся раздвоенный язык с примостившимся посредине седьмым ясно-голубым глазом с белым зрачком, и только в этот момент артефакт, висевший у Ника на поясе, тревожно завибрировал. Опомнился, называется! Он еще внизу обязан был распознать лярву.

Лярвы существовали трех типов. Одни присасывались к ауре человека, животного или какого-нибудь искусственного объекта вроде АЭС и медленно пили энергию или даже просто тепло — маленькие, с хоботком вместо пасти и слабые настолько, что человек, обладающий сильной волей, мог отогнать их или даже самостоятельно уничтожить. Вторые проявляли активность в заброшенных домах, подвалах, на чердаках — хищные и на порядок более опасные. Именно эти монстры, вернее их тени и отражения, пугали детей, выползая ночью из-под кроватей. Третьи же, имеющие постоянный источник подпитки из потустороннего мира, но охотящиеся в реальности, являлись настоящими убийцами. Именно такая и обитала здесь.

Будь Ник обычным человеком, уже умер бы от сердечного приступа или кровоизлияния в мозг. Лярва напала без промедления, а он вскинул руку. Со стороны он, наверное, напоминал баскетболиста, потянувшегося за мячом, но так до него и не дотронувшегося. Между ладонью и лярвой помутнел воздух, белесый удушливый туман принялся заполнять комнату. Ник свободной рукой отстегнул от пояса артефакт, швырнул в окно и с облегчением услышал звон разбитого стекла. Если он не сомлеет от духоты и ядовитых испарений — протянет несколько лишних секунд.

Сожаления не было: пусть жить и хотелось отчаянно сильно, предаваться унынию он не собирался. В конце концов, умереть в бою — одна из прекраснейших смертей, какие только существуют. Он чувствовал, как уходят силы. Если бы не этот «хвост», рискнул бы поставить все на шанс уничтожить тварь, благодаря единственной выверенной атаке, но увы: сейчас он мог лишь держаться как можно дольше и выигрывать время для других.

По позвоночнику тек холодный пот, колени дрожали и пытались подогнуться. Сколько уже прошло времени, он не знал. Минута или больше? Пять выдерживали единицы. Истребители, выстаивающие десять, считались легендарными.

«Пять минут — это триста секунд. Всего триста. — Ник прикусил губу и принялся медленно и монотонно считать про себя: — И один, и два, и три… и четыре…»

Вероятно, он вошел в транс, иначе обязательно почувствовал бы, когда обстановка в комнате изменилась. В ней находился еще кто-то. Существо было каким-то плоским — словно силуэт, вырезанный из черной бумаги. Оно… вернее он, воспринимался высоким стройным мужчиной в цилиндре и с тростью.

«Бред», — подумал Ник.

Силуэт вдруг ухватил его за плечо. Перед глазами Ника взорвался фейерверк из радужных брызг. Второй рукой силуэт сделал грациозное мягкое движение, словно изображал волну, и лярву начало затягивать в стену.

«Галлюцинация, вызванная стремительным упадком сил», — подумал Ник. Он не знал никого, обладающего такой мощью.

Когда лярва почти исчезла в стене, он решился посмотреть на того, кто пришел на помощь, и закричал. Единственное, что осталось в памяти, — черные глаза с узким вертикальным значком ярко-синего цвета.

***

— Ну и силен ты, Враныч. Целую лярву приговорил. — Ник очнулся, лежа на лавке у подъезда. Как Сашка нашел его и вывел, он не помнил.

— Я не смог бы, — прошептал Ник. Голос совершенно не повиновался.

— Не скромничай.

— У лярвы был открытый канал, так что без вариантов, Сашк.

— Ты ошибаешься, — уверенно заявил тот. — Мало ли что привидеться могло, но аннигилировал ты ее классно, я почувствовал и оценил.

Значит, Сашка наблюдал за ним, но незнакомца даже не ощутил? Ник нахмурился. Неужели все же глюк?

========== Глава 2 ==========

— ЧП обернулось для НзНч полным П…

— Сашк, не смешно, — Ник на секунду приподнял голову и снова опустил ее на скрещенные руки. — У меня это ЧП, эта лярва и этот мой… героический поступок уже в печенке сидят.

— Погоди, тебя еще наградят. Грамоткой, — Сашка только сильнее развеселился.

— Посмертно, — предрек Ник.

Произошедшее словно запустило какой-то механизм или активировало очередной закон Мерфи. На контору посыпались проверки за проверками. Столько комиссий не то что Ник — Астафьев не видел. В результате бессменный начальник вспомнил, сколько ему настоящих паспортных лет, и спешно запросился на пенсию.

Нику тоже досталось изрядно. Его если только под микроскопом не обследовали. Чуть ли не каждый день в контору приезжал новый специалист и тестировал на профпригодность. То ли кто-то наверху кусал локти из-за того, что проглядел уникума, то ли пытался выяснить некий способ повысить собственный уровень до заоблачных высот, а скорее всего, якобы ученые, просиживающие штаны в министерстве, хотели получить очередную степень и признание коллег. Каковы бы ни были причины, всех этих людей Ник искренне ненавидел и, хотя порчу наводить не умел, как никогда надеялся на материальность мыслей: пусть не геморроем, но головными болями наградить обидчиков очень хотелось.

— Не раскисай, Враныч, — Сашка похлопал его по плечу.

Именно этот момент выбрал стационарный телефон, чтобы огласить кабинет заунывной трелью. Сашка ухватил трубку первым, несколько минут выслушивал сообщение, потом дал отбой и смачно, со вкусом, выругался.

— Поздравляем всех нас. Прилив, — сказал он, немного успокоившись.

Приливы накатывали редко. Иногда они совпадали с погодными аномалиями, чаще — нет. После них город преображался и в течение нескольких дней просто-таки дышал потусторонним. Принимало это разные формы: яблони начинали цвести в конце сентября, тюльпаны вырастали из-под снега под новый год, в звездном небе удавалось увидеть настоящую фею, а то случался наплыв оборотней и упырей или призраки устраивали парады за кладбищенской оградой.

— Когда? — только и спросил Ник.

— Вечером, — «обрадовал» Сашка.

К девятнадцати тридцати небо затянули сизые тучи, и… началось. По всему городу было объявлено штормовое предупреждение. Ветер срывал не только шляпы и зонты, но и гнул рекламные щиты, ломал деревья. С площади у метро «Алексеевская» унесло газетный ларек, который так и не нашли.

— В стране Оз отыщется, — прокомментировал Сашка это событие.

Дождь лил даже не как из ведра, а как из брандспойта, местами выпал град величиной с перепелиное яйцо. В центре затопило несколько улиц и тоннель под парком. В районе Ломоносовского сошел с рельсов трамвай, «рога» которого тотчас оккупировали огни святого Эльма. Со смотровой площадки на Воробьевых горах все желающие (их, правда, почти не оказалось) могли наблюдать шикарную фата-моргану. Судя по всему, на город снизошло нечто очень сильное, однако ни во время самой грозы, ни в течение четырех часов после нее вызовов не поступало.

— Иногда я прихожу к выводу, что наши оппоненты давно поняли, как именно нам насолить, — стонал Сашка, когда в четыре утра они направлялись к служебной стоянке. — Мы проторчали в конторе больше половины ночи по их вине, и — ничего. Ничего, Враныч! Стихия с ума сходила, веток вон сколько наломала, а по нашей части — только огни святого Эльма да мираж с птеродактилями, грифонами и черной башней в чистом поле. И по нашей ли? Явления скорее синоптиков касаются, а не конторы.

— И никого даже не съели, — в тон ему вставил Ник.

— Тьфу на тебя! Не каркай.

— И все же что-то произошло. — Ник пока не разобрался в своих ощущениях. Вокруг возвышались дома, фонари освещали улицы и широкие проспекты, но все это выглядело нереальным и призрачным. Стоило закрыть глаза, и начинало казаться, будто он находится в логове чудовища. Он только пока не понимал: переместился ли в него сам или оно пришло вместе с грозой и бурей.