Узы (СИ)

Мама ему часто рассказывала про каждого бога, про то, как они выглядят и какой характер у них. Но он всё равно не мог поверить в то, что не спал тогда, что не привиделось ему, что на его зов наконец-то кто-то отозвался. Хотя, зная, насколько он невезуч, то не стоит верить в то, что видел.

С самого утра Донкор уже был на ногах. Чтобы не думать – нужно занять себя делом. Оставив завтрак на столе для матери, юноша пошёл на плантацию, надеясь, что никто к нему сегодня не пристанет. Не хотелось ни с кем говорить, ни на кого смотреть. Если быть честным, то Донкор до сих пор чувствовал страх и вздрагивал от каждого малейшего шороха. Даже спокойные воды реки вызывали подозрения.

- Ну, как? – раздался сзади голос, из-за которого Донкор выпускает с рук корзину и колоски полбы рассыпаются по земле. – Ой, я испугал тебя? – наигранное удивление.

Донкор подымает взгляд на Одджи и поджимает губы. Что опять ему нужно от него? Покачав головой, юноша опускается на колени и, притянув к себе корзину, принимается складывать обратно колоски. Почему просто нельзя оставить его в покое?

- Ты сходил? – Одджи складывает руки на груди, не предпринимая попыток помочь юноше.

И что отвечать? Не правду же, ведь это действительно мог быть Одджи. И сейчас он просто посмеётся над ним, а потом начнутся издевки. Говорить нельзя никому, тем более ему.

- Эй! Я к тебе обращаюсь! – Одджи подходит ближе к Донкору и угрожающе нависает над ним.

- Нет, - тихо отвечает юноша, стараясь продолжать всё так же спокойно собирать полбу. – Я не ходил. У меня не было времени.

- А когда пойдёшь? – и странные нотки в голосе, которые заставляют нахмурится.

- Не знаю. Сейчас моя помощь нужна маме.

Ложь, которую он никогда не любил, но если хочет выжить в этом мире, то нужно уметь даже так защищать себя. Одджи кивает головой и уходит, словно какой-то дух, который появляется, чтобы издеваться над ним.

Тяжело вздохнув, Донкор подымается на ноги и более удобно перехватывает корзину, медленно идя к складу. Для него эта работа была порой тяжёлой: стоять днями напролёт под палящими лучами солнца, горбатится и смотреть за урожаем, получать за всё это копейки, за которые так тяжело прожить. Нет, ему не нравилась такая жизнь, хотя другую он не знал. Возможно, когда-нибудь получится вырваться отсюда и получить что-то большее, но пока… Он должен стараться, чтобы помочь своей маме, иначе, кто ещё это сделает?

До перерыва было слишком далеко, но Донкор чувствовал непонятное волнение. Нет, он не собирался снова идти в тот покинутый храм ради потехи, ведь, если там действительно кто-то есть, то он может добиться того, чтобы его мама стала здоровой.

В душе у юноши поселилась смута и волнение, а ещё что-то тёмное, что шептало забыть про всё это и плыть за течением. Как будто это возможно. Донкор уже устал оттого, что каждый день одно и тоже, словно ничего не может изменится. А так… Всё равно это безумие возвращаться туда, где чуть не погиб и непонятно что спасло.

Может, уйти сейчас, не дожидаясь перерыва? Нет, он не должен вообще куда-либо идти! А если это последний шанс, которого больше не будет? Донкор осмотрелся по сторонам, отмечая, что никого рядом нет. «Это твой шанс. Давай, пойди, узнай», - зашептал внутренний голос. Безумие…

Мелкие шаги в сторону, чтобы скрыться за небольшим кустом, и Донкор срывается с места. Он со всех ног бежал прочь из плантации, подгоняемый невидимыми псами, боясь, что его заметит стража или главный. Тогда точно влетит. Улица посёлка встретила его редкими прохожими, которыми были старики, и небольшими облачками песка, что норовили остановить его. Но юноша не останавливался, вбив себе в голову, что сегодня же и найдёт лекарство для мамы.

На повороте Донкор чуть не упал, но побежал дальше, не обращая внимания на удивлённый возглас какого-то старика. Казалось, что сердце шумит в самой голове, что по телу течёт не кровь, а огненное золото Атона, которое подгоняло.

Незаметная тропа пролегала между двух скал, отделяя свои земли от взора смертных. Казалось, что здесь даже солнце светило не так беспощадно. Донкор выкинул все свои мысли из головы, резко останавливаясь возле высокой арки, которая открывала взор на темноту. Коленки вновь предательски задрожали и захотелось вернуться обратно, всё забыть, продолжить жить той жизнью, которая у него есть. Но ноги сами понесли юношу вперёд, чтобы темнота укрыла его своим покрывалом.

Затхлый запах, запах старины. Как он вчера его не почувствовал? Донкор неуверенно спускался вниз по ступеням и обхватил себя руками, когда неизвестно откуда взявшийся холодный ветер набросился на него. Тихо, было слишком тихо, не так, как вчера. Может, ему действительно причудилось? Юноша останавливается в уже знакомом солнечном диске и стягивает с головы косынку, чтобы было что мять от волнения руках. Нет, не должен был сюда приходить… Донкор мотает головой и вздрагивает от звонкого звука ударов бусинок об бусинки в волосах, что разносится громким эхом. Нужно просто собраться и, если его версии правильные, то просто помолится, мысленно призвать. А как начать? Может, с имени, чтобы он знал, кто это? Или сразу с того, что ему нужно вообще?

- Ты смешной, мальчишка, - раздался знакомый рычащий голос рядом, который заставил Донкора поспешно сделать шаг назад и, споткнувшись, упасть на ступени. – И неуклюжий.

Страх, что был и вчера, овладел им с новой силой, ведь тёмный силуэт, что так же выделялся в темноте, двинулся вперёд. Неужели его сейчас убьют? Не сделали этого вчера, так сегодня, ведь снова потревожил. Донкор закусывает нижнюю губу, чтобы сдержать крик, когда в диск света выходит огромное существо, что такое же тёмное, как и сама темнота. Золото схенти и немеса подчёркивали алый огонь в глазах, а цвет неба ускха давал понять, что не просто чей-то розыгрыш.

- Анубис, - со страхом шепчет одними губами юноша и пытается отползти, но спина упирается в ступеньку.

- Что тебе нужно, мальчишка, раз ты так усердно молился мне? – бог отходит назад, вновь скрываясь в темноте, чтобы не пугать.

Действительно, что нужно ему? Донкор пытается вспомнить, зачем сюда пришёл, но в голове стало так резко пусто. И ни единого слова не слетает с губ, только что-то стекает по подбородку.

- Решил заплатить кровью? – лающий смех, который заставляет сжаться. – Глупый смертный.

- Я… я знаю, что в-вам нужно золото, - заикаясь, ответил юноша. – Мне ссказали, что так в-все раньше делали, чтобы… чтобы их близкие продолжали жить, а не умерли.

- Ложь, - тихий шепот на ухо, который заставляет дёрнуться в сторону и поползти назад на свет. – Ко мне ни раз обращались, но никого вернуть в мир живых из подземного царства невозможно.

Невозможно… Значит, он зря сюда пришёл во второй раз?

- Но моя мама ещё не умерла. Можете… можете вылечить её? – Донкор поворачивает голову в сторону и всматривается в темноту. – Взамен просите всё, что хотите! – горячо воскликнул юноша, подымаясь на колени.

- Не бросайся столь громкими обещаниями, дитя, когда не знаешь, что за ними стоит, - раздался голос отовсюду. – То, что написано на папирусе судьбы – невозможно изменить.

Неужели… это всё? Донкор опускает взгляд в пол и чувствует, как сердце болезненно сжимается. Надежда, которая горела пламенным цветком в груди юноши, медленно сгасает. Неужели целитель был прав, говоря, что спасения нет? Но… так… Донкор не сдерживает всхлипа и закрывает рот рукой. Плакать, когда не пустил ни единой слезы при побоях и издевательствах? Нет! Никогда! Он найдёт способ, чтобы спасти маму! Он есть, иначе… зачем их боги вообще создали?