Игра Канарейки (СИ)

– И что, я должна сочувствовать тебе?

Ульрих посмотрел на эльфку. Её глаза очень нехорошо блестели в отголосках блёклого света. Она была связана, почти полностью раздета, накачана фисштехом, парни Ульриха хорошенько развлеклись с ней. Но почему-то даже теперь от неё тёмными клубами исходила опасность.

Он не видел, что Канарейка закусила губу до крови.

– Радовид вас распустил, и вы решили отлавливать преступников и приторговывать наркотиками?

Ульрих отошёл от стены, нахмурился, не стал отвечать, убеждая себя, что не намерен разговаривать с убийцей. Звуки битвы были очень близко.

Из-за поворота молниеносно вывернул рахитик, зажимая кровоточащую рану на боку рукой. Ульрих отскочил назад, а рахитик подпрыгнул с Канарейке, с удивительной для такого тщедущного тела силой оторвал её от земли и приставил лезвие меча к шее.

От резкой смены положения у эльфки потемнело в глазах, она вскрикнула, когда рахитик резко дёрнул её за волосы. Канарейка чувствовала, как её рубашка пропитывается его кровью.

Когда зрение вернулось, в узком коридоре пещеры эльфка увидела Ольгерда. Он шёл своей обычной размашистой расслабленной походкой, будто не был весь перемазан в своей и чужой крови, не сжимал с силой в руках свою карабелу.

– Ещё шаг, приблуда, я её прирежу, – визгнул рахитик.

Ульрих выставил меч перед собой в блоке. Ольгред остановился, медленным плавным движением разрубил карабелой пояс кунтуша. Рахитик, Канарейка и Ульрих замерли, наблюдая за атаманом.

– Бросай свой меч, – приказал рыцарь.

Атаман как-то даже дерзко для его положения отбросил карабелу в сторону. Он посмотрел на Канарейку, замер не мгновение, снял кунтуш, оказавшись в свободной льняной рубахе.

– Ты же здесь главный? – спросил Ольгерд у Ульриха.

Рыцарь кивнул, не опуская меча.

– Я считаю, мы можем договориться.

– После того как ты зарубил моих людей? – холодно спросил рыцарь.

– Ульрих! – крикнул рахитик. – Хватит шаркаться с этим приблудой. Пусть проваливает, или прирежу эльфку!

Ульрих жестом указал рахитику заткнуться. Тот смачно плюнул в сторону, ещё раз дёрнул Канарейку за волосы. Она рвано выдохнула, подняла взгляд огромных серых глаз на Ольгерда.

Фон Эверек скользнул по ней взглядом, прямо посмотрела на Ульриха.

– Не такой уж я и приблуда. Более того, я считаю, что у меня достаточно денег, чтобы договориться с вами.

Ульриху явно польстила такая речь. Он посмотрел на атамана поверх блестящего лезвия меча.

– Кроме того, – продолжил распаляться атаман. – Я хорошо воспитан, и поэтому считаю неприемлемым вид, в котором сейчас находится ваша пленница. Отдайте ей мой кунтуш.

Рахитик сначала зычно загоготал, но поймав строгий взгляд Ульриха, проглотил смех и снова сплюнул.

– Сколько ты можешь дать? – спросил рыцарь.

– Десять тысяч новиградских крон. Только оденьте её. Голые нелюди мерзее утопцев.

– Брось вперёд, – кивнул Ульрих. Медленными шагами подошёл к лежащему на земле кунтушу, не отрывая взгляда от атамана. Подцепил кунтуш краем меча, попятился к Канарейке.

Она уже несколько минут старалась выглядеть как можно более обессилевшей, обвисла в руках рахитика. Ульрих набросил неожиданно тяжёлый кунтуш Ольгерда Канарейке на плечи, под полами стало не видно её рук.

Эльфке просто невозможно повезло с тем, что рахитик был накачан фисштехом так, что не заметил этого, продолжая тянуть её за волосы. Ульрих отошёл на несколько шагов в сторону, опустил меч чуть ниже.

– А вас нет причин хранить верность вашему заказчику, так? – спросил Ольгерд.

– Если сговоримся о цене.

– Как насчёт ваших сучьих жизней?! – воскликнула Адель, выйдя из темноты. Она поравнялась с атаманом, остановилась, почёсывая бедро кортиком с витой ручкой. Ольгерд коротко взглянул на неё, взглядом указал на Ульриха. Тот напрягся, рахитик ещё раз дёрнул Канарейку, оттащил ещё за собой на пару метров:

– Этот сучёныш время тянул!

Адель тут же бросилась на Ульриха, засверкали клинки. По тому, как рыцарь всё время стоял корпусом к противнику, а не боком, пытался пятиться, было видно, что он привык драться с огромным щитом, которого сейчас поблизости не оказалось. Он был силён, но без щита – не так, Адель в целом – недурна, но ей всё же требовалась помощь.

Атаман тем временем медленно и вальяжно направился к откинутой в сторону карабеле. Рахитик обмер, неосознанно нажимая на меч. По шее Канарейки потекла струйка крови.

Ольгерд поднял с пола пещеры оружие, вытер лезвие о штанину.

– Ещё шаг, и я убью её!

– Только посмей! – выкрикнул Ульрих, отвлёкшись от схватки с Адель. Она не упустила момент и полоснула его по руке.

– Он не убьёт меня, Ольгерд.

Канарейка даже точно не знала, кого она пытается в этом убедить – себя, Ольгерда или рахитика.

– Я слишком дорого стою, – прохрипела она. «Пленитель» тряхнул эльфку и прошипел какое-то ругательство.

Атаман слегка улыбнулся. Или так упал свет, и Канарейке это показалось? В любом случае Ольгерд медленно зашагал в сторону рахитика. В глазах его плясали не черти – сами демоны. Эльфка почувствовала, как рахитик мелко задрожал.

– Не… не подходи…

Горе-рыцарь наконец оторвал лезвие меча от горла Канарейки, выставил его перед собой на вытянутой руке. Атаман медленно подошёл к кончику лезвия. Рахитик попытался замахнуться мечом, но Ольгерд поймал лезвие рукой, крепко схватил, не давая рахитику вырвать его. Вдруг атаман отпустил его, и рахитик, полностью уверенный в своей победе, выкрутил меч и вонзил его прямо в сердце Ольгерда.

Он медленно опустил голову к ране, взглянул на неё и совершенно жутко улыбнулся рахитику, делая шаг вперёд, глубже насаживая себя на лезвие меча.

– Что… Какого…

Рахитик затрясся всем телом, перестал удерживать эльфку, схватившись за лезвие двумя руками. Освободившись, Канарейка ловко и быстро продела руки в рукава кунтуша, выхватила уже давно нащупанный ею на подкладке нож и чистым ловким движением полоснула горло рахитика. Он отпустил меч, попытался вдохнуть, хватаясь за горло, и рухнул на пол. Рядом на колени упала Канарейка.

Ольгерд вытащил у себя из груди меч, подпрыгнул к Ульриху со спины и одним мощным ударом снёс ему голову. Адель раскатисто захохотала, утирая с лица кровь рыцаря Пылающей Розы.

Бой на входе тоже стих. В пещеру вбежали Геральт, Эльза и детина с татуировками.

– Где Бертольд и Алес? – жёстко спросил атаман.

– Берту грудь полоснули, Алес его латает, – ответила Эльза.

Ведьмак молча пошёл осматривать тела лежащих рыцарей.

Ольгерд подошёл к Канарейке. Она сидела на полу, закрыв лицо ладонью.

– Врач нужен? – спросил атаман, садясь перед ней на корточки.

Эльфка подняла взгляд, изо всех сил стараясь не расплакаться перед ним.

– Да, – кивнула она. – Врач-женщина… – Крупные слёзы потекли из глаз убийцы, плечи судорожно задрожали.

Ольгерд отвёл её маленькую руку от лица своей большой ладонью. Рука эльфки дрожала. Он прищурился, попытался в темноте разглядеть её зрачки.

– Фисштех, – максимально отстранённо проронил ведьмак, смахивая со стола какие-то железные коробочки. Они с оглушительным грохотом посыпались на пол. Геральт чувствовал отвратительную смесь грязных запахов, в слабом свете факела мог разглядеть такое измождённое всего за неполных трое суток лицо и тело эльфки.

– Сама можешь идти?

Канарейка молча помотала головой.

Ольгерд так же молча подхватил её на руки, зашагал к выходу. «Кабаны» последовали за ним. Ведьмак обмолвился, что поищет здесь наводки на заказчика Канарейки, а потом сожжёт это место к демонам. Детина с татуировкой русалки подставил плечо Бертольду, помог ему идти. Лекарь суетился вокруг, предлагал помощь. Эльфка не реагировала на него, а Ольгерд отмахивался и не отвечал на вопросы.

Всё было так естественно, казалось закономерным и нормальным. Будто так и должно было случиться, атаман должен был спасти эльфку, нести её на руках и слышать запах её волос.