Игра Канарейки (СИ)

Поверх рубашки эльфка надела только что купленную портупею – на юбке нет кармашков и петелек, оружие придётся крепить на неё. Впрочем, портупея была куплена не только из практических соображений – она пригляделась Канарейке сразу, как только та её увидела.

Сверху – незаменимый и чудом выживший плащ, который должен был скрыть лицо и оружие эльфки.

Перед выходом из комнаты Канарейка всё же обернулась на трость, прислонённую к стене, легонько подпрыгнула на месте, проверяя ногу, и вышла за дверь.

Ольгерда внизу не оказалось.

Канарейка вышла через заднюю дверь к сараю, вывела ближнюю к двери чубарую кобылу и стала медленно и неуверенно седлать её.

Эльфка уже набросила на спину лошади седло, как сзади раздался больно знакомый голос:

– Ты крадёшь моего коня?

Канарейка поправила вещевой мешок и плавно развернулась, прокрутившись на носке больной ноги. Обезболивающее превосходило все ожидания.

– Я верну.

Атаман скрестил ноги, опёрся на забор.

– Если не сдохнешь.

Канарейка поджала губы, принялась возиться с подпругой.

– Ты не думаешь, что это было грубо? – Канарейка развернулась к атаману с крайней степенью недовольства на лице.

– Было.

Эльфка покачала головой, затягивая ремешок подпруги.

– И что, будешь прикрываться своим «каменным сердцем»? Оно же каменное, а не сволочное, или я что-то неправильно поняла?

Канарейка откровенно срывала злость – на коня, больную ногу, ситуацию вообще.

– Тебе нравятся убийства и садизм?

Руки тряслись, эльфка сама не знала, что на неё нашло.

– Грабежи, насилие…

– А ты, значит, собираешься меня учить? – почти насмешливо спросил атаман. Канарейка повернулась к нему лицом.

– Ты, убийца, гончие листы на которую висят по всей Редании? Неуравновешенная девчонка, кидающаяся на смерть, как только ей представится возможность?

– А ты не такой?! – крикнула Канарейка. Какой-то пьяный кмет, проходивший вдоль забора, подпрыгнул на месте, оглянулся и быстро затрусил прочь. – Тебе же доставляют удовольствие драки и смерти?!

Ольгерд сжал эфес карабелы, уставился на эльфку и медленно проговорил:

– Мне ничего не доставляет удовольствие. И уж тем более, когда меня учит остроухая соплячка.

– Эта соплячка старше тебя раза в два, даже с твоим хвалёным бессмертием, и видела больше смертей, чем принесла последняя война.

Атаман улыбнулся чему-то своему, а Канарейке эта улыбка безумно не понравилась. Похожую она иногда ловила у Гюнтера О’Дима.

Эльфка отвернулась от Ольгерда, попыталась запрыгнуть на лошадь. С первого раза не получилось – ей явно не хватало сноровки и роста.

К глазам подступили слёзы. Канарейка попыталась украдкой утереть их рукавом – не хватало ещё, чтобы атаман увидел. Перед собой-то было стыдно за эту сцену, слова и чувства.

Эльфка ещё раз ухватилась за седло и неожиданно легко запрыгнула на лошадь. Оказавшись в седле, Канарейка увидела Ольгреда, держащего лошадь под уздцы.

– Спасибо…

– Пожилым надо помогать, так?

Эльфка устало улыбнулась. А ведь она ещё даже не доехала до хижины травника.

– Карина.

Ольгерд отпустил эфес сабли, потянулся к лежащей на сумке руке эльфки. Его ладонь была большой и холодной. Её рука – маленькой и горячей.

– Мы уезжаем. Когда закончите с этим делом, ты не поедешь с нами.

Это была не просьба. Не предложение. Факт.

Канарейка сдавленно выдохнула.

– Ничем хорошим это не закончится.

– Из-за каменного сердца?

– Если бы мы встретились до всего этого… Моего бессмертия, проклятия, всей этой потусторонней херни…

– До Ирис? – прямо и сухо спросила Канарейка.

Ольгерд опустил её руку.

Шельма. Сама же напомнила.

– Тебе пора, – сказал атаман.

– Да. До встречи, Ольгерд.

Эльфка стукнула лошадь по крупу, та неторопливо затрусила по дороге. Канарейка обернулась, увидела, как атаман закрыл двери сарая, прислонился к ним и достал трубку. Он поднял на эльфку взгляд, та быстро отвернулась и накинула капюшон.

Стражник у городских ворот задремал, оперевшись о собственную алебарду, и даже не заметил чубарой кобылы, везущей закутанного в плащ всадника.

Стражник проснулся только тогда, когда этот всадник, проехав не больше двадцати шагов от ворот, громко и смачно выругался по-краснолюдски.

Из придорожного кустарника выпорхнула, испуганно крича, стая ворон.

Комментарий к XVII. Сердца

Выпала из зимней спячки, принесла вам главу.

========== XVIII. Детали ==========

Безопасных игр не бывает. Есть только игры, стоящие и не стоящие свеч.

Кодрингер

Ночь опустилась на лес в считанные минуты. Отовсюду стали доноситься негромкие завывания, иногда в темноте обрывался высокий писклявый крик, прямо под копытами лошади пару раз хрустела или ветка, или чей-то панцирь, или кости.

Канарейка старалась не думать об этом. Она не была частым гостем в ночных лесах, а поэтому на всякий случай держала руку на рукояти кинжала. Не то чтобы она была первоклассной ведьмачкой и могла дать отпор любой живности, какая могла выскочить на неё, например, из тех похрустывающих кустов, но так просто было спокойнее.

Когда по расчётам эльфки до хижины травника оставалось не больше ста шагов, из-за деревьев показались огни горящих факелов. Канарейка тут же спешилась и привязала лошадь к толстому суку, надеясь, что сюда не приползёт какая-нибудь эндриага (или как их там) с преступным намерением обглодать косточки любимой зверюги атамана вольной реданской компании.

Эльфка замерла, прислушалась.

Мужчин было трое. Все они были в доспехах Ордена Пылающей Розы. Канарейка сжала кинжал в руке.

Один рыцарь ломился в дверь, осыпая её и её хозяина первосортной солдатской руганью, а ещё двое бродили вокруг, заглядывали в окна и размахивали в воздухе факелами.

– И понесла же нас, блять, неловкая в эку темнотень по лесам валандаться! – высказал всеобщее мнение тот, что был помоложе и похудее. Он особенно рьяно размахивал факелом в воздухе, надеясь этим отвадить всю опасную фауну здешних лесов.

– Не хочешь золота – чеши обратно в город, мы твою долю на двоих поделим! – едко отозвался второй.

– Живо отворяй! – орал третий, колотя по двери кулаком.

– С какого вообще он взял, что она здесь? – протянул молодой, вглядываясь в темноту. Что-то только что шевелилось за кустом, в темноте больше походившим на сгорбившегося, прижавшегося к земле громадного зверя.

– Да мне насрать. Главное, чтоб платил. Я вот всё спущу на баб. А ты, Матеуш?

Старший рыцарь стоял к нему спиной, а поэтому не видел, как Матеуш вдруг замер, а затем беззвучно рухнул на землю.

Через мгновение на другой край поляны выскочил ведьмак, в тусклом отсвете факелов похожий на очередное порождение Сопряжения Сфер. Блестнуло железное лезвие, рыцарь вскрикнул перед тем, как упасть наземь с наискось распоротым животом.

Рыцарь, ломившийся в дверь, резко развернулся, услышав вскрик, махнул факелом в воздухе и потянулся за оружием. Не успел он вытащить ржавенький старый меч из ножен, как из густой темноты ему прямо в сонную артерию прилетел маленький, но очень острый нож. Рыцарь булькнул и повалился на землю к своим коллегам.

Геральт со своим ведьмачьим зрением, конечно, уже давно увидел Канарейку, затаившуюся среди корней и листвы не хуже какого-нибудь хищника.

Эльфка встала, приподнимая подол, подошла к первому убитому и стала флегматично выдирать нож из его горла.

– Играешь на преимуществах? – хмыкнул Геральт.

– Ну, не я же стою ночью в лесу на открытой поляне и для пущей верности размахиваю факелом.

Ведьмак неопределённо хмыкнул, наклонился к рыцарю, лежащему у двери.

– Зато я не перепачкалась в чужой крови.

– Тебя учили где-то? – спросил Геральт, вытряхивая на ладонь несколько монет из кошеля рыцаря.